Дочь Затонувшей империи - Мэллис Фрэнки Диана

– Я не говорил, что сделаю вас такой. Я сказал, что вы им были.

– Разговор окончен, – вмешался Райан. Он по-прежнему был одет в свои доспехи и с мечом на поясе, и теперь его рука покоилась на рукояти, сжав ее покрасневшими пальцами.

Меркуриал прищурился.

– Значит, вот как. Тогда доброе утро, мой не-лорд. Ваша светлость.

Моя дверь распахнулась, но Меркуриал растворился в воздухе. Вместе с ним исчезли аметистовые светильники и свечи, каждая из которых догорала и исчезала, пока мои покои не погрузились в темноту, едва освещаемые восходящим солнцем. Секундой позже дверь с грохотом захлопнулась.

Тяжело дыша, я схватилась за грудь, а затем, спотыкаясь, побрела в спальню и упала на кровать лицом вниз.

– Лир, – Райан появился рядом, убрал мои волосы с лица и положил ладонь на лоб. – Проклятье Мориэла! Я сейчас же пойду к Эмону и доложу об этом. Как он мог сюда попасть?

Я покачала головой.

– Ты быстро избавился от него, когда он предположил, что я была самым сильным сотурионом.

– Если ты была самым сильным в истории сотурионом, тогда кто я? – усмехнувшись спросил он.

– Второй, – простонала я. – Естественно.

Он улыбнулся.

– Просто не забывай, что он опасен. Не позволяй ему забираться к тебе в голову. – Райан убрал руку со лба, приглаживая ладонью мои волосы. – Лихорадка спала. Но тебе все равно нужно отдохнуть.

– Я должна быть на арене через два часа. Пави не пропустила ни одной тренировки после того, как ее выпороли. Наместник, вероятно, снова сократит мое оставшееся время вдвое, если я пропущу хоть одну или опоздаю.

Райан вздохнул.

– Просто отдохни сейчас как можно дольше. Ты пойдешь на пробежку и сделаешь все, что в твоих силах, отсидишь свои занятия, а потом, когда придешь на тренировку… мы сделаем перерыв.

Я не знала, вылечил ли Меркуриал только мою лодыжку, но два часа спустя я снова стояла на поле живой и бодрствующей и пристально смотрела на шест в лучах утреннего солнца. Разумеется, мои раны по-прежнему были серьезными и спина все еще горела, но всего несколько часов назад я вообще не могла стоять, так что это была большая победа.

Сотури, чьих имен я не знала, проходили мимо, передразнивая меня в том, какие звуки я издавала во время порки. Но я проигнорировала их всех.

Сегодня я бежала медленнее, чем в первый день, но все еще находилась здесь и, раз уж у меня оставалось всего три месяца, собиралась приложить все усилия, чтобы не позволить Наместнику найти еще какой-нибудь предлог, который он мог бы использовать против меня.

Когда после обеда я добралась до нашей тренировочной комнаты, то уже готова была отключиться.

Райан медленно вошел, закрыв за собой дверь, затем присел передо мной на корточки и поставил свою сумку на пол.

– Как ты себя чувствуешь?

– Дерьмово, – сглотнула я.

– Лир, – произнес он, замерев на месте, только его глаза беспокойно осматривали мое лицо. – Что произошло прошлым вечером?

Я сердито уставилась на него, не уверенная, к чему он клонит. Неужели мы собирались сейчас начать этот разговор? О нашем почти поцелуе? О его признании мне? О том, как я хотела открыть ему свои чувства?

– После арены? – нервно спросила я.

– Нет, – сказал он. – Я имею в виду… что произошло до того, как ты пришла? – Он протянул руку к моему лицу, нежно коснувшись щеки своими мозолистыми пальцами. –   У тебя синяк под глазом. И порез на щеке. И до того, как Меркуриал исцелил тебя, ты хромала. И это не из-за хабибеллума. И причина не в порке. У тебя уже были эти травмы, когда ты появилась в Катуриуме.

У меня перехватило дыхание.

– Лир, ты можешь мне рассказать. Это… это Тристан тебя обидел?

Я инстинктивно прикрыла другой рукой свое запястье, сжимая шрамы.

– Я уже говорила тебе.

Он покачал головой.

– Пожалуйста, просто… Я хочу помочь. Ты можешь мне доверять.

– Давай просто начнем тренировку, – отрезала я.

