Прочь из моей головы (СИ) - Ролдугина Софья Валерьевна

Ещё и Тони… Точнее, тот урод в оранжевом, который, возможно, до него дотянулся. Такую фигуру нельзя сбрасывать со счетов.

Итак, фактически здесь меня ничего не держит. Аренда оформлена на Дино Висконти, он мне даже не родственник, так что формально нас ничего не связывает. Всё оплачено на два месяца вперёд, если напишу ему, что собираюсь уехать на неопределённый срок, вряд ли его это обеспокоит. В конце концов, я уже пару раз так исчезала, ничего нового. Вещей у меня немного, почти всё можно оставить тут, а с собой взять, скажем, небольшую спортивную сумку, нет, даже рюкзака хватит – смена одежды, косметичка, аптечка, ноутбук; чем меньше, тем лучше. Банковскую карту, наверное, придётся заблокировать и выгрести из сейфа наличные, телефон… Телефон, по словам Йена, отследить не получится.

Отложенных записей в блоге хватит на два с половиной месяца, комментариями занимается модератор; не хотелось бы бросать своих поклонников и постоянных читателей, но, видимо, придётся. Колонка в «Шери»… В принципе, следующие три статьи готовы, а потом можно написать редактору и сослаться на обстоятельства непреодолимой силы, форс-мажор и космическую бурю на Веге. В худшем случае колонку кому-то передадут, сохранив псевдоним, договор это предусматривает.

Остаётся одна проблема – семья.

Сегодня вторник; с отцом мы договорились встретиться в субботу и выбрать подарок для Гэбриэллы. В принципе, это неплохая возможность объясниться.

Надо только придумать, что бы такое соврать, чтобы мама потом не подала заявление в гвардию о розыске.

– Полчаса, – наконец ответила я вслух. В груди образовался холодный комок; пульс зачастил. – Мне нужно полчаса на сборы. И потом на неделе ещё заскочить домой, чтобы поговорить с родителями. А теперь, надеюсь, ты будешь так любезен и объяснишь, какого хера я должна срываться с места.

«Урсула…»

Йен замолчал; не провокационно и многозначительно, как умел, а так, будто действительно не знал, что сказать. Я глубоко вздохнула и сгрузила посуду в раковину. Вода по-прежнему текла только холодная, но сейчас это волновало мало. Пена уплывала в трубу; дешёвая лимонная отдушка, никогда мне не нравилась, но почему-то в магазине рука раз за разом тянулась к знакомой упаковке.

Парадокс. Если задуматься, то бессмысленно окружать себя раздражающими или в лучшем случае безразличными вещами и тратить уйму времени на дела, от которых можешь в любой момент без сожаления отказаться… Но если отбросить всё это, половинчатое и ненастоящее, то что вообще останется?

К горлу опять подкатило.

– Ты говори, я слушаю, – пришлось напомнить Йену вслух; слишком он подозрительно затих. А меня пока явно нельзя оставлять наедине с собственными мыслями, ещё и не до такого додумаюсь. – Или я что-то не то сказала? Не так поняла?

Он фыркнул; краем глаза я заметила за плечом что-то серебристое, то ли парящую сеть паутины, то ли тень, но стоило приглядеться, и оно исчезло.

«Нет, всё верно. Но я ожидал, что тебе потребуется недели две или три».

– На сборы?

«На то, чтобы привыкнуть к мысли».

Полка для посуды была практически пустая; одна чашка, одна тарелка, причём и то, и другое мне подарил Дино, я бы сама никогда не позарилась на ярко-жёлтое солнечное стекло с прозрачно-красными вставками…

Так, стоп. Только сеанса ностальгических воспоминаний не хватало.

– Нечего привыкать. Наверное, я давно ожидала чего-то подобного, – пожала я плечами. – Думала, правда, что придётся прятаться от гвардии, когда Салли всё-таки уговорит меня кого-нибудь прикончить.

Йен снова промолчал.

Шутка так себе, конечно, признаюсь честно. Но я надеялась, что они хоть немного посмеются.

«Ха. Ха. Ха».

Спасибо, Салли. Я знала, что ты в душе очень добрая.

«От гвардии укрыться было бы легче, сладкая моя. А вот если ты привлечёшь внимание садовников… Ядовитых цветов в Саду, впрочем, тоже хватает с избытком».

– Что, ты не самый ядовитый?

