Талисман - Кэтрин Андерсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Молись своими словами, старик. Священник облизнул пересохшие губы и со страхом посмотрел на толпу дикарей, собравшихся вокруг. Возможно, причиной тому был резкий контраст черной одежды с мертвенно-бледным лицом, но Лоретте показалось, что его лицо становится все бледнее с тревожащей скоростью. Казалось, он вот-вот упадет в обморок.
— Говори слова Бога, старик! — снова прорычал Охотник.
— Не смей запугивать его, — прошипела Лоретта. — Он служитель Богу, Охотник! Нельзя рычать на священника.
— Все в порядке, дитя, все в порядке. — Священник, с лица которого капал пот, поспешил раскрыть Библию. — Милостивый Боже, — пробормотал он, явно молясь об избавлении. Сдавленно закашлявшись, он начал листать страницы, повернувшись немного, чтобы свет от костра попадал на них. — Я прошу прошения. Обычно я не пользуюсь этой книгой… — Он снова закашлялся и стал отмахиваться от дыма. — По какой-то причине слова совсем вылетели из памяти. А, вот, я нашел.
Взбешенная Лоретта вырвала свою руку из хватки Охотника.
— Отец, вам абсолютно нечего бояться, уверяю вас. Охотник снова взял ее за руку, сжав с такой силой,
что она повернулась к нему лицом. Наклонив голову, он прошептал:
— Голубые Глаза, ты испытываешь мое терпение. Я ударю сильно, как ветер.
— Ударяй! — Она попыталась высвободить руку. — Ты делаешь мне больно.
— Я побью тебя. Тогда ты будешь знать, как бывает больно. Теперь замолчи!
Глаза Лоретты зажглись голубым пламенем.
— Я не выйду за тебя замуж. Избей меня до потери сознания! Начинай!
Охотник посмотрел на нее взглядом, который месяц назад испугал бы ее до смерти.
— Лоу-реетта, ты будешь молчать и позволишь ему сказать слова Бога.
— Он может говорить слова Бога, пока снежки не растают в… — Она замолчала и покраснела. — Я должна сказать слова, Охотник, а я не стану говорить их. Понимаешь?
— Мое дорогое дитя, — вмешался священник, — не часто один из этих, — он бросил многозначительный взгляд на Охотника, — джентльменов предлагает сделать из пленницы уважаемую женщину. Не будет ли умнее согласиться?
— У меня нет нужды в супружестве, отец. Я сохранила свою честь.
Охотник дернул ее к себе и угрожающим ровным голосом произнес:
— Твоя честь скоро улетит с ветром. Голубые Глаза. Ты давала обещание Богу. Ты моя женщина! Теперь я говорю, ты будешь моей женой!
Лоретта облизнула губы, стараясь как можно тверже смотреть ему в глаза.
— Я привел к тебе Черную Одежду, да? Так Что это будет свадьба в твоем сердце. Если ты не скажешь слова твоего Бога, чтобы сделать это, я женюсь на тебе по-моему. — Он широко махнул рукой. — Твоя честь улетит с ветром. Suvate, это кончено. Выбирай.
Голосом, хриплым от возбуждения, Лоретта вскричала:
— Но я не хочу выходить за тебя замуж. Если я выйду, это будет навсегда. Разве ты не понимаешь?
— Навсегда это очень хорошо.
— Нет, это очень плохо. Я никогда не смогу покинуть тебя.
Охотник поднял руки кверху.
— Нет Черной Одежды, нет свадьбы для твоего Бога. Мне достаточно свадьбы по-моему. — С решительным блеском в глазах он повернулся к толпе, поднял руки и что-то прокричал. Затем он пожал плечами. — Вот, Suvate, кончено. Я сказал мои слова. Мы женаты. — Схватив ее за руку, он проворчал: — Кее-mah, пошли, жена.
Лоретта уперлась каблуками.
— Нет! Подожди!
Он посмотрел на нее сверху вниз с явным раздражением.
— Ты будешь говорить слова Бога?
Лоретта не видела для себя другого выбора. По меньшей мере таким образом ее супружество получит благословение священника, и она не будет жить с Охотником в грехе.
— Д-да, я скажу слова. — Взглянув на него сбоку, она сказала: — Могу я переговорить со священником всего лишь одну минуту?
— Для чего?
— Просто спросить его о чем-то. Хватка Охотника на ее руке ослабла.
— Namiso. торопись.
Лоретта приложила руку к уху священника и быстро прошептала свою просьбу, а затем снова отступила на свое место рядом с Охотником. Священник, подумав над сказанным, кивнул головой.
Минутой позже он благословил стоящую перед ним молодую пару, и церемония началась. Слова доносились до сознания Лоретты, но она не понимала Их смысла. Машинально она произносила свои ответы по указанию священника. Затем настала очередь Охотника. Священник задал обычный вопрос, добавив в конце:
— Отказаться от всех других, взять одну жену, и только одну, навсегда, без горизонта?
Охотник бросил подозрительный и понимающий взгляд на Лоретту. В течение нескольких долгих секунд он молмал, а она затаила дыхание, не отводя глаз от его. Затем с торжественной искренностью он наклонил голову и ответил:
— Я сказал это.
Священник, ожидавший услышать привычное «Я обязуюсь», смутился на мгновение, что-то пробормотал, обдумал, затем кивком выразил свое согласие, и церемония завершилась. Лоретта и Охотник были обвенчаны в соответствии с его и ее верами. Охотник дал указание своим друзьям вернуть священника в миссию, подчеркнув, что сорвет с них головы, если этот человек не будет возвращен в целости и невредимости. Затем он отослал Эми в вигвам своей матери. Когда все были разосланы, он повернулся к Лоретте, в его темно-синих глазах блестели огоньки смеха.
— Одна жена, и только одна, навсегда, без горизонта?
Лоретта спрятала глаза, и щеки ее покраснели. Сцепив руки за спиной и сжав губы, она покачивалась с носков на каблуки и снова на носки.
— Я говорила тебе, Охотник, я отказываюсь играть вторую скрипку.
Он улыбнулся медленно распространявшейся зловещей улыбкой, от которой дрогнули ее нервы. Разгоряченным взором он окинул ее с головы до ног. Схватив за руку, он повел ее к своему вигваму.
— Теперь ты покажешь этому команчу, как хорошо ты играешь скрипку номер один, да?
— Я… — У Лоретты было такое ощущение, словно рот ее был полон песка, когда, спотыкаясь на каждом шагу, она пошла рядом с ним. Он сжимал ее руку как тисками. — Наверняка ты не имеешь в виду прямо сейчас. — Ее удивленный взгляд уперся в дверь вигвама. — Еще даже не стемнело. Люди еще не спят. Ты не ел. Костер не разведен. Мы не можем просто…
Он поднял клапан двери и втащил ее в темный вигвам.
— Голубые Глаза, у меня нет голода для пищи, — сказал он хриплым голосом. — Но я разведу костер, если тебе нужно.
Любая задержка, какой бы короткой она ни была, устраивала Лоретту.
— О да, здесь как-то прохладно, тебе не кажется? — Был особенно душный вечер, один из тех, когда одежда прилипает к телу, но это не имело никакого значения. — Да, развести костер было бы чудесно.
Он оставил ее стоящей в одиночестве в темноте, чтобы принести ветки, которые он быстро уложил в яме для костра. Минутами позже золотые языки пламени осветили вигвам, свет плясал и мерцал на рыжевато-коричневых стенах. Сидя на корточках у костра, он запрокинул голову и стал лениво рассматривать ее, взором касаясь одежды, брови подняты в безмолвном вопросе.