Арзюри. Книга 2. Данк - Юнта Вереск

друга несмотря на разницу во внешности. Обе не толстые, но плотненькие, крепко сбитые, у обоих волосы до плеч. На этом внешнее сходство заканчивалось. Вертлявая и шустрая Ида металась по мастерской ураганом, так что ее рыжие кудряшки развивались то тут, то там. Софи — со светлыми, словно прилизанными, прямыми волосами — казалась опекуншей, словно старшая сестра, которая с любовью приглядывает за младшей, готовая в любой момент прийти на помощь.

На словно бы невзначай заданный вопрос Вадима — не родственницы ли они, — дамы расхохотались. Нет, конечно, не родственницы. Здесь родственников не встретишь, визитницы раскидывают людей по Вселенной руководствуясь, похоже, единственным правилом: раскидать людей из одной визитницы или даже из нескольких близлежащих визитниц по разным планетам.

— Тут у нас один философ есть, он долго, еще на Земле, собирал какие-то данные о перемещениях. Так вот он говорит, что есть некая закономерность в перемещениях. Люди из одного селения или города просто не могут попасть на одну планету. Видимо, так создатели визитниц заботились о разнообразии генофонда.

Так, за разговорами, чаепитиями и изготовлением дымилок, прошел весь день. Девушки отвлекали Вадима от тревожных мыслях об уроках, навязанных ему тем неприятным типом, Хуротом. Как их проводить? О чем рассказывать? Перелистав блокнот с записями Ваади, он подумал, что они могли бы быть и поподробнее. В разговоре выяснилось, что на занятия приходят ученики всех возрастов.

— Из пятидесяти двух детей, живущих в колонии, семеро еще совсем малыши, так что в классе обычно набирается чуть более полусотни, — прикидывая что-то в уме, сообщила Софи.

— Как это? Сорок пять получается, — возмутился Вадим.

— Ну да, сорок пять. Плюс человек десять-пятнадцать взрослых. Но не все старики приходят на каждый урок, иногда в походе или другими делами заняты. Впрочем, если урок интересный, может и сотня человек набиться, и больше.

Понять, что это за уроки и как они проходят, из этих объяснений было невозможно — девушки, похоже, сами никогда ни на какие уроки не ходили здесь. Да и с периодичностью было все неопределенно. Уроки можно было проводить утром, сразу после завтрака, или вечером, перед ужином. Желательно хотя бы раз неделю, чтобы предыдущий урок не успел из головы выветриться.

В конце концов Вадим просто решил пойти завтра утром, познакомиться с классом и попробовать разобраться что им нужно и можно рассказывать и как лучше организовывать занятия.

Глава 4.Беспомощность

После ужина Вадим вместе с Идой и Софи возвращался в пещеры, но на этот раз девушки повели его другой дорогой. И тут он неожиданно увидел озеро и обомлел. Озеро было прекрасно! Почти овальное, на первый взгляд, меньше километра в ширину и чуть больше километра в длину. Его спокойная гладь искрилась, отражая луну и звезды, заманивала поскорей окунуться в эти звезды и прохладу.

— Плавать умеешь? Здесь глубоко, но вода спокойная. После заката и до рассвета можно купаться. Лучше у берега, дальше вода холодная…

— Сейчас можно?

— Можно и сейчас. Сбегай за плавками и плескайся на здоровье. Ночь длинная.

Плавки пришлось брать на складе в Пещере, своих у него — спасибо Ваади! — не было. Но желание искупаться было сильнее пустой обиды, так что уже через полчаса он вернулся к озеру.

Усталое тело с немилосердно ноющими мышцами погрузилось в теплую прибрежную воду, расслабилось и обрело мимолетный покой. Несколько раз нырнув, Вадим отплыл подальше от берега и лег на спину. Здесь вода действительно уже была холоднее и бодрила. После дневной жары это оказалось лучшим его ощущением за все время пребывания на Арзюри.

Над головой разлилось незнакомое небо — немного более светлое, чем на Земле, со слегка сиреневым отливом и миллиардами звезд, усеявших небосклон обильнее, чем даже видимый с побережья Красного моря Млечный путь. Знакомых созвездий не нашел, значит он находился на какой-то дальней планете. Но это казалось ему не важным. С восточной стороны озера пронзительным светло-оранжевым цветом налилась огромная луна, освещая окрестности даже сильнее, чем яркие искорки звезд.

«Вчера лун было две, но вторая была жемчужно-серой и света давала, наверное, меньше» — лениво подумал Вадим.

С берега послышались голоса — пришла большая компания. Удивительно, но здесь люди много смеялись. Даже когда для этого не было особых причин. Так порой бывало и в архитектурной мастерской Вадима, но далеко не всегда и не по любому поводу, как в этом поселке землян.

Он почувствовал, что за эти два дня устал общаться с людьми. Вот это вот пронзительное состояние ликующего одиночества, охватившее его на озере, теперь вдруг исчезло. Перевернувшись и еще раз нырнув, он поплыл подальше от пляжа, где остались его вещи.

Неразумно, конечно, плыть к другому, незнакомому берегу, особенно когда сил не слишком много, мышцы ноют, а впереди его могут ожидать вовсе не песчаные пляжи. Но он все же свернул на восток, подальше от пещеры и лагеря. И ему повезло. Берег оказался пологим.

Песок был еще теплым, но было понятно, что очень скоро остынет, все же слишком близко здесь были горы и приятный пока ветерок становился все прохладнее. Зря он сюда приплыл. Выбравшись из воды, он лег и начал кататься по песку — очень быстро и тело, и даже плавки высохли. Потом раскинулся на спине и снова уставился в небо… не заметив, как задремал.

Разбудили его знакомые голоса. На мгновенье показалось, что он снова очутился в своем хогане, под решеткой, заваленный горой чужих посылок.

— Время еще есть. Подумай и реши сама. В таком деле не может быть советчиков, хоть я и сочувствую тебе, — в голосе слонолани как всегда слышались решительные нотки.

— А ты? Вот как бы ты поступила на моем месте? — голос Лиз был совсем тихим.

— Не знаю. Честно скажу. Я никогда не любила так, как ты — безрассудно и восторженно. Мне сложно оценить чувства именно к этому Винни-Пуху. Может быть тот — земной — прототип будет лучше, может быть он будет хуже. Только он будет другим…

Вадим понял, что влип в неприятную историю. Мало того, что вчера подслушал их разговор, так еще и сегодня услышал продолжение. Он пошевелил ногами, напряг и расслабил мышцы всего тела. И тихо пополз к воде. Но, видимо, совсем беззвучно сделать это у него не получилось. А, может, просто девушки заметили движение, все-таки здесь слишком светло даже ночью. Он замер.