Роза из клана коршуна - Тианна Беллер

О том, что каждая тайна когда-нибудь раскрывается

... большими тяжёлыми воланами сминалась обожжённая земля, подворачиваясь и трусливо избегая встречи с надвигающимся. Чёрные скривлённые скелеты некогда цветущего леса прорывали подвернутый дёрн и нашпиговывали его изнутри мёртвым частоколом. С треском разбегались молнии по земной тверди. На обломке скалы, отплюнутым краем, сидел тощий старик в изветшалых до плесени лохмотьях. Его бурая кожа, от старости обратившаяся подобием дубовой коры, была покрыта слоем сажи и пепла. Он опирался на длинный отполированный сук с бусинами и хрипло пел перед надвигающейся неизбежностью. "То твоя вина!" - злобно и отчаянно крикнул он в небесную пустоту грозовым тучам. Вода оскорблёно хлестнула по обломку холодной струёй...

Каринаррия Корсач распахнула глаза и порывисто поднялась, не желая иметь ничего общего с липким кошмаром. Лицо уродливого старика продолжало стоять перед глазами призрачной дымкой, но постепенно становилось легче. Лагерь медленно просыпался, заражаясь вялым рассветным гулом и словно нехотя вливаясь в свою размеренную жизнь. Слышались неразборчивые голоса людей, славивших своих чужих богов на собственном едва понятном языке, или поздравлявших друг друга с прекрасным утром, или просто разговаривающих. Понять, что конкретнее творилось за тяжелыми полотнищами шатра, Каринка не могла, поскольку наречие вурлоков ей давалось с большим трудом. Девушка потёрла лицо руками и дала себе какое-то время свыкнуться с мыслью, что она в странном лагере и что вокруг вполне безопасно на первый взгляд, несмотря на внушительное количество как ведунов так и потенциальных тадо в округе. Это давалось тяжело, но мерзопакостный голос не спешил желать "отвратительного дня" и это внушало определённые надежды.

Рабочий стол вместе с остатками вчерашнего ужина был отодвинут подальше вместе с сундуком и коробками, а по центру, вздыбив местами выцветший ворс, раскинулся причудливый ковёр, который оказался на удивление мягким и удобным для сна. Карина легла обратно и сладко потянулась, всматриваясь в замысловатый рисунок неизвестных узоров полога. Изгибы и линии свивались в цветы и символы, закручиваясь чародейским орнаментом, и создавалось полное ощущение, что стилизованные человечки с мечами и копьями скачут вокруг древнего чудовища. Рядом, сопя, как самый древний монстр, спал Ерош, подтянув коленки к подбородку и соорудив из кучи подушек вокруг себя настоящую нору. Спал сладко и крепко, как могут спать люди только в самый благодатный период детства, пока коварные мирские проблемы не затянут нежную мечтательную душу в пучины всепоглощающего быта.

"Не скоро же ты снова так выспишься, если встал на путь одиночки", - с горечью подумала девушка, рассматривая двоюродного брата. Сам факт ночёвки юноши в шатре малознакомой представительницы противоположного пола, по сути, был возмутителен, но Каринаррия в походных условиях делала для своего безукоризненного воспитания определённые послабления.

- Привет, сестрёнка, - рявкнул с наскока Владомир, даже не утруждая себя имитацией стука или предупреждением девушки, та едва успела подскочить на ноги и запахнуть в ковёр юного беглеца, чьё присутствие не вызвало бы ни у кого восторга. - Жутко выглядишь. По тебе словно взвод гроллинов пробежался.

- Что-то случилось... - попыталась было перевести словоизлияния мужчины в конструктивное русло Каринка, попутно разбирая спутавшиеся волосы.

- Ну и навела ты страху среди облезлых своими проверками. Теперь тебя боятся едва ли меньше, чем конца света. Чем это ты только так сподобилась? О, жратеньки! - самозваный маг был верен своей фамильярной манере общения с названной сестрой и поэтому без особого спроса принялся шарить по посуде в поисках съестных остатков. Владомир скривился на остывшую мясную подливу, отправил в рот ком зеленоватой каши и с сожалением констатировал полное отсутствие спасительного настоя: - И как ты только умудрилась столько слопать? Вроде тощая, а ешь за двоих здоровых мужиков. Одни убытки от таких. А, я же чего заходил? Собирайся давай: через полчаса выдвигаемся.

- Куда? - упавшим голосом спросила девушка, подозревая, что ни одно замечательное утро не может до конца называться замечательным, если в нем появляется наглое лицо самовлюблённого Айиашта.

Маг поправил пятернёй вечно растрёпанные и давно нестриженые вихры, приосанился, привычно одёрнул рубашку с противным перестуком амулетов и с каким-то уже совсем садистским восторгом констатировал:

- На смертельный бой с ужасными монстрами подземного мира за право обладать древнейшим артефактом, что единственный сможет спасти Империю от страхолюдного Зла!

"Всё, он спятил, - точно определила юная Корсач, глядя на столь самодовольный вид Владомира, поскольку романтичных или героических грёз приписать бывшему офицеру ей никак не удавалось. - Теперь начнёт размахивать мечём и попытается принести меня в жертву, вопя, что он Читающий, а остальные - блохи на его священной кобыле. Лишь бы снова ведьмачить не взялся. Если сейчас станет тадо вызывать, то мне долго не продержаться. Может его чем-нибудь сразу по голове стукнуть, чтобы не мучился и меня не позорил. Он достаточно высокий, нужно либо подпрыгивать, либо его на землю свалить..."

Но её кровожадным замыслам не суждено было воплотиться в жизнь, поскольку, завершив свою пламенную речь будущий сокрушитель монстров и посрамитель Зла забрал-таки со стола подливку и ушёл. На вопрос Каринаррии, причём ко всему этому походу она, мужчина громко и неразборчиво из-за набитого рта засмеялся и даже не удосужил себя возвращением в шатёр.

Оставшись в полном недоумении, девушка сперва не поверила словам мага и приняла его речь за какое-то преувеличение. Вдруг они просто отправятся к какому-либо знакомому Рокирха, чтобы тоже проверить его и забрать важный документ. Даже при таком раскладе её участие в предприятии не было столь необходимым, ведь привезти знакомого в лагерь было бы значительно безопаснее и для него, и для доставляемой вещи. Тем не менее, Карина была из породы тех удобных в общении людей, что предпочитают без лишних препирательств исполнять поручения и просьбы, тем более в ситуации полного бессилия перед навалившимися обстоятельствами. Поэтому девушка наскоро разбудила двоюродного брата, привела волосы в порядок и поправила измятое за ночь платье. Всё же гроллины и вурлоки были не тем обществом, перед которым необходимо преставать в полном сиянии и блеске, что как-то её оправдывало за уставший вид и потерявшее форму платье.