Ну здравствуй, это я! - Валерий Перевозчиков

А в общем-то они жили каждый своей жизнью. И только когда у них получались такие вот небольшие промежутки времени, тогда они бывали вместе».

И во Франции, в Париже, были нормальные домашние, семейные заботы. Запись Высоцкого в «Парижском дневнике» 1975 года:

«Целый день разбирали хлам: почту, журналы старые, даже негодные диски и всякое-разное. Сделали мне рабочее место, установили систему, стало чище и просторней. Я чихал во время уборки и таскал хлам вниз. Все пошли за едой и за всякой всячиной. Это здесь быстро и время не берет. Только все-таки досадно, что тут все, а у нас не всем, тут красиво и быстро, а у нас не так чтобы очень».

Анатолий Утевский, друг Высоцкого по Большому Каретному: «Последние годы жизни у него были экстремальные. Это было связано и с Мариной. Ведь их жизнь не была упорядочена: он здесь, она во Франции… Бывало, что Володя ее очень ревновал. При мне он звонил во Францию, в Париже ее не было, он нашел ее где-то в горах… Говорил: «Если завтра не прилетишь, я что-нибудь с собой сделаю». При мне были эти тяжелые разговоры».

Разные люди по-разному вспоминают о последних годах жизни Высоцкого, достаточно много рассказов о сложностях в отношениях В.В. и Марины Влади. Но Марина для Высоцкого во все времена безусловно значила очень много.

Валерий Золотухин: «Лучшим подтверждением Володиных чувств является его любовная лирика. Глядя в потолок, ничего не испытывая, человек вряд ли напишет: «Двенадцать лет тобой и Господом храним…». Стихи — они всегда идут от сердца, из души. Другое дело, что любовь не вечна и с годами страсть проходит…»

Иван Дыховичный: «Все говорили: вот, ему нужна такая жена, которая была бы около него. Да не нужна была ему такая жена. Ему, наоборот, нравилось, чтобы это была не жена, а скорее, любовница… Конечно, в высоком смысле этого слова. Притом Марина была прекрасной хозяйкой, она могла на то время, которое была здесь, создать дом».

В 1972 году встает вопрос о переезде Марины Влади в детьми в Москву.

«Маме, которой я дорожу больше всего на свете, удалили раковую опухоль… Я вижу, как после операции маму провозят на каталке. <…>

Вечером я в отчаянии возвращаюсь домой. Мама — моя подруга, мой единственный стержень в этой жизни — при смерти. <…>

Когда я сообщаю тебе по телефону, что мы должны решиться отключить аппарат, который искусственно поддерживает ее жизнь, ты отвечаешь то, чего я жду: «Если жизнь больше невозможна, зачем поддерживать ее видимость?» Мы согласны — одна из сестер и я. После долгих споров две другие мои сестры тоже соглашаются, и мы прощаемся с мамой.

Рыдая у телефона, ты все-таки стараешься поддержать меня. В тот февраль семьдесят второго года были рассмотрены все возможные решения. Даже чтобы мне остаться в Москве с детьми».

Это кажется возможным еще и потому, что у Высоцкого складываются очень хорошие отношения с детьми Марины Влади.

Вспоминает Иван Дыховичный: «Володя очень трогательно относился к детям Марины — переживал за них, любил их, с радостью их видел. У него не было такого жлобского чувства — чужие дети. Это были замечательные ребята, особенно младший — Володька. Ему было шесть лет, и он назначал моей жене тайные свидания. Он ей говорил по-французски: «Ты придешь во столько-то!» А про меня спрашивал: «И чего ты в нем нашла?»

Из книги Марины Влади: «Мой младший сын, которого тоже зовут Владимир, с первых же минут знакомства загорается пламенной дружбой к тебе. Он, как маленький зверек, все время жмется к твоим ногам, рассказывает тебе бесконечные истории на языке, понятном только вам двоим, постоянно повторяет твое имя: Володя, Володя».

Запись в «Парижском дневнике» Высоцкого: «Володька обрадовался. Визжал и был похож на белокурого дьяволенка, но намерения имел благие нам понравиться и мальчикам. Это ему не удается. Петя — громадный. Смотрел ноты для поступления и играл на гитаре. Неплохо. Но, конечно, еще очень по-школьному. Говорили про его учебу у нас — ему и хочется и колется».

«Твои отношения с двумя моими другими сыновьями, Игорем и Петей, походят скорее на сообщничество». Далее Марина Влади рассказывает об автомобильной аварии, в которую попал Высоцкий, и как ее сыновья благородно старались сохранить это в тайне. «Они тогда были маленькие и тянулись к Володе, как крошечные зверечки, ласкаясь и получая нежность и ласку, доброту и сердечность. И только потом, позже, когда подросли, поняли, с каким человеком их свела судьба, великим человеком, которого они и поныне называют отцом. Хвастают, словом…»

Но и сам Владимир Семенович, как мог, заботился о сыновьях Марины. Младшего — Володьку — после неудачной операции в Париже он устраивает в одну из лучших детских клиник Москвы к знаменитому хирургу Станиславу Долецкому. В другой их приезд в Москву просит Алексея Штурмина, основателя московской школы каратэ, позаниматься с Володей.

«Позже он попросил меня об одной вещи — тогда в Москве жил сын Марины Влади, маленький Володя:

— Нельзя ли показать ему, что такое каратэ?

— Ну почему нельзя…

— А можно я сам приеду?

И Высоцкий вместе с Володей приехал в нашу школу каратэ. Потом приезжала и Марина, тоже смотрела тренировки» (Алексей Штурмин).

Высоцкий следит за успехами в музыке среднего сына, Петра, и когда тот начинает заниматься по классу классической гитары, дарит ему знаменитую гитару венской работы, с которой были связаны удивительные романтические истории. Гитару эту подарила Высоцкому вдова народного артиста СССР Алексея Дикого.

Вспоминает Евгения Степановна Высоцкая: «В 1975 году, когда они переезжали на Малую Грузинскую, мне позвонил Володя: «Тетя Женя, у нас покрывают полы лаком — сильный запах, а Марина взяла с собой детей — Петю и Володю… Что делать?» — «Что делать, приезжайте к нам». Семен Владимирович был в отпуске, я уехала к Лиде, и целую неделю Марина, Володя и дети жили у нас. Потом соседи спрашивали: кто это у вас играл на трубе? А это занимался Петя».

Марина Влади в нескольких интервью с благодарностью говорила об отношении Владимира Высоцкого к ее сыновьям: «Он открыл им Россию. Если бы не он, им, может быть, никогда бы не довелось ее увидеть… Володино влияние было колоссальным. Мои сыновья обожали его, если не сказать — боготворили. Он не был им отцом по крови, но они, может быть, даже сильнее, чем можно любить отца, любили его — как друга, своего парня, как брата… Особенно любил его мой младший — Володька…»

Больше всего хлопот доставляет и Марине Влади, и Высоцкому старший сын Игорь. Он связался с компанией хиппи, уходил из дома, стал употреблять наркотики… «Пока пасу я в меру способностей старшего сына. Он гудит помаленьку и скучает, паразит, но вроде скоро начнет работать» (В.Высоцкий — письмо И.Бортнику 25.02.1975).