Агентство `Маленькая Леди` - Эстер Браун

Выход в магазине был всего один.

Как раз в эту минуту меня заметила консультант Николь – благодаря ей, я приобрела здесь какое-то время назад совершенно невообразимый корсет.

Взяв комплект из воздушной ткани, она направилась ко мне.

– Здравствуй, Мелисса! – Повышать голос не требовалось – магазинчик был довольно маленький.– Видела новинку? На тебе будет смотреться потрясающе! У тебя большая грудь и узенькая талия. Взгляни-ка!

Отец, разумеется, повернул голову. И, увидев меня, испугался почти как я.

Впрочем, выходить из затруднительных положений он приучал себя долгие годы, поэтому вмиг прогнал страх и изобразил на лице отеческую радость.

– А, Мелисса,– невозмутимо произнес он.– Какая неожиданность!

– А? Ну да,– ответила я, стараясь не смотреть на здоровенный бирюзовый лифчик у него в руках.

У мамы размер совсем не тридцать четыре «D». Кроме того, я не могла представить ее в наряде порнозвезды семидесятых. Впрочем, на соответствующей женщине комплект обещал выглядеть весьма соблазнительно…

– Все никак не могу до тебя дозвониться,– сказал отец.– Где ты в последние дни пропадаешь? – Он укоризненно посмотрел на меня.– По– видимому, в агентстве подработок ты нарасхват?

– Да,– сказала я, тщетно пытаясь бороться с приливающей к щекам краской.– Канун Рождества, сам понимаешь…

– Конечно.

Отец сделал знак, привлекая внимание Николь. Я завороженно уставилась на плавно закачавшиеся чашечки бюстгальтера.

– Николь, дорогуша, положи это, пожалуйста, в мою кучу.

Кучу? Он покупал целую кучу белья? Задумал заставить маму полностью изменить имидж? У меня слегка закружилась голова.

– Э-э… в которую кучу, мистер Ромни-Джоунс? – осторожно поинтересовалась Николь.

Отец похотливо ей улыбнулся – прямо как герой фильма «Так держать».

– Думаю, в третью.

О боже! Час от часу не легче!

– Мелисса, нам надо поговорить,– сказал он, многозначительно глядя на белье у меня в руках.– По-моему, в твоем финансовом положении покупать игривые трусики – непозволительная роскошь, не так ли? – Неожиданно его взгляд потемнел.– Или, чтобы рассчитаться с долгами, ты задумала раскрутить какого-нибудь толстосума?

Если я и сомневалась, возвращать ли именно сейчас деньги этому страшному человеку, то теперь твердо решила освободиться от бремени как можно быстрее.

– Кстати, о долгах. Об этом я и хотела бы с тобой побеседовать,– сказала я.– Собираюсь выписать тебе чек.

– На какую сумму? – тотчас поинтересовался отец.

– На пять тысяч фунтов,– твердо сказала я.

– Пять тысяч? – Он выпучил глаза.– Что у тебя за подработки, Мелисса, а? Заколачиваешь, видно, немало.

Как ему это удается? Откуда он знает, чем меня больнее уколоть?

– Я экономила,– ответила я, собираясь вернуть на место вешалки с бельем.

Стоять перед отцом с сексуальными трусиками в руках становилось все более неловко.

Тут у меня в голове прозвучал голос Нельсона, который советовал проявить твердость, и я передумала возвращать белье, даже сильнее сжала пальцами вешалки.

– А остальное когда отдашь? – грозно спросил отец.

Господи, как всегда!

Надо же было встретиться с ним именно здесь, среди манекенов в трусиках «танга» и с кисточками на сосках. Я не знала, куда девать глаза.

– Часть денег из того, что удалось скопить, пришлось потратить на шитье свадебного платья,– начала я, собираясь твердо стоять на своем.– Убила на него море времени. Если бы не я, вам пришлось бы расстаться с внушительной суммой. А организация свадьбы? Если верить журналам Эмери, она обошлась бы вам примерно в три тысячи фунтов…

– Довольно, моя дорогая,– заявил отец, поднимая руку.

Я замолчала. Как последняя дура. В его присутствии я всегда чувствовала себя так, будто нахожусь под гипнозом.

Отец взял прозрачную сорочку персикового цвета, внимательно ее изучил и подал Николь.

– Во вторую кучку, Николь,– сказал он и снова повернулся ко мне.– Послушай, Мелисса! Неужели у тебя хватит наглости предъявить счет родному отцу за платье, сшитое для собственной сестры? Потребуешь у семьи деньги за услуги, которые должны принести всем нам только радость? Ушам своим не верю. Я дал тебе в долг, что называется, от чистого сердца, разве не так?

Я хмуро кивнула, хоть отец говорил не совсем правду. Ему хотелось извлечь из этого дела выгоду, тогда как я действовала из желания помочь другу. Жаль, что папаша в этом случае оказался недальновидным предпринимателем, а я обманулась в мужчине – как всегда.

– Я ведь не потребовал, чтобы ты вернула деньги за учебу, когда понял, что ты не в состоянии найти толковую работу! – прогремел отец.

Едва слышный голосок в моей голове хотел было ответить: «Тебе гордиться мною надо, а не выдвигать требования», но этот тоненький писк заглушило ворчание проснувшейся совести. Если взглянуть на вещи отцовским взглядом, выходило, что я относилась к семье просто по-свински. Впрочем, чего я добилась в жизни? Безуспешно поработала в нескольких конторах, а теперь пыталась под вымышленным именем сделать дурацкую карьеру, которой грозил крах, потому что меня угораздило влюбиться в мужчину своей мечты… Получалось, что я стояла буквально в двух шагах от громкого разоблачения и скандала.

Я почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, однако не заплакала.

Нет, подумала я со злобой, «Агент-провокатор» не увидит моей истерики!

Отец подошел ближе и сказал, зловеще понизив голос:

– Хочу предупредить тебя еще кое о чем. Замечательно, что ты собралась-таки вернуть мне долг, но со своими подработками, будь добра, соблюдай осторожность.

Я остолбенела.

Продолжая смотреть мне в глаза, отец извлек что-то из кармана и сунул в мою руку.

– Я дорожу своей репутацией, Мелисса! Если еще раз увижу, что ты используешь мою квартиру как публичный дом, не знаю, что с тобой сделаю! – прошипел он.

Я взглянула на кусочек ткани в своей руке. Белый носовой платок из хлопчатобумажной ткани.

Я нахмурилась, соображая, откуда он взялся. И внезапно вспомнила. Это был платок Джонатана: на первой и единственной встрече в отцовской квартире мой клиент вытирал им пролитый чай.

Я открыла рот, собираясь все объяснить, но отец не позволил мне этого сделать.

– Не пытайся выкручиваться,– с убийственной самоуверенностью, припасенной для неисправимых лгунов, велел он.– На этой неделе я был в квартире. Портье Джим осведомился, как идут дизайнерские работы. Я ничего не понял. Тогда он объяснил мне, что как-то раз в квартиру приезжала ты – якобы на встречу с дизайнером. Им оказался привлекательный американец. И не смей отрицать это! – ледяным тоном приказал он.– Одета в тот день ты была во всех смыслах как дорогостоящая проститутка.