Ну здравствуй, это я! - Валерий Перевозчиков

Художник провожает нас, снова долго обнимает меня на прощание. Мне грустно. Я знаю, что никогда больше не увижу его. Я ухожу, прижимая к груди фотографию, где мой отец и он, молодые и красивые, улыбаются жизни».

И еще один красивый эпизод из рассказа Зура-ба Церетели: «А вот я вспомнил очень символичную историю! У меня в Багеби мастерская наверху. Сверху, с горы хорошо виден Тбилиси. Так вот, утром я однажды увидел Марину на большом валуне, с золотым сиянием развевающихся во все стороны волос. А Володя присел на одно колено и с дикой страстью пел под гитару свои песни. И эхо разносило могучие раскаты его голоса.

В деревне забеспокоились собаки, и внизу маленькие черные фигурки людей, сняв головные уборы, с изумлением внимали доносившемуся словно с неба голосу».

И уже из Грузии Владимир Высоцкий и Марина Влади плывут на теплоходе в Одессу: «Толя Гарагу-ля встречает нас у трапа. Грубоватое лицо, словно вырубленное из камня, обезоруживающая улыбка. Он руководит смешанным экипажем. Мужчины восхищаются им, женщины все немного в него влюблены. Корабль, которым он командует, настоящее чудо. Он был захвачен в качестве трофея и восстановлен после войны. Каюты и салоны — необычайной роскоши. «Грузия» богато украшена коврами, чеканкой и росписью».

Но была еще одна — «московская» свадьба, о которой известно давно из следующего текста Андрея Вознесенского: «В 70-м, после того как они зарегистрировались с Мариной Влади, Володя торжественно сказал: «Разрешите пригласить вас с Зоей на свадьбу, которая имеет честь состояться 13 января. Будет узкий круг. Мы решили позвать только самых близких». В их квартирке на 2-й Фрунзенской набережной, снятой накануне и за один день превращенной Мариной в уютное жилище, кроме новобрачных, были только создатель Театра на Таганке Юрий Петрович Любимов, Людмила Целиковская, кинорежиссер Александр Митта с женой Лилей, испекшей роскошный пирог, актер МХАТа Сева Абдулов, позже подъехал художник Зураб Церетели… <…> Любимый сын «Таганки» был деликатен в жизни. Он мог бы закатить свадьбу на Манежной площади — все равно не хватило бы мест… Мы с Зурабом скинулись на несколько бутылок вина. Трудно представить, как небогаты мы были…»

Зураб Церетели: «Денег ни у кого не нашлось — нищие мы были».

Лилия Митта: «Деньги?! Не было такой проблемы. Не знаю, зачем Зураб пустил эту байку и все ее повторяют. Мы, друзья Володи, вполне могли бы устроить ему пышную свадьбу. Хотя бы и у нас дома, где в былые годы нередко собиралось человек по пятьдесят, и для меня накрыть шикарный стол не проблема. Собрать всех на огонек было тогда чуть ли не единственной радостью… Нет, мы в те годы уже не нуждались: книжки с моими рисунками выходили во многих странах, а потому была возможность отовариваться в «Березке». Муж мой снимал кино, получая вполне прилично. А Марина Влади? Уж она-то точно не была бедной! Просто ребята захотели свою свадьбу отпраздновать в своем гнезде, пусть и временном…»

Зураб Церетели: «Купили несколько бутылок шампанского, Лиля Митта яблочный пирог испекла…».

Зоя Богуславская: «Пироги, жареная утка, заливное — меню признанных кулинаров Лили и Саши Митты…»

Лилия Митта: «Во-первых, это была не утка, а индейка — она занимала полстола. Готовила я ее по рецепту Елены Молоховец. Предварительно вымачивала в молоке или в кипятке и только после отправляла в духовку. Индейка получалась оранжевой, блестящей, как сегодня в журналах. А главное — я подавала ее на салатных листьях, с консервированными фруктами и делала ей красивый ореол из «перьев» — хвост из шампуров, на которые были нанизаны огурчики, помидорчики, редиска, виноградины. Мы с Мариной Влади всегда любили украшать стол, хотя тогда в России не очень-то было принято уделять внимание антуражу…»

Андрей Вознесенский: «Володя был удивительно тихим в тот день, ничего не пригубил…»

Евгений Евтушенко, который на этом вечере не присутствовал, чуть позже подарил книгу своих стихов с такой надписью: «Марине и Володе, чтобы, даже разлучаясь, они не разлучались никогда. Ваша любовь благословлена Богом. Ради него не расставайтесь. Я буду мыть Ваши тарелки на Вашей серебряной свадьбе. Женя Евтушенко».

Из воспоминаний Давида Карапетяна мы узнаем, что между грузинской свадьбой и московским свадебным вечером (13 января) Марина на несколько дней улетала в Париж. А потом предполагалось еще одно «свадебное мероприятие»:

«Первого декабря 1970 года — переломный момент в судьбе Высоцкого. Думалось, что, заключив брачный союз с Мариной Влади, он наконец-то сумеет совладать с поселившимся в нем демоном саморазрушения. Ему ведь и раньше удавались относительно долгие периоды «сухого закона». Он не пил вот уже несколько месяцев, и всем нам хотелось верить, что наступающий 1971 год станет для него и впрямь началом «новой жизни». Поэтому их свадебное путешествие — поездка в Тбилиси — приобретало в наших глазах символический смысл. Оно виделось событием, знаменующим эту надежду.

В новогоднюю ночь Володя позвонил нам с Мишель и поздравил с наступающим. Он был трезв, грустен, серьезен. Меня еще удивило, что он не поехал в какую-нибудь компанию, а остался дома с Ниной Максимовной.

В первых числах января прилетела Марина, и почти сразу последовал непредсказуемый, по ее же словам, «катастрофический срыв» Володи. Не выдержав, она собрала вещи и тайком от Володи переехала к актрисе Ирине Мирошниченко, бывшей тогда замужем за драматургом Шатровым.

Это Володино «пике» грозило отменить второй акт медового месяца — отдых в сочинском санатории Совета Министров СССР. Путевки в эту элитную здравницу «пробил» замминистра Константин Трофимов — давний поклонник Володи и Марины».

Поездка в Сочи так и не состоялась — началась жизнь…

Из дневников Валерия Золотухина: «15.01.1971

А дела у нас на театре — хуже не придумаешь. Вечером позвонила в театр Марина — принц Гамлет в Склифосовского, она в отчаянии. Одна в России… На положении кого? Уговаривал я вчера Володю поехать спать и прекратить, надо бежать на длинную дистанцию, это малодушие-После того дня, как шеф накричал на него, он взялся за стакан, ища спасение в нем, в отступлении, а может, брызнет талант, надеялся…

07.02.1971

Как-то Володя позвонил шефу домой. Нарвался на мадам (Людмила Целиковская — тогда жена Ю. Любимова. —В.П.).

— Я презираю тебя, этот театр проклятый, Петровича, что они взяли тебя обратно… Я презираю себя за то, что была на вашей этой собачьей свадьбе… Тебе тридцать с лишним, ты взрослый мужик! Зачем тебе все эти свадьбы? Ты бросил детей… Как мы тебя любили, так мы теперь тебя ненавидим. Ты стал плохо играть, плохо репетировать.