Тайны Кремля - Юрий Жуков

При всем при том требовалось и не прекращать борьбу за каждый голос в свою поддержку. Только для того и сделать все возможное, дабы союзники признали польское правительство, а его представителя допустили, наконец, в ООН. Пойти хотя бы здесь на видимые уступки. Сохранить же Сталину при явно вынужденном компромиссе свою роль члена «большой тройки» или, по его выражению, «клуба пятимиллионных армий», помог неожиданный визит в Москву Гарри Гопкинса. До 12 апреля советника и личного помощника Рузвельта, согласившегося перед отставкой выполнить еще одну привычную ему миссию улаживателя самых сложных проблем.

Гопкинс пробыл в Москве две недели — с 25 мая по 7 июня и успел сделать очень многое. На трех встречах со Сталиным и Молотовым согласовал очередную встречу в верхах, а также урегулировал остававшиеся со времен Ялты спорными вопросы. О создании союзнического контрольного совета для поверженной Германии, величине репараций, разделе германского флота. Даже о назначении не кого-либо, а пренепременно маршала Жукова членом контрольного совета. Обсудил в деталях и предстоявшее вскоре вступление СССР в войну с Японией. Но как и на Крымской встрече, больше всего времени пришлось потратить на обсуждение положения в Польше, ибо, как вполне серьезно заметил Гопкинс, она «стала символом нашей способности разрешать проблемы с Советским Союзом»[472].

Сталин уступил. Всего через пять дней после отъезда Гарри Гопкинса, 12 июня, московская комиссия по делам Польши — Молотов, Гарриман, Керр — полностью согласовали все вопросы, находившиеся на ее рассмотрении. Сумели договориться, правда с запозданием в четыре месяца, о принципах формирования временного правительства национального единства. А 17 июня в советскую столицу прибыли представители трех польских политических группировок. От варшавского правительства — Б. Берут, В. Ковальский, Э. Осубка-Моравский, В. Гомулка. От внутренней оппозиции — В. Керник, Г. Колодзейский, А. Кржижановский, С. Кутшба, 3. Жулавский. От эмигрантских кругов — С. Миколайчик, Д. Колодзей, Я. Стенчик. Их переговоры завершились 21 июня долгожданной договоренностью: в президиум КРН вводились В. Витос и С. Грабский, в состав будущего правительства — Н. Керник и Ч. Вытех от внутренней оппозиции, С. Миколайчик, Я. Стенчик и М. Тугут — от лондонцев. Текст их соглашения без каких-либо замечаний и оговорок был одобрен Молотовым, Гарриманом, Керром.

В полном соответствии с московскими решениями, утром 28 июня, уже в Варшаве, правительство Осубки-Моравского подало в отставку, а во второй половине дня Болеслав Берут как председатель КРН (то есть временный президент Польши) утвердил временное правительство национального единства. Осубка-Моравский сохранил пост премьера, а Миколайчик стал первым вице-премьером[473]. Пожелание Черчилля и Трумэна оказалось выполнено. Поэтому Великобритании и США пришлось, как и было предусмотрено в Ялте, незамедлительно разорвать дипломатические отношения с лондонским правительством Арцишевского. Официально признать новое варшавское, теперь коалиционное, Осубки-Моравского и Миколайчика. И позволить польскому делегату занять его законное, до тех пор пустовавшее место в ООН, обеспечив тем самым Советскому Союзу лишний голос поддержки.

Для Кремля одной проблемой стало меньше. Можно было надеяться, что если не все, то многие иные также удастся успешно разрешить. И не только на Потсдамской конференции, открытие которой назначили на 17 июля — внешнеполитического характера, но и в значительной степени взаимосвязанные с ними внутриполитические. Преимущественно экономические.

Не полагаясь на благоприятное для СССР, действительно отвечающее масштабам ущерба, нанесенного войною, определение величины и формы репараций, советское руководство еще за два месяца до победы решило приступить к вывозу промышленного оборудования, сырья, продовольствия и скота из Германии. Поначалу решение этой важной задачи ГКО поручило постановлением от 21 февраля 1945 года постоянным комиссиям, образовавшимся при командовании четырех фронтов. На 1-м Украинском во главе с М. 3. Сабуровым, на 1-м Белорусском — с П. М. Зерновым, на 2-м Белорусском — с П. С. Кучумовым, на 3-м Белорусском — с Г. И. Ивановским. Однако такая организация сразу же продемонстрировала свою неэффективность, и уже в марте ее пришлось заменить иной, единой. Особым комитетом ГКО под председательством Г. М. Маленкова, призванным направлять и координировать всю работу по вывозу из Германии и других стран того, что решено было считать авансовыми поставками в счет репараций[474].