– Ладно. – Он открыл свою сумку и достал высушенные листья солнечного дерева, лунное масло и чистые полоски белой ткани. – Мне нужно сменить тебе повязки.

Кожу покалывало, запястье горело, шрамы кровных обетов посылали зуд до самого локтя.

– Нет, – машинально сказала я. – Не надо.

– Это не займет много времени и убережет тебя от заражения.

– Я просто… – Я откинулась назад, пытаясь отвернуться от него, сердце бешено колотилось. – Я могу сама о себе позаботиться.

– Даже я не могу перевязать себе спину сам. И это когда я не ранен. – Он положил тканевые полоски на свою сумку и вздохнул. – Ты сопротивляешься мне по этому поводу почти каждый раз. – Он покачал головой. – И я не могу придумать ни одной причины, почему ты это делаешь, за исключением того, что ты… – Судорожно вздохнув, он признался: – Я тоже раньше прятал свои шрамы.

Я подняла глаза и встретилась взглядом с зелеными глазами Райана. Он неуверенно, нервно потянулся вперед и вытер слезы с моих щек. Я даже не осознавала, что плачу.

– Ты не обязана мне говорить. – Его голос был невероятно нежным. – Но можешь, когда будешь готова. – Выглянув в окно, Райан прикусил нижнюю губу. – Я знаю, каково это, когда тебе причиняют боль. Каково это – залечивать раны без магии. – Он опустился на колени напротив, устремив на меня свои зеленые глаза, в которых бурлили неподдельные эмоции. – Могу я?.. – Он сглотнул, и выражение его лица изменилось, как будто он только что принял трудное решение. – Лир, позволь мне обработать твою спину. – Он бы не стал меня принуждать. Но это уже был не вопрос, а приказ.

Я обхватила рукой запястье поверх шрамов от моих кровных обетов, поверх скрывающих их татуировок. Но они не пылали жаром, не зудели, как раньше. Он знал, что мне больно, но позволил мне сохранить мой секрет. Он не стал бы давить, не стал бы совать нос не в свои дела. И в глубине души я действительно доверяла ему и даже больше.

Я отдала часть своего сердца Райану, когда была еще девочкой. Затем, когда мы танцевали той ночью под звездами, мои чувства изменились, стали чем-то большим. Когда мы поцеловались, они снова изменились и расцвели во что-то более глубокое, что-то первобытное. Но потом оставшееся время своего визита он почти не обращал на меня внимания и уехал. Прошли годы. И это не имело значения. Я целовалась с другими мальчиками. Я влюбилась в Тристана. И все же эта частичка моего сердца продолжала жить, ждала его, билась для него, а потом он вернулся. Вернулся в Бамарию. И теперь стоял передо мной на коленях, желая помочь.

Он по-прежнему был облачен в свои доспехи, как и сегодня утром, когда мы столкнулись с Меркуриалом, он не снимал их всю прошлую ночь. Пока я спала, оставляя следы пота и крови на его постели, он не спал и наблюдал за мной в полной экипировке и готовый к бою.

– Хорошо, – кивнула я.

– Хорошо. – В его голосе звучало облегчение, и он встал, чтобы запереть дверь, а затем сел позади меня. – Могу я это снять? – спросил он, дернув за тунику.

– Да.

Он медленно развязал шнурки у меня на спине, стараясь удерживать материал подальше от кожи и ран, а затем стянул тунику по рукам, полностью обнажив спину. Я не стала тратить время на сорочку, потому что одна только мысль о том, чтобы что-то плотно прижималось к моим ранам, причиняла боль, так что я обошлась без нее. Теперь нас с Райаном разделяли лишь повязки, которые он наложил мне прошлой ночью. Я наклонилась вперед, придерживая тунику на груди.

Он нежно провел руками по спине, слегка нажимая и промачивая оставленные хлыстом следы полотенцем, затем нанес целебную мазь и, наконец, свежую порцию листьев солнечного дерева.

Все это время он молчал, и я начала расслабляться под его прикосновениями, пока, наконец, он глубоко не вздохнул, убирая руки.

– Не думаю, что у тебя останутся шрамы, – сказал он.

Я невольно издала нечто среднее между всхлипом и смехом. Какая глупость. Это не должно было иметь значения. Но на моем теле и так было достаточно отметин, от которых я никогда не избавлюсь.