Лето мафии - Э. Винсент

Пропустив мое замечание мимо ушей, Сидни продолжал:

— Эта книга про Возрождение.

— Вот как?

Наклонившись ко мне, он заговорщическим тоном произнес:

— В ней полно рисунков голых женщин.

— Не шутишь? — сказал я, слегка заинтригованный. — Дай посмотреть.

Включив фонарик, Сидни протянул мне том. Возможно, для него эта книга была новой, но на самом деле она уже много повидала на своем веку. Размером дюймов пятнадцать на двенадцать и толщиной два, она сохранила обтрепанные остатки кожаного переплета, на котором еще виднелись следы золотого тиснения. Несомненно, когда-то эта книга стоила дорого.

— Папа купил ее у своего знакомого в букинистическом магазине на Второй авеню, — объяснил Сидни. — Она стоила целый доллар, но знакомый сбросил десять центов, потому что они с папой ходят в одну синагогу. — Раскрыв ее на развороте с репродукцией Сикстинской капеллы, он с гордостью объявил: — Микеланджело!

— Невероятно! — восхищенно произнес я. — Мой старик говорит, что однажды видел ее своими собственными глазами. Говорят, Микеланджело потребовалось много лет, чтобы написать все это.

Сидни кивнул. Его фонарик мигнул; батарейки уже садились. Он закрыл книгу.

— Если хочешь, завтра я покажу тебе еще, а потом можно будет сходить в библиотеку.

В его голосе прозвучало столько надежды, что я вынужден был задуматься. Определенно, меня тянуло к этому пареньку, и, определенно, в будущем он мог оказаться очень полезен. К тому же Сидни мне просто нравился. В нем было что-то от беспризорного щенка, подобранного на улице, с которым нельзя расстаться. Какого черта, подумал я.

— Завтра я весь день занят. Но… может быть, в пятницу?..

— Правда?

— Правда, — подтвердил я.

— Здорово! Когда?

— Не знаю… наверное, утром. Часов в десять-одиннадцать. А теперь давай немного выспимся.

Перевернувшись на бок, я закрыл глаза.

Через какое-то время Сидни тихо окликнул:

— Винни?..

— Да…

— Спасибо за то, что вернул ермолку.

— Не стоит.

— Нет, стоит… Спокойной ночи, Винни.

— Спокойной ночи, Сидни.

Именно в ту ночь я впервые решил пойти вместе с Сидни в библиотеку — именно та ночь изменила все.

Глава 6

На следующий день я отправился «на дело», одевшись так, чтобы произвести впечатление: серые габардиновые брюки, черная шелковая рубашка и начищенные до блеска черные штиблеты. Приехав в Верхний Ист-Сайд на такси, я ровно в час дня подошел к двери квартиры Терри Дворжак на шестом этаже с найденной зажигалкой, скрытыми мотивами и большими надеждами. Я понимал, что Терри, скорее всего, легла спать в лучшем случае около пяти, поэтому сознательно дал ей восемь часов сна, прежде чем нажал кнопку звонка. Меня удивил мелодичный перезвон первых восьми нот «Все мысли о Джорджии», но еще больше — то, что несколько мгновений спустя дверь отворилась. Терри была в темно-синих обтягивающих шортах, белой шелковой блузке и теннисных туфлях. Если такое только возможно, она выглядела еще более сексуальной, чем в чулках в сетку и туфлях на шпильках. Все утро я готовил несколько вступительных фраз, но все они бесследно испарились, как только Терри окинула меня взглядом с головы до ног и сверкнула улыбкой. Время, казалось, остановилось до тех пор, пока она наконец не сказала:

— Привет…

У нее был мягкий, живой южный говор с растянутыми гласными, так что получилось что-то вроде «при-иве-е-ет». С закрытыми глазами ее можно было принять за знаменитую актрису и певицу Дину Шор.

В тот миг лучшим, на что я был способен, оказалось простое: «Привет». Я застенчиво протянул зажигалку.

Приняв ее, Терри сказала:

— Спасибо… я думала, что потеряла ее…

— Я подобрал ее в коридоре, — выдавил я, а затем добавил, хотя в этом не было никакой необходимости: — Там, где мы упали.

Прыснув при воспоминании о нашем столкновении, Терри сунула зажигалку в задний карман шорт. «Странно, — подумал я, — кажется, она нисколько не удивлена моему приходу».

— Я как раз собиралась выйти и где-нибудь перекусить, — сказала Терри, а затем, подняв бровь, добавила: — Не желаете присоединиться?

— Конечно, — пробормотал я, помимо воли улыбаясь так, словно выиграл миллион долларов.

