Месть - Стюарт Камински

― Меня устраивает режим, ― сказал я.

― А я сварщик, ― сообщил Тим. ― То есть был сварщиком. Мне очень нравилась моя работа.

― Корки Флинн, ― произнес голос слева от меня.

Это был крепкий парень на несколько лет моложе меня. Продолжая жевать, он повернулся ко мне.

― Корки Флинн, ― повторил он. ― Не помнишь? Не так уж, черт возьми, давно это было.

Я посмотрел на него, не отрываясь от завтрака. Ни его имя, ни лицо как будто ничего мне не говорили.

― Ты притащил мне повестку на развод. Явился ко мне в гараж и сунул мне ее прямо при Эрле и Спенсе.

― Вряд ли это был я.

Я вел специальную папку, куда вписывал имена всех людей, кому доставлял бумаги, помечая время и место.

― Я никогда не вручал вам повестку, мистер Флинн, ― сказал я.

― Значит, не ты?

― Совершенно точно. Может быть, кто-то похожий на меня. На меня много кто похож. Это было давно?

― Сразу после Нового года.

― В этом году?

Я продолжал есть. Тим-сварщик с интересом слушал и ждал потасовки, о которой он смог бы рассказать приятелям, сидя у костра.

― В январе я доставлял только две повестки, оба раза женщинам.

Это была правда.

― Я готов поклясться... ― сказал Корки Флинн, пристально разглядывая меня.

― Тебе случалось когда-нибудь ошибаться, Корки? ― спросил я.

Он вздохнул.

― Слишком много раз. Три из них я женился. Ломлю теперь как лошадь, всем должен алименты. Раньше водил грузовики, рефрижераторы, но у меня спина... Да ладно. Извини. Я заплачу за твой завтрак.

― Согласен, ― сказал я.

Он встал и вынул из кармана джинсов две десятидолларовые бумажки, бросил их на стойку, похлопал меня по спине и еще раз сказал:

― Извини. У меня была поганая неделя.

― Ты не знаешь водителя по имени Дуайт? ― спросил я, взглянув на Корки Флинна.

― Что гоняет?

― Фургон или грузовик с прицепом, не знаю точно.

― Дуайт, Дуайт... Ну да... не знаю только, как фамилия. И знать не хочу. Дрянь мужик. Работает возле станции техобслуживания где-то возле Кэттлмена или Макинтоша. Носит на плече железяку, ищет, кому морду набить. Если когда-нибудь подкатит ко мне, я ему этой железкой шею перебью. Не советую с ним связываться.

― Надо. Не знаешь, как его найти?

― Что знал ― сказал. Увидимся.

Я помахал ему рукой.

― Я думал, он вас ударит, ― несколько разочарованно протянул Тим.

― Сожалею.

― Вы могли бы застрелить его, или дать ему в пах, или применить прием карате, ― заметил он.

― Нет, ― ответил я. ― Корки Флинн свернул бы мне шею в два счета. Он оставил столько, что хватит и на ваш завтрак. Я вас угощаю.

Тим улыбнулся. Зубы у него были вставные, но улыбка настоящая. Я коснулся его плеча и вышел на утреннее солнце. Школа находилась в двух кварталах ходьбы, на другой стороне Триста первой, за «Макдональдсом», зданием «Сарасота геральд трибюн», мотелем, закусочной, где подавали жареных цыплят, и магазином, торгующим оптикой со скидкой.

Я доехал на своей «Гео» до школьной автостоянки, поставил ее на одно из мест для посетителей и оставил окна открытыми в надежде, что это поможет моей сосне выгнать застарелый запах табака.

Дети тянулись к краснокирпичному трехэтажному зданию и более новому, одноэтажному позади главного.

Девочки были в наимоднейших нарядах, которые, на их взгляд, придавали им сексапильности, а мальчишки старались смотреться «круто». Я предпочитал более строгий стиль, но в моду снова входил бесформенный гранж. Большинство мальчиков выглядели слишком юными для средней школы. Они шагали, словно зомби, с красными от недосыпа глазами, с рюкзаками, набитыми книжками, и старались разговаривать басом. Я подумал, каково приходится учителю в таком классе, особенно на первом уроке, и решил, что я бы, пожалуй, предпочел встретиться с Корки Флинном в темном углу.

Одна из девочек, у которой ничего не было проколото, по крайней мере на лице и во рту, и казавшаяся не такой сонной, как ее товарищи, направила меня в кабинет мистера Куана, заместителя директора и ответственного за дисциплину. Кабинет располагался в одном из старых одноэтажных зданий.

Справа от двери стояли четыре стула из пластика и алюминия. За столом сидела красивая молодая чернокожая женщина и разговаривала по телефону. Позади нее теснились несколько столов и шкафов с папками, и там две женщины перебирали какие-то бумаги. Налево ― закрытые застекленные двери еще двух кабинетов. В первом полная седоволосая женщина, наклонясь над столом, тыкала желтым карандашом в сторону девочки с мрачным размалеванным лицом и голубыми волосами. Руки девочки были сложены на плоской груди. Ей не нравилось то, что она слышала, не нравилась полная дама и вообще вряд ли что-нибудь нравилось.

