Агония СССР. Я был свидетелем убийства Сверхдержавы - Николай Зенькович

Не доезжая первого подъезда, сразу за входом в вестибюль метро станции «Площадь Ногина» (ныне «Китай-город») машина остановилась. Едва я вышел из машины и сделал несколько шагов, как следом за нашей припарковалась другая светлая «Волга» и оттуда вывалился взмыленный человек. Боковым зрением я увидел, что он догоняет меня.

Сигитас Ренчис! Замзавотделом с нашего седьмого этажа. Сигитас приехал в ЦК из Вильнюса, член Союза писателей Литвы. Застрял, как и я, в Москве. У нас с ним сложились приятельские отношения.

Коллега из гуманитарного отдела был взволнован. Крепко пожав руку, он громким шепотом спросил:

— Какие-нибудь подробности есть? Кто за этим стоит?

Я недоуменно взглянул на друга:

— Ты о чем? Какие подробности?

Сигитас изумился:

— Как, ты не знаешь? А еще пресс-центр… А я из окна машины тебя увидел, тороплю водителя. Вот, думаю, кто больше всех осведомлен. Оказывается, пресс-служба ЦК узнает последней. Как в комсомольском анекдоте. «Кто еще не переспал с невестой?» — спрашивает тамада на комсомольской свадьбе. «Я», — робко отвечает жених…

— Подожди, Сигитас, а что произошло?

— Создан ГКЧП. Президент, кажется, отстранен от должности. В составе ГКЧП — Янаев, Павлов, Пуго, Крючков, Язов, еще какие-то деятели. По радио передавали их обращение к народу.

Теперь наступила моя очередь изумляться. На даче у нас радио не было, а телевизор по утрам мы обычно не включали, не хотелось, чтобы дочка рано вставала. В машине, как я уже говорил, мы увлеклись разговором с водителем, и радио в ней молчало.

Моя секретарь обычно приходила на работу раньше, чтобы принести свежие газеты. Когда я появлялся в своем кабинете, они уже лежали на столе. В тот день тоже было, как всегда. Пачка газет ждала на обычном месте.

Можно понять нетерпение, с которым я набросился на прессу. Увы, газеты были за субботу. По понедельникам тогда выходила только «Правда». Я раскрыл ее, но никаких материалов о ГКЧП не нашел.

Включил телевизор — «Лебединое озеро». Повернул ручку вмонтированного в стол радиоприемника — передавали один из документов ГКЧП. Успел услышать только его окончание.

Требовательно зазвонила «вертушка» — впервые в этот день. Снял трубку.

— Николай, это Оников. Доброе утро. Скажи, пожалуйста, у тебя есть документы ГКЧП? По радио передают — ничего не понять. Нужно иметь под рукой…

Леон Аршакович Оников — долгожитель ЦК. Окончил МГИМО при МИД СССР. С 1952 года — в аппарате ЦК Компартии Эстонии. С 1960 по 1991 год — в аппарате ЦК КПСС. Враг номер один орготдела, как мы шутливо называли его между собой. Остро критический ум, нестандартные мысли, и — что немаловажно — смелость.

Леону Аршаковичу тогда было под семьдесят. В ЦК, даже после многочисленных реорганизаций и сокращений, оставалось немало людей уважаемого возраста. Вели они себя тише воды ниже травы. Прожил день, и слава богу. Оников был возмутителем спокойствия, легендой всего аппарата. Его аналитические записки, адресованные руководству ЦК, воспринимались в орготделе как посягательство на монополию в вопросах партстроительства. Его выступления на аппаратных совещаниях и партийных собраниях вызывали дружные аплодисменты молодых работников и кривые ухмылки ортодоксов.

— Леон Аршакович, рад бы помочь, но, к сожалению, этих документов у меня нет.

— Николай, их надо читать, а не слушать. Поверь мне, старику, тут что-то не то. Держи ухо востро…

— Спасибо, Леон Аршакович. Звоните. Как только — так сразу…

Он рассмеялся. Крылатая фраза аппаратчиков выручала в щекотливых ситуациях.

Только положил трубку — в кабинет заглянула секретарь. У нее на столе хитрое приспособление: когда начальник говорит по любому из телефонов, загорается красная, синяя или желтая лампочка. Прекращается разговор, лампочка тут же гаснет.

Валя — миловидная, экстравагантно одевавшаяся женщина, тоже долгожительница ЦК, ее стаж на Старой площади исчислялся более чем двумя десятками лет. Ровная, спокойная.

— Николай Александрович, на шестом этаже сбор. Спуститесь, пожалуйста.

На шестом этаже — руководство идеологического отдела. Захожу к одному из первых замов. Он недавно пришел в ЦК. Несколько дней назад у нас состоялась размолвка.

Я настаивал на том, чтобы не проводить аккредитации в пресс-центре ЦК КПСС. Надо действовать демократическими методами, убеждал я. Проход на наши мероприятия для советских журналистов, начиная от сотрудника многотиражной заводской газеты и кончая работником «Правды», должен осуществляться по редакционным удостоверениям. Никаких ограничений ни для кого! Что касается иностранных коллег, то им достаточно аккредитационной карточки МИД СССР. Не надо плодить новых пропусков!

Казалось бы, зачем копья ломать? Ведь очевидно, что такой порядок наиболее приемлем. Тем не менее он вызвал сопротивление долгожителей ЦК. Необходима отдельная аккредитация, убеждали они. Новый первый замзав пока своего мнения не высказал, внимательно прислушивался к доводам «за» и «против».

Аккредитация журналистов в пресс-центре ЦК КПСС обособит их, разделит на допущенных и не допущенных, доказывал я. Хотя при желании ее можно превратить в большую и шумную кампанию, на которой запросто можно набрать очки у секретарей ЦК. Новый замзав слушал мои аргументы и загадочно улыбался. Решения он еще не принял.

Итак, я спустился в кабинет начальника. Там уже было много народа. Никто документов ГКЧП «живьем» не видел. Что делать? Сверху никаких указаний нет. Так ни с чем и вернулись в свои кабинеты.

Как я узнал о пресс-конференции гэкачепистов? По городскому телефону позвонили из газеты «Экономика и жизнь». Пожаловались, что их сотрудников не пропускают в пресс-центр МИД СССР на Зубовском бульваре.

— Позвоните, чтобы нас пропустили, — просили знакомые журналисты из этого издания.

— Подождите, а что там происходит?

— Как что? Пресс-конференция ГКЧП.

— Но я не могу дать им указание. Там, в отличие от нашего пресс-центра, пропускают только по аккредитации…

Вечером я уехал в аэропорт: приезжал мой давнишний приятель из Баку, с ним я когда-то вместе учился в московской ВПШ. Раз в два года он привозил своих детей в Москву на консультацию к окулистам. Я чем мог помогал давнишнему товарищу.

Загодя, за две недели до его приезда, написал официальную бумагу в кассу Управления делами ЦК КПСС. Персонально тому, кто занимался продажей билетов и устройством в гостиницу, тоже долгожителю ЦК. На фирменном бланке составил убедительное письмо: прошу оказать содействие в предоставлении мест в гостинице и приобретении билетов на обратный путь до Баку — отцу, ответственному работнику ЦК Компартии Азербайджана, его жене и двум их детишкам. Перед тем как засылать письмо, позвонил в кассу: