Дракула. Повести о вампирах (сборник) - Стокер Брэм

16 ОКТЯБРЯ. Ответ Мины все тот же: удары волн о борт корабля и бурлящая вода, темнота и благоприятные ветры. Мы, очевидно, в полосе удачи, и, когда услышим о «Царице Екатерине», мы будем готовы. Так как она должна пройти через Дарданеллы, мы можем быть уверены, что своевременно все узнаем.

17 ОКТЯБРЯ. Теперь все хорошо устроено, кажется, для встречи графа при его возвращении из путешествия. Годалминг сказал судовладельцам, что он подозревает, будто в ящике на пароходе могут быть вещи, украденные у его приятеля, и получил полусогласие на вскрытие ящика под его ответственность. Владелец корабля дал ему письмо, приказывающее капитану предоставить ему полную свободу действий на пароходе и такое же разрешение дал на имя своего агента в Варне. Мы повидали агента, на которого очень сильно подействовало ласковое обращение с ним Годалминга, и мы спокойны, с его стороны будет сделано все, что может содействовать исполнению наших желаний. Мы уже сговорились, что делать, когда ящик будет вскрыт. Если граф окажется в ящике, Ван Хелсинг и Сьюард отрубят ему голову и воткнут кол в сердце. Моррис, Годалминг и я будем на страже, чтобы предупредить вмешательство даже с оружием в руках, если это понадобится. Профессор говорит, что, если мы так обойдемся с графом, он скоро превратится в прах. Тогда не будет никаких улик против нас, если возникнет подозрение в убийстве. Но даже если этого не произойдет, мы победим или падем, и, может быть, когда-нибудь эти записки явятся доказательством нашей правоты и встанут стеной между некоторыми из нас и виселицей. Сам я приму такой исход, если это будет суждено, лишь с благодарностью. Мы решили не оставлять камня на камне, лишь бы только привести наш план в исполнение. Мы условились с некоторыми чиновниками, что, как только «Царица Екатерина» покажется, нас тотчас же уведомят.

24 ОКТЯБРЯ. Целая неделя ожидания. Ежедневные телеграммы Годалмингу, но все то же: «Нет известий». Утренний и вечерний ответ Мины под гипнозом: неизменные удары волн, бурливая вода, скрипучие мачты.

ТЕЛЕГРАММА. РУФУС СМИТ, ЛЛОЙД, ЛОНДОН, ЛОРДУ ГОДАЛМИНГУ, ЧЕРЕЗ ВИЦЕ-КОНСУЛА, ВАРНА

ОКТЯБРЬ, 24.

«Сегодня утром получено известие о <i>«Царице Екатерине»</i> из Дарданелл».

ДНЕВНИК Д-РА СЬЮАРДА

24 ОКТЯБРЯ. Как мне не хватает моего фонографа! Писать дневник пером страшно утомительно, но Ван Хелсинг говорит, что я должен записывать все. Вчера, когда Годалминг получил телеграмму от Ллойда, мы все были в страшном волнении. Теперь я знаю, что чувствуют люди в сражении, когда раздается приказ начинать атаку. Одна лишь миссис Харкер не проявила никаких признаков волнения. Впрочем, в этом нет ничего странного, потому что мы приняли все меры, чтобы она ничего не знала, скрывали наше волнение, когда были в ее обществе. Раньше она обязательно бы это заметила, как бы мы ни старались, но она очень переменилась за последние три недели. Сонливость все более одолевает ее, и, хотя у нее здоровый вид, к ней вернулся прежний румянец, Ван Хелсинг и я недовольны ею. Мы часто говорили о ней, пусть ни словом не обмолвились другим. Нервы бедняги Харкера не выдержали бы, если б он знал о наших подозрениях. Ван Хелсинг внимательно осматривает, как он сообщил мне, ее зубы во время гипноза и говорит, что, пока они не начинают заостряться, можно не опасаться перемены в ней. Когда эта перемена наступит, будет необходимо принять меры… Мы оба знаем, каковы эти меры, хотя не поверяем друг другу своих мыслей. Ни один из нас не уклонится от обязанности… страшной обязанности.

Какое прекрасное, успокаивающее слово «эвтаназия». Я благодарен тому, кто его придумал.

Только 24 часа пути от Дарданелл сюда при той скорости, с какой шла «Царица Екатерина» из Лондона. Она придет, следовательно, утром; так как она раньше никак не может прибыть, то мы рано разойдемся. И поднимемся в час ночи, чтобы быть наготове.