Рюкзак, извлечённый из недр шкафа, выглядел оптимистично вместительным. Ноут туда войдёт точно, а кроме него… Так, сначала одежда и аптечка, потом всё остальное. И деньги. Надо как-то упаковать деньги. Вниз, под двойное дно положить? Или разделить, часть во внутренний карман пальто, часть в сумку на пояс?

«Лучше раздели на части. И не торопись, – посоветовал Йен. – Пока у нас время есть. И – да, олеандр не самый опасный цветок Запретного Сада. Взять хотя бы Тильду Росянку и её гастрономические пристрастия… Хотя я не думаю, что за нами отправят именно её, но в нашем прискорбно бессильном состоянии хватит и отряда кукол».

Места в рюкзаке оставалось всё меньше, а выложенная из комода стопка вещей не уменьшалась. Вот кто бы мне подсказал, сколько пар носков требуется молодой женщине, которая пускается в бега?

– Почему ты вообще решил, что за нами отправят какой-то отряд?

Йен вздохнул; я почти ощутила этот его выдох, и по спине прокатилась волна мурашек, так, что захотелось плечами передёрнуть.

«Досадно признавать, но нам попался неудобный противник. И я его, как бы выразиться поточнее… Немного недооценил».

У меня возникло нехорошее предчувствие.

– В смысле? Его силу или его интерес ко мне?

«Его интерес ко мне».

Тут я зависла, но прежде чем успела задать следующий вопрос, вмешалась Салли.

«Йен облажался. Хотел отвлечь, но насторожил. Город гудит. Всюду чары».

«Ну-ну, зачем же бросаться в крайности, – быстро вмешался он. – Просто мне казалось, что за полвека некоторые углы должны были сгладиться, огонь разногласий – угаснуть… Увы, нет. Тот кукольник в оранжевом с самого начала заинтересовался тобой больше, чем следовало; полагаю, Запретный Сад до сих пор уделяет неоправданно много внимания лантернам и маякам, словом, тем, кто может дать пристанище заблудшей душе».

Я подавила стон. Похоже, что жилец в голове мне достался крайне проблемный.

– Если упростить, ты пятьдесят лет назад наворотил такого, что тебя до сих пор ищут. Даже после смерти.

«Попрошу без инсинуаций, тут ещё надо разобраться, кто больше наворотил, – усмехнулся Йен, и меня продрало холодком от того, сколько опасных скрытых смыслов таилось за одной фразой. – Некоторые страстно жаждут заполучить то, чем я обладаю, другие хотят отомстить, третьи не желают отдавать меня в руки своим соперникам – о, всех возможных мотивов и не счесть. Я полагал, что моё короткое появление в телеэфире отвлечёт эту свору от тебя, мой очаровательный медиум».

– Шикарно, – выдохнула я. – Дай-ка догадаюсь. Ты посветил мордашкой с экранов, вся чародейская рать бросилась на поиски. А так как ты следов не оставил, они стали проверять другие подозрительные случаи. И тут как раз подворачивается неизвестный медиум, который пропал вместе с парой кукол и целой каверной в придачу. Действительно, прокол.

Рюкзак не застёгивался; выругавшись, я принялась выкладывать вещи. Да, не знаю, как насчёт оптимального набора для беглеца, но вряд ли туда входит шёлковая ночная сорочка, платье и зимние перчатки с меховой опушкой.

«Сорочку оставь, – фыркнул Йен. – Мне нравится, как она ощущается на твоём теле. И, кстати, я никогда не говорил, что я мёртв».

Да уж, живости в нём было хоть отбавляй.

Перед глазами воскресла сцена в ванне, та самая, которую не стоит показывать несовершеннолетним детям… И взрослым одиноким женщинам тоже, пусть по другой причине.

– Спасибо, успокоил, – откликнулась я. Кстати, о ванне, надо же косметичку собрать. – Не жив и не мёртв, что же ты такое? Извини, если хожу по больным мозолям, но в данном случае я имею все права получить немного конкретики, по моему скромному мнению.

«Потерянная душа. Сознание, разделённое с телом, если тебе ближе материалистические объяснения».

Потерянная душа, значит… неожиданно коротко и внятно по меркам Йена. Интересно, сколько в этом правды?

Я с сомнением оглядела обувную полку. Бегать, конечно, удобнее в кроссовках, но вот погода поздней осенью неустойчивая. Сейчас пока тепло, но если температура упадёт ниже нуля… Ладно, будем считать, что на бегу согреюсь.