Ну здравствуй, это я! - Валерий Перевозчиков

— Я искуплю, — вклинил Володя.

— Чего ты искупишь?! Ты стал бездарен как пробка.

И повесила трубку. Володя хотел было расстроиться. Потом рассмеялся.

18.03.1971

— Юрий Петрович (Любимов), мне нужно с вами поговорить… Только вы можете мне посоветовать и помочь. Можно, мы приедем к вам с Мариной?..

— Какой Мариной?

— Ну… с Мариной.

— А она здесь? Я думал, она уже уехала.

— Нет, она здесь.

— Ну, приезжайте, я завтра закончу репетицию в три часа и поговорю».

«Да, у меня француженка жена…»

Я все вопросы освещу сполна —

Дам любопытству удовлетворенье!

Да, у меня француженка жена,

Но русского она происхожденья…

<1971>

Зиновий Высоковский: «Володя в конце шестидесятых совершил небывалое — женился на француженке, на всемирно известной, красивейшей женщине. Мужское население СССР даже во сне такого в то время представить себе не могло».

Жить на две страны, на две столицы, «на две системы» было, конечно, очень сложно. «Но выход мы поищем и обрящем»…

Марина Влади: «Так и жили: Володя в Москве, я в Париже, мы выучили, чуть ли не наизусть расписание самолетов. Но, может быть, в этом была и положительная сторона. На грани расставания или встречи не обращаешь внимания на какие-то мелочи, на все поверхностное».

Фрагмент из фильма Эльдара Рязанова «Четыре вечера с Высоцким»:

«Когда вы жили в Париже, то тосковали о нем?

Естественно, я тосковала. Но это тоже, может быть, дало какой-то плюс нашей жизни, что мы не ежедневно находились вместе и друг друга не ежедневно видели. В этом смысле у нас была очень сильная жизнь, всегда свежая любовь. Может быть, из-за того, что мы не ежедневно жили вместе. Хотя это сложно — так жить. Особенно для женщины.

Я думаю, что это в равной степени трудно и для мужчины, и для женщины.

Нет, болтаться между двумя странами с детьми, без детей, два дома, две культуры, две политические системы — это очень сложно! И тем не менее остаться на каком-то среднем здоровом уровне».

Феликс Дашков, капитан дальнего плавания: «Конечно, это была не в полном смысле слова семья… Как принято у всех обычных людей, которые живут под одной крышей, спят в одной постели… и двадцать, и тридцать, и сорок лет — сколько кому, как говорится, повезет и удастся».

И субъективная точка зрения Давида Карапетяна: «У Марины чувствовалось переплетение женской любви с материнской. Так любят в семье самого трудного ребенка. Марина и баловала его, как любимого сына: дорогие шмотки, экзотические вояжи, престижные автомобили. Она как бы хотела «откупить» Володю за все, чего он был до нее лишен».

Марина Влади, естественно, старалась наладить отношения с семьей Высоцких. Вместе с В.В. они бывали в новой семье Семена Владимировича. Бывали и у Алексея Владимировича Высоцкого — дяди В.В. Ирена Высоцкая, его дочь, молчавшая много лет, наконец согласилась на интервью с Марком Цыбульским:

«— Высоцкий приезжал к вам домой вместе с Мариной Влади?

— Ну конечно, очень часто. У нее словечки иногда бывают такие исконно русские. Я помню, только что родилась Ольга — моя племянница, дочь моего брата Саши. Папа (Алексей Владимирович Высоцкий. — В.П.) показывает ее Марине — ну такой чудный ребенок, первая его внучка. А она кричит во весь рот. Марина посмотрела и говорит: «Ну и роток!» Прелесть просто вообще. Марина прекрасный человек Очень доброжелательная».

Антонина Иванова, осветитель киностудии «Ленфильм»: «…Когда Володя и Влади поженились, я увидела ее на съемках фильма «Плохой хороший человек», который снимался у нас на «Ленфильме» и где Володя играл роль фон Корена.

Влади часто приходила на съемки, садилась где-нибудь в сторонке и внимательно наблюдала за происходившим. В паузах читала Чехова, с томиком которого не расставалась, вела себя очень просто и естественно.

…Однажды в особенно жаркий день Володя попросил Марину сходить за пивом. Она повязала голову каким-то платочком, взяла самый обыкновенный бидончик, который оказался у кого-то, и пошла в ближайшие бани, где торговали хорошим пивом. И быстренько его принесла. Все были очень довольны — и поведением Марины, и вкусным пивом».

В Москве был нормальный и одновременно очень сложный — особенно для иностранцев — советский быт. Марина не то чтобы принимала это, но, как умный человек, она это понимала как неизбежное зло. Были периоды, когда просто не хватало денег, и Марина шла не на Центральный рынок, а в обыкновенные советские магазины.

Юрий Сушко: «…она ходила по московским гастрономам, сдавала пустые бутылки, наводила порядок в квартире, пылесосила, выносила мусор. Сосед Высоцкого по Малой Грузинской художник Гриша Брускин вспоминал, как, позвякивая пустыми бутылками в плетеной корзине, спешила в приемный пункт стеклотары красивая Марина Влади».

Зураб Церетели: «Отлично помню каждое ожидание Володей приезда из Франции Марины. Он тогда еще не ездил за рубеж. Платили в Театре на Таганке, где он работал, мало. С продуктами было плохо… Марина сама великолепно готовит и любит хорошую кухню. И под причитания по уши влюбленного Володи: «Мариночка приедет, надо ее хорошо встретить» — я с большим трудом доставал черную икру и хорошее вино. Пусть люди радуются, такой я человек, хочется сделать все красивым!»

Александр Митта: «На моих глазах проходила значительная часть его семейной жизни. Я скажу то, против чего, надеюсь, не возражала бы Марина, поскольку она совершенно справедливо держит в секрете свою личную жизнь. Люди должны знать, что она, конечно, была его ангелом-хранителем. Она спасала его от многих сложностей жизни. Но это не то, что она, так сказать, размахивая крылами, порхала, как ангел, над семьей… Приезжает из Парижа молодая женщина, с двумя детьми под мышкой; один все время где-то что-то отвинчивает, второй носится, как кусок ртути, — он сразу всюду, во всех комнатах, на полу, на потолке, на балконе, во дворе. Когда второго выпускали во двор, чтобы он научился русскому языку, через два часа все дети во дворе начинали кричать по-французски…

И Марина, спокойная, невозмутимая, сидит в этом бушующем маленьком мире. Появляется Володя со своими проблемами и неприятностями. Она и этого успокаивает».

Феликс Дашков: «У них всегда были — во всяком случае у меня на глазах — самые-самые теплые отношения. Марина даже иногда в знак солидарности с ним (потому что он, когда был у меня на борту, не пил вообще ничего — «сухой закон») и для того, чтобы его поддержать в этой «крепости», тоже отказывалась. Я никогда не слышал, чтобы они скандалили или еще что-то такое. Единственное, что Марина иногда говорила мне, — что она устала от всего этого: от этой мучительной жизни, от этих бесконечных перелетов, от этих вызовов… Вдруг среди ночи звонок!.. Это, видимо, свойственно людям такого темперамента…