25 ОКТЯБРЯ, ПОЛДЕНЬ. До сих пор нет никаких известий о прибытии судна. Гипнотический ответ миссис Харкер сегодня утром был тот же, что всегда, так что, возможно, мы еще получим известие. Мужчины в лихорадочном возбуждении, кроме Харкера, который на вид совершенно спокоен. Но руки его холодны как лед, а час назад я видел, как он точит свой нож, с которым теперь не расстается. Не поздоровится графу, если лезвие, направляемое этой твердой ледяной рукой, когда-нибудь коснется его глотки. Ван Хелсинг и я немного тревожимся сегодня о миссис Харкер. Около полудня она погрузилась в сон, который нам не понравился, хотя мы ничего не говорили другим, но нам обоим было не по себе. Она была беспокойна все утро, так что мы сперва обрадовались, что она заснула. Однако, когда ее муж случайно сказал, что он не может ее разбудить, настолько крепко она спит, мы пошли в ее комнату взглянуть. Она дышала и выглядела так хорошо и спокойно, что мы согласились – сон для нее полезнее всего. Бедняжка! Ей надо так много забыть, неудивительно, что сон, приносящий забвение, полезен ей.

ПОЗДНЕЕ. Наше предположение оправдалось, так как после освежающего сна, продолжавшегося несколько часов, она стала веселее и бодрее, нежели была в последние дни. На закате солнца она дала обычный гипнотический ответ. На каком бы месте Черного моря граф ни был, верно лишь то, что он спешит к месту назначения. К месту своей погибели, надеюсь я!

26 ОКТЯБРЯ. Вот уже второй день, как нет известий о «Царице Екатерине». Она должна была бы теперь находиться здесь. Что она все еще плывет где-нибудь – очевидно, так как ответ м-с Харкер под гипнозом, на восходе солнца, был обычный. Возможно, корабль стоит время от времени на якоре из-за тумана; некоторые корабли, прибывшие вчера вечером, сообщили, что густой туман лежит на севере и юге от порта. Мы должны оставаться на посту, так как судно может прибыть каждую минуту.

27 ОКТЯБРЯ, ПОЛДЕНЬ. Очень странно, все еще нет известий о корабле, который мы ожидаем. М-с Харкер отвечала прошлой ночью и сегодня утром, как всегда: удары волн и бурлящая вода, хотя она прибавила, что «волны слабые». Телеграммы из Лондона те же: «Нет известий». Ван Хелсинг страшно встревожен и только что сказал мне – он боится, как бы граф не ускользнул от нас. И прибавил многозначительно:

– Мне не нравится сонливость мадам Мины. Душа и память проделывают странные шутки во время транса.

Я хотел подробнее расспросить его, но вошел Харкер, и профессор сделал предостерегающий жест. Мы должны постараться сегодня на закате солнца заставить ее разговориться во время гипноза.

28 ОКТЯБРЯ. ТЕЛЕГРАММА.РУФУС СМИТ, ЛОНДОН, ЛОРДУ ГОДАЛМИНГУ, ЧЕРЕЗ ВИЦЕ-КОНСУЛА, ВАРНА

<i>«Царица Екатерина»</i> вошла в Галац сегодня в час дня».

ДНЕВНИК Д-РА СЬЮАРДА

28 ОКТЯБРЯ. Когда пришла телеграмма о прибытии судна в Галац, это не стало ударом для нас, как можно было бы ожидать. Правда, мы не знали, откуда, как и когда разразится гроза, но все мы ждали, что случится что-то странное. Задержка прибытия в Варну подготовила нас всех к тому, что обстоятельства не так складываются, как мы предполагали, мы только выжидали, где произойдет эта перемена. Тем не менее мы были поражены. Полагаю, природа наша основана на надежде – помимо нашей воли мы верим в то, что произойдет так, как должно, а не так, как, мы знаем, суждено. Трансцендентализм – это путеводная звезда для ангелов, хотя для людей это может быть блуждающим огоньком. Каждый из нас по-разному воспринял известие. Ван Хелсинг поднял руку, будто хотел возразить Всевышнему, но не произнес ни слова и стоял некоторое время с окаменевшим лицом. Лорд Годалминг сильно побледнел и тяжело дышал. Сам я был настолько ошеломлен, что лишь переводил удивленный взгляд с одного на другого. Квинси Моррис затянул ремень тем самым движением, которое во время наших путешествий означало сигнал «К бою!». Миссис Харкер побледнела так, что шрам на ее лбу, казалось, запылал, но лишь сложила смиренно руки и молитвенно возвела глаза к небу. Харкер же улыбнулся – да-да, улыбнулся, и это была улыбка потерявшего надежду. Руки его инстинктивно потянулись к рукоятке ножа и застыли там.