Во втором кабинете у стола стоял мужчина азиатского вида и неопределенного возраста. Его руки были сложены так же, как у девочки в соседней комнате. Мужчина с крепкими мускулами, очевидно мистер Куан, был одет в светло-коричневые брюки и белую рубашку с короткими рукавами, на которой выделялся внушительный синий галстук. Он беседовал с толстым мальчуганом, который глядел ему в глаза совершенно мутным взглядом. Паренек был или туп, или балдел от какого-нибудь наркотика. Я знаю такой взгляд.

Чернокожая женщина повесила трубку. Прежде чем я успел заговорить, она протянула руку с длинными, накрашенными красным лаком ногтями, прося меня минутку подождать с выражением своей мысли, жалобы или просьбы.

Она снова сняла трубку:

― Да, миссис Стэнли. Я знаю. Но мистер Куан говорит, что ему непременно нужно видеть вас сегодня... Я понимаю, но если вы не можете оторваться от работы на полчаса... Да, с Уильямом снова проблемы. Да, очень серьезные... В полдень? Хорошо.

Женщина посмотрела на меня и повесила трубку.

― Слушаю вас.

― Я хотел бы увидеть мистера Куана.

― Насчет...

― Насчет Адели Три или, может быть, по фамилии ее отца, Хэндфорд.

― А вы...

― Я друг матери Адели, ― сказал я, глядя поверх очков.

― Ну, тогда...

Телефон снова зазвонил. Она взяла трубку и показала мне на ряд стульев. Я сел возле одетого в комбинезон мальчишки, который ссутулился так, что, казалось, вот-вот заснет и упадет на пол. Мальчишка был маленький, черный и очень унылый.

― Ты тут за что? ― спросил я его.

Он посмотрел на меня.

― Вы кто?

– «Я ― никто. А ты ― ты кто? Может быть ― тоже ― никто?» [3]

― Чего это вы говорите?

― Так, говорю, ― сказал я, разглядывая трех других школьников, сидевших в рядок с нами. Две девочки перешептывались. Третий был явно старшеклассник, мулат, с короткими волосами. Сквозь его белую футболку просвечивала татуировка. Казалось, он спит.

― Ты знаешь девочку по имени Адель Три или Хэндфорд?

― Допустим. А вы коп? На копа не похожи.

― Нет, я знакомый ее матери. Что ты знаешь про Адель?

― Ничего не знаю.

Он посмотрел на хлопочущую секретаршу.

― Совсем ничего? А пять баксов не помогут?

― Не, ― сказал он. ― Я правда не знаю. Но я вам кое-что скажу. Я знаю только одну по имени Адель. Она не такая дура, какой прикидывается. Прикидывается такой, чтобы подладиться к футболистам, баскетболистам и так дальше.

― Адель?

― Ну да.

― А откуда ты знаешь, что она не дура? ― спросил я.

Он посмотрел на женщину за столом, которая продолжала говорить по телефону. Та взяла карандаш и что-то записывала, кивая. Потом показала карандашом на мальчика, с которым я разговаривал, и сделала движение в сторону. Он выпрямился. Казалось, карандаши служили здесь регулировочными палочками.

― Она училась со мной в математическом классе, ― сказал мальчик, не сводя глаз с женщины за столом. ― Всего неделю или, может, две. Серьезная математика, спецкласс. Не знаю, как она туда попала, но, наверное, прошла тест. Вид у нее был ― не передать. Вся накрашенная, как шлюха, но соображала отлично. Что ее ни спросят, на все отвечала с ходу. И по английскому так же.

― А почему в прошедшем времени?

― Ее не видно уже с месяц.

― А ты в классе повышенной сложности?

― Что, удивляетесь?

― Удивляюсь, ― признался я.

― Потому что...

― А что у тебя за проблемы? ― спросил я.

― Никаких проблем.

― А что тут делаешь?

― Мать хотела поговорить со мной, ― объяснил он, кивнув на чернокожую секретаршу. ― Она хочет устроить для меня стажировку в Говарде.

― Говарде?

― Что непонятного? Я хочу заниматься градостроительством. Хочу вернуться сюда лет через шесть-семь, в дельном пиджаке, и приказать снести тут все под корень, начиная с Ньютауна, и все построить заново.

Дверь в кабинет мистера Куана открылась, и толстый молодой человек вышел, волоча ноги, держа в руке желтую карточку. Возможно, мистер Куан наказывал его за то, что он ударил кого-нибудь в лицо, играя в футбол.

Куан посмотрел на женщину за столом, которая все еще говорила по телефону. Она показала карандашом на двух девочек, спящего мальчика и на меня. Куан кивнул и подошел к нам.