Сказки для горчичников - Веркор

Тем не менее, он смело ступил на мост. Ворота с грохотом распахнулись перед ним, и он вошел в замок. Так же оглушительно ворота захлопнулись за его спиной, и Ульрик очутился во дворe, вымощенном камнем и окруженном такими высокими стенами, что, казалось, они доставали до ночного неба. Перед ним стояли двое воротных стражей с факелами; над ними кружили сотни голубей, разбуженные светом.

Стражники помогли всаднику спешиться. Один повел коня в конюшню, другой подвел Ульрика к широкой винтовой лестнице, которая занимала внутреннюю часть одной из башен. Они поднялись один за другим и вошли в длинный высокий коридор. По нему гуляли такие сквозняки, что стражник вынужден был прикрыть факел, а Ульрик наклонился вперед, чтобы ветер не сбил его с ног. Наконец они миновали бронзовые двери, инкрустированные слоновой костью, и увидели человека огромного роста, одетого в бархат и парчу, который проговорил глухим тусклым голосом:

— Добро пожаловать в замок Ужасье!

Ульрик поблагодарил его за гостеприимство, но встревожился еще больше. Все в этом человеке казалось необычным. Он был очень высок, но словно изможден, и когда в разговоре поднимал руку, она тут же падала, точно весила целый пуд. Стоило же ему кончить говорить, как лицо его опять становилось неподвижным, как мрамор. Прозрачные глаза разглядывали Ульрика, но так, будто ничего не видят. Великан безучастно выслушал благодарность Ульрика, но когда тот спросил, с кем он имеет честь беседовать, оставил вопрос без ответа и тем же бесцветным голосом произнес:

— Пойдемте ужинать.

Он провел Ульрика в необъятную столовую, на полу и стенах которой яшма и мрамор соперничали друг с другом в красоте и пышности. Сели за стол. На белой камчатной скатерти стояли десять канделябров из позолоченного серебра, на шесть свечей каждый, и освещали все вокруг ярким светом. На горячее подали бульон из кабаньих ушей, на закуску — паштет из кабаньей печенки, далее шли студень из кабаньей головы и кабаний окорок.

— Мясо свежее, мои люди недавно убили этого зверя, — глухо, почти беззвучно обронил хозяин.

«Уж не тот ли это зверь, — подумал Ульрик, — которого я преследовал весь день?»

После ужина Великан сказал все тем же странным голосом:

— Вы, конечно, устали с дороги. Вас проводят в вашу спальню.

Он тряхнул серебряным колокольчиком, тут же возник слуга, который дал знак Ульрику следовать за ним и повел его в другой конец коридора, где по-прежнему бушевали сквозняки, в обширную комнату, завешенную парчой. Ульрик увидел огромную кровать, но, переступив порог, вдруг почувствовал, что пол уходит у него из-под ног. Он провалился в черную дыру, больно ударился и потерял сознание.

Покуда происходили все эти события, — покуда Альберик, схваченный разбойниками, лежал в подземелье старого разрушенного замка, а Ульрик, отправившийся на его поиски, надеялся встретиться с ним в странном и жутком замке Ужасье, — их младший брат Людовик пришпоривал пони, скача по Мальвазийскому лесу. Поначалу ему тоже удалось напасть на след обоих братьев, там и тут на колючих кустах виднелись белые волосы лошади Альберика и рыжие — коня Ульрика. Но вот, оставив за спиной дремучие леса и широкие луга, Людовик увидел, что следы расходятся: белые волосы идут в одну сторону, а рыжие в другую.

«Вода в колодце Альберика, — подумал Людовик, — вновь стала прозрачной (он, конечно, не знал, что она опять потемнела), значит, с ним теперь все в порядке. Пойду-ка я по следу Ульрика — ведь он в опасности!»

Людовик ехал весь день, пока не почувствовал, что его пони захромал. Тогда он нашел поляну с мягкой молодой травой, соскочил на землю и сказал ему:

— Ты устал и проголодался. Поешь-ка вдоволь! Я погляжу, что там у нас на пути, а потом вернусь за тобой.

Пони благодарно заржал в ответ. Людовик поцеловал его в нос и вошел в лес.

Дорогу ему преградил ручей, и мальчик увидел муравья, который упал в воду и отчаянно барахтался, чтобы не утонуть. Людовик протянул ему травинку, муравей зацепился за нее и выкарабкался на землю. Каково же было удивление Людовика, когда муравей проговорил:

— Ты на редкость благородный малыш. Сорванцы, которых я обычно встречаю, скорее помешали бы мне добраться до берега, чтобы посмотреть, что из этого выйдет. Ты же спас меня. Вот, возьми одну из моих лапок. Заверни ее в платок. Если тебе понадобится стать крошечным, позови меня: «Мураш!.. Мураш!..» и ты превратишься в такого же муравья, как я. А если затем ты выбросишь мою лапку, то снова станешь мальчиком. Но помни, — добавил он, — так можно сделать только один раз.

Мальчик поблагодарил муравья, завернул его лапку в платок и продолжил путь. Вскоре он увидел матерого волка, растянувшегося на мху. Волк лизал лапу и скулил. Не испугавшись, Людовик подошел к нему и спросил:

— Ты ранен?

