Женщины, восставшие и побежденные - Антоний Фердинанд Оссендовский

Седельников согласился на очень выгодные для его общества условия голландца, и вскоре «Океан» плыл в ту часть Индийского океана, где появился новый остров.

VII. На острове алмазов

Илья Максимович много слышал о южной части Индийского океана, где с особенной силой проявляется подводная вулканическая деятельность. Он не сомневался, что ван Гааген говорит именно об этой области, тем более что и географическое положение неизвестного острова вполне совпадало с предположением капитана.

Недолго думая, Седельников направил свое судно на север и к утру следующего дня уже вышел из сферы юго-восточного пассата, от которого осталось лишь небольшое волнение, почти не ощущаемое «Океаном».

Доплыв до Туасова моря, как называют моряки вулканическую часть Индийского океана, Седельников два дня крейсировал здесь, отыскивая следы вновь появившегося острова. Он, наконец, послал матроса на фор-марс осмотреть горизонт, и тот заметил на юго-востоке узкую полоску земли.

«Океан» осторожно подходил к незнакомому берегу, опасаясь подводных рифов и, приблизившись на расстояние трех кабельтовых, выслал вперед шлюпку для промеров. Однако, лот нигде не нащупал дна, а потом «Океан» медленно подошел к самому берегу острова, который, как гигантский столб, поднимался со дна моря.

Остров тянулся мили на три с севера на юг и в ширину около двух миль, медленно повышаясь от берегов к середине. Это была совершенно пустынная груда нагроможденных базальтов и серых трахитов. Ни травы, ни заносимых обычно ветром и волнами южного багульника и кактусов не было на его поверхности, и только огромные крабы при приближении людей неуклюже шарахнулись в разные стороны и юркнули в воду.

Путешественники обошли весь остров и нигде не нашли следов пребывания человека.

Поверхность острова была покрыта серым песком, состоящим из мелких кристаллов полевого шпата, яшмы, роговой обманки, кварца, слюды и аметиста.

Ван Гааген, положив на руку щепотку этого песка, с видом знатока рассматривал его, по временам одобрительно покачивая головой. Наконец, он зачерпнул воды в захваченный с собой стакан и бросил в него несколько крупных кусков поднятой с земли породы.

— Смотрите! — радостно воскликнул он и поманил к себе проходящего вблизи Седельникова. — Вот, видите, — это алмазы.

Илья Максимович увидел среди темных песчинок и обломков разноцветных кристаллов несколько блестящих камешков.

— Это алмазы! — опять воскликнул ван Гааген. — Какая таинственная игра света, какой немеркнущий блеск! За работу! За работу немедленно же! Я обязуюсь купить все добытое на этом острове.

В багаже, спасенном с парусника, у ван Гаагена оказались патроны с динамитом и твердые стальные сверла для бурения в камне длинных ходов, куда закладываются патроны для раздробления скал.

Пыл голландца, а отчасти его заманчивое предложение скупить у всех добытые алмазы заставили горячо приняться за работу.

Начали с того, что далеко завезли якоря «Океана» и укрепили его на случай ветра и волнения.

Судовые механики устроили большие ступы для толчения обломков скал. Из трюмов вытащили доски и бревна, разобрали деревянные нары третьего класса и над глубокими ямами поставили крепкие деревянные стойки, с которых падали вниз тяжелые куски железа, движущиеся на обломках при помощи цепей от лебедок парохода.

Команда наскоро строила длинные желоба и ставила насосы для подачи воды на промывальные столы с поперечными брусками.

Когда все было готово, все сооружения построены, — в южной части острова ван Гааген со своей командой, состоящей из опытных минеров из Иоганнесбурга, приступил к опасным работам.

Весь день слышались оглушительные взрывы в возвышенной части острова. Клубы дыма и пара, высокие столбы каменной пыли и мелких осколков взвивались кверху, и весь остров дрожал и, казалось, колебался на своей подводной основе.

Три дня тянулась эта тяжелая работа, после чего приступили к толчению раздробленной динамитом породы в ступах и к промыванию полученного мелкого песка на столах.

Все были заняты работой, — и только Седельников не принимал в ней участи я, считая такое безудержное стремление к наживе несовместимым с высоким званием моряка и командира судна.

Он бродил по острову и изредка подходил к промывным столам, где то и дело слышались радостные возгласы.

Действительно, около планок, идущих поперек столов и задерживающих самые тяжелые части сносимой текущей струей воды породы, часто загорались сильным блеском круглые и продолговатые обломки алмазных кристаллов.

Илье Максимовичу стоило большого труда удержать на пароходе обычную строгую дисциплину и уследить за правильной сменой и работой вахт, потому что все люди его команды рвались на работу.

Казалось, что эти сто человек задались целью снести весь остров, превратить его в пыль и рассеять ее по необозримой равнине океана.

Когда до конца контракта с ван Гаагеном осталось всего два дня, голландец подошел к командиру и сказал:

— Ваши помощники и вся ваша команда из Антверпена вернутся домой богатыми людьми, и только вы один не принимаете участи я в этом обогащении. Не угодно ли вам продлить наш договор и остаться с «Океаном» еще две недели? Я удвою мою контрактовую ставку, капитан, я лично вам уплачу по прибытии в Голландию значительную премию!

— Простите меня, по я должен отказать вам в этом! — сказал Седельников. — По пути сюда я снесся по беспроволочному телеграфу с Грахамстоуном, откуда будет передано по кабелю мое извещение правлению общества, в котором я имею честь служить. В Петербурге меня будут ждать в строго определенное время, г-н ван Гааген, и вы, конечно, согласитесь, что изменить свое решение при этих условиях я не могу. Что же касается премии лично мне, то она будет уплачена мне не вами, а моим правлением из суммы, полученной от вас за зафрахтование «Океана». Итак, — через два дня мы снимемся с якоря!..

Ван Гааген не ожидал другого ответа от такого моряка, каким был Седельников, а потому не удивился, а только печально вздохнул и пошел к работающим.

Илья Максимович, обойдя все закоулки своего парохода, по трапу сошел на берег и отправился в обычную прогулку вдоль берега, с улыбкой следя за неуклюже убегающими крабами и огромными морскими червями, выползающими на острые прибрежные камни.

Мысли же капитана были в другом месте — там, где свинцовые, холодные волны с злым шипением лизали обледенелый берег низменного острова, где ждали смерти сосланные свободолюбивые и гордые женщины. Там, среди этих голых скал и льдов, осталась та, которую так полюбил он, скитающийся по белому свету, одинокий, не знавший ласки человек. Любовь пришла лишь для того, чтобы причинить ему страдание и заставить его, быть может, всю жизнь оплакивать девушку, им же самим доставленную на проклятый остров.