Всю практическую работу в рамках комитета возложили на Сабурова, утвержденного в должности уполномоченного ГКО[475]. Тем самым Маленкову удалось восстановить утраченное было высокое положение своего верного соратника. Не только вывести из-под назойливой опеки Вознесенского, но и дать ему самостоятельное и крайне важное для судеб страны, ответственное поручение. Вместе с тем Георгий Максимилианович получил возможность вновь прочно взять в свои руки основные рычаги управления восстановления народного хозяйства, перевода его на мирные рельсы.

Первая, предварительная и чисто ознакомительная поездка Сабурова в Германию состоялась в конце апреля. Прошла весьма успешно, что и позволило ему 11 мая изложить конкретные предложения на заседании Особого комитета. А на следующий день Сабуров вновь вылетел в Берлин, где вскоре передал ведение всей практической работы своему заместителю, К. И. Ковалю, назначенному в июне первым заместителем главноначальствующего Советской военной администрации в Германии (СВАГ) — главой советской части экономического департамента союзнического контрольного совета[476].

Напряженная работа в советской зоне оккупации новой организации, включавшей к концу года свыше 9 тысяч специалистов различного профиля — представителей практически всех наркоматов и ведомств, позволила только за 1945 год демонтировать свыше 4 тысяч предприятий (в том числе и на территории Австрии, Польши, Венгрии, Чехословакии). Да еще сразу же после выявлений взять под контроль два стратегических объекта: один из центров германского ракетостроения в Тюрингии, урановые рудники в Саксонии.

Размах вывоза трофейного оборудования должен был сделать вполне реальным, относительно легко выполнимым быстрое восстановление народного хозяйства, его модернизацию. Вместе с тем и способствовал претворению в жизнь порожденному победой постановлению ГКО от 26 мая «О мероприятиях по перестройке промышленности в связи с сокращением производства вооружения». Наконец, оба этих фактора — и поступление в страну репарационного оборудования, и конверсия, обусловили принятие Совнаркомом СССР в конце августа двух важных для экономики постановлений. «О мероприятиях по увеличению производства товаров широкого потребления и продовольственных товаров» — пока еще за счет лишь местной промышленности, промысловой кооперации и кооперации инвалидов, а также «О восстановлении и развитии автомобильной промышленности». Последнее предусматривало начало выпуска новых грузовых автомобилей с конца 1945 года и легковых («Победа» и «Москвич») с лета следующего, преимущественно на базе вывозимых в СССР из Германии заводов[477].

Победа и последовавшая за ней оккупация Германии и Австрии породили еще один ряд неотложных проблем, но уже совершенно иного порядка. Всего лишь кадровых, а потому и не представлявших трудности. Необходимость назначения на новые, ранее не предусматривавшиеся должности — политсоветников при командующих расквартированных там советских войск. Должности, по сути являвшиеся дипломатическими, ибо подразумевали совместные действия с представителями союзных держав. Учитывая такую их особенность, Молотов провел через ПБ назначение на них своих заместителей. 7 апреля, в Вену — В. Г. Деканозова, а 30 мая, в Берлин — А. Я. Вышинского[478]. Воспользовался удачной возможностью, чтобы удалить и от себя, и из НКИД явно нежелательных для него людей. Слишком тесно связанных с другими членами узкого руководства, с Л. П. Берия и И. В. Сталиным. Тех, кого следовало Вячеславу Михайловичу небезосновательно опасаться как потенциальных претендентов на его пост.

В те же летние дни 1945 года более четко, нежели раньше, обозначилась и расстановка сил в узком руководстве. Все-таки разрешенная Молотову поездка в Сан-Франциско, продолжавшаяся с 25 апреля по 10 мая, породила тривиальное, хотя и не нужное в принципе, решение ПБ. Обязанности Вячеслава Михайловича по Совнаркому СССР на время его отсутствия в Москве возложили на Н. А. Вознесенского[479]. Тем самым лишний раз подчеркнули новое положение последнего, прочность занимаемой им позиции в иерархии — роль третьего человека в государственных структурах.