— Я только возьму сумочку, — сказала Терри и скрылась в спальне.

Оглядевшись вокруг, я увидел типичную однокомнатную квартиру Верхнего Ист-Сайда… просторную, красиво обставленную, дорогую. Цветовая палитра состояла из черного и белого: диван и кресла черные, кофейный, журнальный и обеденный столы из черного дерева, белый ковер от стены до стены, в котором нога утопала по щиколотку. И в довершение к этому — обилие зеркал. В целом гостиная напоминала декорации из фильма «Худой», в которых Уильям Пауэлл и Мирна Лой потягивали мартини из хрустальных стаканов. Не вызывало сомнений, что девушка, живущая здесь, зарабатывала серьезные деньги.

Вернувшись с сумочкой, Терри отвела меня в небольшое кафе на Третьей авеню. За поздним завтраком мы осторожно перепробовали все темы, которые обсуждают два человека, испытывающие влечение друг к другу: прошлое, чувства, мысли, устремления. И за весь разговор наша разница в возрасте никак не проявилась.

Я узнал, что Терри — дочь бакалейщика из Браунсуика, штат Джорджия, что сразу после окончания средней школы она добралась на попутных машинах до Большого яблока.[8] Ей хотелось «попасть на Бродвей» — в любом качестве. Мюзикл, комедия, драма, ревю — неважно. Хор, кордебалет или просто роль без слов — Терри была готова на все. Роли ей доставались в спектаклях, которые держались на сцене недолго, а между ними случались долгие перерывы, и все же кое-что у нее было, и каждый раз она отсылала в браунсуикскую газету фотографию труппы в качестве доказательства, что ей удалось стать актрисой. В длительные промежутки между игрой на сцене Терри подрабатывала моделью, официанткой, продавщицей и в конце концов устроилась гардеробщицей в знаменитый на весь мир клуб «Копакабана», где и стала получать прилично.

«Копа» принадлежала мафии, и крутые ребята любили похвастаться пухлой пачкой банкнот перед «тремя В»: Видными, Восхитительными и светловолосыми. Терри принадлежала ко всем трем категориям, и в свои двадцать девять лет она находилась на вершине могущества. На мой взгляд, она была чем-то похожа на актрису Лану Тернер — но только была выше, значительно выше, пять футов девять дюймов без каблуков, а в них и вовсе шесть футов. Терри выглядела недоступной, но, как она сказала, ей до сих пор постоянно приходилось уворачиваться от похотливых рук крутых ребят, которые стремились запихнуть несколько банкнот в опасно ныряющий вырез декольте.

Потом я заметил, что Дворжак — фамилия довольно необычная. Рассмеявшись, Терри сказала, что все знакомые спрашивали ее, не родственница ли она того самого композитора. Это раздражало ее, поэтому она в конце концов разыскала того самого Дворжака, узнала, что он из Чехословакии, что звали его Антон и что он очень знаменитый. Прыснув, Терри добавила, что отныне она всем говорит, что они дальние родственники. Судя по всему, в крошечном изолированном мирке родного городка Терри слава имела огромное значение — даже если на самом деле она была фальшивой, отраженной от славы несуществующего родственника.

Мы продолжали разговаривать по пути к Центральному парку и затем во время прогулки вокруг озера. В пять часов мы прошли через зоопарк и съели на двоих огромный сухой кренделек с горчицей, купленный у торговца с тележкой… Волшебство.

В шесть часов мы поднялись к Терри домой.

В семь она уложила меня к себе в кровать.

Снова волшебство.

К восемнадцати я уже успел переспать с достаточным числом девчонок, но это была женщина — животное совсем другой породы… что как нельзя лучше описывало сексуальный аппетит Терри. В восемь часов мы все еще были в кровати, блестя от пота, следствия непрерывных занятий тем, что Терри называла «любовными утехами», но мне больше напоминало сражение. Кондиционеры переставали справляться со своими обязанностями после того, как на город опускалась девяностоградусная жара; а против дополнительного тепла вожделения они оказывались просто бессильны. Скомкав простыню, я вытер мокрое лицо.

Рассмеявшись, Терри скользнула мне по щеке губами и встала с кровати.

— Мой сладкий, мне пора одеваться на работу.

— Хорошо, ;— согласился я. — Я тоже пойду.

Она ушла в ванную, откуда послышался шум душа. Я тоже встал с кровати и начал одеваться. Когда я закончил, Терри вышла из ванной в халате и проводила меня до двери.

— Отличный день, — сказал я.

— Замечательный, — согласилась Терри.

Открыв дверь, я спросил:

— Завтра?

— Позвони, мой сладкий.