Львы Аль-Рассана - Гай Кей

Такие люди имелись при каждом дворе. Это было одной из причин их появления при дворе. И, разумеется, риск тоже был.

Попавшихся чиновников, которые еще не были кастратами, кастрировали перед казнью. Их тела повесили на городских стенах, а с обеих сторон повесили тела собак. Кастратов-придворных, которым следовало бы быть умнее, бичевали, содрали с них кожу, а затем привязали на расчищенном участке у Врат Силвенеса. Для огненных муравьев было слишком холодно, но дикие звери зимой всегда голодны.

Были назначены новые чиновники из подходящих семей. Они дали все необходимые клятвы. Некоторые поэты и певцы разъехались по другим дворам, на их место приехали другие. Все это составляло нормальный ход событий. Артист может надоесть, а новому правителю было необходимо во многих областях проявить свой собственный вкус.

В гареме, так долго подчинявшемся Забире, фаворитке покойного правителя, начался, как и следовало ожидать, бурный период. Женщины яростно боролись за право занять свое место подле юного правителя. Ставки были очень высоки. Все знали, как начинала Забира и как необычайно высоко она поднялась. В ход шли кинжалы, была даже одна попытка отравления, прежде чем женщинам гарема и евнухам удалось навести некое подобие порядка.

Одной из причин такой неразберихи было то, что о пристрастиях нового правителя почти ничего не знали, хотя и ходили самые разные сплетни и догадки, особенно относительно впавшего в немилость Аммара ибн Хайрана из Альджейса, бывшего воспитателя и наставника правителя. Но вскоре после воцарения Альмалика Второго рассказы некоторых самых болтливых надсмотрщиков гарема опровергли самые скандальные из этих слухов.

По их словам, женщины все время очень заняты. Молодой правитель имеет совершенно обычную ориентацию в делах любовных и такой аппетит, который — в соответствии с древнейшими предсказаниями о правителях земель ашаритов — предрекает ему могущество и в других делах.

Предзнаменования сулили удачу и во многих других отношениях. Фезана была подавлена довольно жестоким образом, об этом всегда будут помнить. Силвенес все больше приходил в упадок: лишь сломленные, отчаявшиеся люди все еще жили возле печальных руин Аль-Фонтаны или в них самих. Эльвира на побережье, кажется, проявила некоторые признаки нежелательной самостоятельности после смерти Альмалика Первого, но эти искры были быстро погашены новым каидом войска, который совершил показательный поход на юг с отрядом мувардийцев перед самым наступлением зимы.

Старый каид, разумеется, был мертв. В качестве прославляемого всеми жеста милосердия, правитель позволил ему самому покончить с собой вместо публичной казни. Эта смерть тоже была нормальным явлением: считалось неразумным, если новый монарх оставлял прежних военачальников у власти или даже просто в живых. Тем, кто соглашался принять должность главнокомандующего войсками Аль-Рассана, приходилось идти на такой риск.

Даже разбойник Тариф ибн Хассан, гроза купцов на южных дорогах и всех законных сборщиков податей, кажется, решил в этом сезоне обратить свой взор в другие места. Вместо хронических разрушительных набегов из неприступного Арбастро на охотничьи земли Картады он предпринял поразивший всех рейд на территорию Рагозы.

Разговоры об этой операции продолжались всю зиму, по мере того как отважные путешественники и купцы являлись в город со все новыми вариантами этой истории. По-видимому, ибн Хассану действительно удалось захватить первую порцию дани Халонье от Фибаса и при этом перебить весь отряд джадитов. Поразительное достижение во всех отношениях. Еще одна глава в сорокалетней легенде о знаменитом разбойнике.

Замешательство Рагозы — поскольку прежде всего эмир Бадир дал согласие на выплату дани, — было огромным, так же, как экономические и военные последствия. Некоторые из наиболее разговорчивых посетителей, выпивающих в тавернах Картады в ту зиму, высказывали мнение, что Халонья может весной двинуть большие силы на юг, чтобы проучить Фибас. Что означало проучить Бадира Рагозского.

Но это чужие проблемы, соглашались пьяницы. В кои-то веки Хассан заварил серьезную кашу в другом месте. Как было бы хорошо, если бы престарелый шакал поскорее умер! Разве он не достаточно стар? Вокруг Арбастро хорошие земли, на которых верный придворный нового правителя Картады мог бы построить себе небольшой замок в подаренном правителем поместье — для его охраны.

Помимо всего прочего, зима — это подходящее время, чтобы помечтать.

У нового правителя Картады не было ни свободного времени, ни настроения предаваться подобным мечтам. Альмалик Второй, человек раздражительный и педантичный, во многих отношениях сын своего отца, хотя оба они отрицали бы это, знал слишком многое из того, о чем не знали его подданные, и поэтому он сам зимой не испытывал оптимизма.

И в этом тоже не было ничего необычного для правителей.

Он знал, что его брат находится у мувардийцев в пустыне с благословения ваджи, которые возлагают на него большие надежды. Он знал наверняка, что предложит воинам пустыни Хазем. Как эти предложения воспримет Язир ибн Кариф, он знать не мог. Переход власти от сильного правителя к его преемнику — всегда опасное время.

Он обязательно делал перерыв на молитву в своих делах каждый раз, когда звонили колокола. Он вызвал к себе самых влиятельных ваджи Картады и выслушал их жалобы. Вместе с ними он сокрушался о том, что его возлюбленный отец — верующий, разумеется, но человек мирской, — позволил их великому городу несколько отойти от законов Ашара. Пообещал регулярно советоваться с ними. Приказал немедленно очистить печально известную улицу проституток-джадиток и построить там новый храм с садами и резиденцией для ваджи.

Он послал дары, и весьма богатые, Язиру и его брату в пустыню. На данный момент больше ничего он не мог сделать.

Он также узнал в начале зимы, еще до того, как новости из-за рубежа сократились до тонкой струйки, что в Батиаре готовится священная война и армии четырех земель джадитов собираются весной отплыть в Аммуз и Сорийю.

Потенциально это была самая важная новость из всех, но не самая насущная его проблема. Трудно вообразить, что после скучной, вызывающей раздражение зимы, проведенной вместе, такое отчаянное войско действительно отправится в плавание. Но с другой стороны, сядут они на корабли или нет, сам факт сбора такой армии представлял собой самую серьезную опасность.

Он продиктовал предупреждение Великому Халифу в Сорийю. Оно придет к нему только весной, конечно, и другие тоже пошлют свои предупреждения, но важно присоединить свой голос к общему хору. У него потребуют золота и воинов, но для того, чтобы такая просьба дошла, необходимо время.