— Да, — простонал волк, — мне в лапу вонзилась острая колючка!

— Покажи-ка, — попросил Людовик и ловко выдернул колючку из лапы.

— У тебя золотое сердце, — сказал волк. — Другой на твоем месте убил бы меня. Возьми клочок шерсти у меня из холки. Положи в платок. Если тебе понадобятся железные челюсти и острые клыки, позови меня: «Серый!.. Серый!..» и ты превратишься в такого же волка, как я. А выбросив клочок моей шерсти, ты снова станешь мальчиком. Но помни, — добавил он, — так можно сделать только один раз.

Людовик поблагодарил волка, завернул клочок шерсти в платок и продолжил путь.

Приближалась ночь. Невдалеке, под деревьями, стояла хижина угольщика. Мальчик вошел в нее, упал на подстилку из листьев и заснул мертвым сном.

Поутру Людовик опять собрался в дорогу и когда, наконец, вышел из лесу, то оказался в незнакомой местности. Куда идти дальше, он не знал: ни одного волоска из хвоста рыжего коня Ульрика больше не попадалось ему на глаза.

Пока он колебался, выбирая путь, вдалеке раздались испуганные крики: какая-то птица звала на помощь. Обернувшись, Людовик увидел горлинку, а рядом с ней — огромного черно-зеленого змея: свернувшись кольцом и приподняв голову, он завораживал жертву горящими глазами. Бедная голубка, повинуясь его взгляду, переступала лапками, приближаясь к смертельному жалу, и только вскрикивала от страха. Людовик поспешил на помощь голубке, и змей, хотя запросто мог ужалить, испугался и исчез в траве. Воркуя от радости, голубка взмыла в воздух, и, сделав круг над головой мальчика, опустилась ему на плечо.

— Ты спас меня, — проговорила птица, — и я хочу отблагодарить тебя за это. Как я могу послужить тебе?

— Спасибо, горлинка, — ответил Людовик. — У тебя есть крылья, и ты видишь сверху куда больше, чем пешеход вроде меня. Я разыскиваю моего брата Ульрика. Он на рыжем коне.

Взлети, пожалуйста, повыше и, если ты его заметишь, скажи мне об этом поскорей.

— Юноша на рыжем коне? — задумалась горлинка. — Мне кажется, я его уже видела.

— Где? — встрепенулся Людовик.

— В замке Ужасье. Там живет моя стая. Вчера вечером молодой путник остановился в замке на ночь. Он был верхом на рыжем коне. Если это твой брат, боюсь, не случилось бы с ним большом беды.

— Это он! — вскричал Людовик. — Что за беда ему грозит?

— Замок Ужасье принадлежит Великану-без-сердца, — ответила голубка и задрожала от страха.

— Великан-без-сердца? Кто это такой?

— Это человек, которого нет.

— Ничего не понимаю. Объясни, пожалуйста, — попросил Людовик.

— У владельца замка есть тело, и можно было бы сказать, что он существует. Но на самом деле, это пустая оболочка — в ней нет сердца. Когда кто-нибудь попадает в замок, Великан бросает его в подземелье, и там крадет у путника сердце. С чужим сердцем Великан опять становится человеком. Вот почему замок называется Ужасье. Боюсь, твоего брата тоже заманили в западню.

— Я выручу брата! — воскликнул Людовик. — Где он, этот замок?

— Вон холм, за ним — второй, а там — третий. Одолев все три холма, ты увидишь башни замка. Но постой! Вырви у меня маленькое перышко и заверни в платок. Если тебе понадобится крылья, позови меня: «Горлинка!.. Горлинка!..» и ты превратишься в такую же птицу, как я. А выбросив перышко, опять станешь мальчиком. Но помни, — добавила она, — так можно сделать только один раз.

Людовик хотел поблагодарить голубку, но та его удержала:

— Знай. Великан-без-сердца бессмертен, ведь сердца у него нет! Бессмысленно пытаться его убить: можешь хоть тысячу раз проткнуть его кинжалом — с тем же успехом ты можешь заколоть свою подушку.

— Но если он похитит сердце моего брата Ульрика, то снова станет обычным человеком. Ведь так? Почему же с ним тогда нельзя расправиться?

— В том-то и дело! — ответила голубка. — Ты можешь попробовать его заколоть, но этим ударом ты убьешь не его, а своего брата. Правда, существует один способ: говорят, если в то время, когда у Великана нет сердца, кто-нибудь разобьет об его голову первое яйцо молодой голубки, он вновь станет смертным. Но надо, чтобы сначала он возвратил сердце, которое похитил. Однако труднее всего раздобыть то самое первое яйцо: у Великана есть слуга, который только и делает, что следит за всеми молодыми голубками и разбивает их яйца. Кроме того, когда у хозяина замка нет сердца, он зол и свиреп, как дикий зверь, и начинает истреблять всех голубей в округе. Мы это знаем и выжидаем, когда он похитит чье-нибудь сердце и можно будет вернуться домой. Тогда Великан становится добрым, милостивым и справедливым. Скорее всего, он уже завладел сердцем твоего брата: видишь, я здесь одна, вся моя стая уже возвратилась в замок. Не знаю, как ты сможешь выручить брата, но желаю тебе удачи. Прощай.