Львы Аль-Рассана - Гай Кей

Джеана, менявшая повязку на ране, кивнула.

— Я говорила тебе, что такое возможно. Ты чувствуешь боль, нога чешется, словно она еще цела?

— Вот именно, — ответил Абир. Потом мужественно прибавил: — Боль не так уж велика, имейте в виду.

Она улыбнулась ему, а потом стоящему по другую сторону от больничной кровати его брату, который всегда присутствовал при ее обходе.

— Менее стойкий человек так бы не сказал, — пробормотала она. Абиру это понравилось. Ей нравились они оба, сыновья вожака разбойников, заложники Рагозы в эту зиму. Они оказались гораздо более мягкими людьми, чем можно было ожидать.

Идар, который привязался к ней, всю зиму рассказывал об Арбастро и о мужестве и хитрости их отца. Джеана умела слушать и иногда слышала больше, чем рассказчик намеревался поведать. Врачи умеют это делать.

Она и раньше задумывалась о цене, которую платят сыновья великих людей. В эту зиму, из-за Идара и Абира, она снова задала себе этот вопрос. Могли ли такие дети выйти из этой громадной тени и стать мужчинами? Она думала об Альмалике Втором Картадском, сыне Льва; о трех сыновьях короля Эспераньи Санчо Толстого и о двух мальчиках Родриго Бельмонте.

Она думала о том, стоит ли такая же трудная задача и перед дочерью. И решила, что нет, это не то же самое. Она не конкурировала со своим отцом, а лишь пыталась, как могла, стать его достойной ученицей, следовать его примеру. Достойной его флакона, который носила в качестве наследницы отцовской репутации.

Она закончила бинтовать ногу Абира. Рана хорошо зажила. Джеана радовалась и слегка гордилась. Она подумала, что отец одобрил бы ее действия. Она написала ему вскоре после возвращения в Рагозу. Всегда находились отважные путешественники, которые доставляли письма через зимний перевал, хоть и не так быстро. Ответ Исхака пришел, написанный аккуратным почерком матери: «Уже слишком поздно давать полезные советы, но когда оперируешь в полевых условиях, нужно еще внимательнее следить за появлением зеленых выделений. Прижми кожу рядом с краями раны и прислушайся, не раздастся ли похрустывание».

Об этом она уже знала. Такой звук означал смерть, если только не отрезать снова, еще выше, но подобное могут пережить немногие. Рана Абира ибн Тарифа не стала зеленой, и он обладал большой выносливостью. Его брат редко отходил от него, а солдаты из отряда Родриго, кажется, привязались к сыновьям Хассана. Абир не испытывал недостатка в посетителях. Однажды, когда Джеана зашла к нему, она уловила легкий аромат духов, которые предпочитали женщины из определенных кварталов.

Она усердно принюхалась и неодобрительно пощелкала языком. Идар рассмеялся; Абир выглядел пристыженным. К тому времени он уже прочно встал на путь выздоровления, и Джеана была довольна. Наличие физического влечения, как учил сэр Реццони, является одним из самых явных признаков выздоровления после операции.

Она в последний раз проверила, как лежит новая повязка, и отступила назад.

— Он тренировался? — спросила она Идара.

— Недостаточно, — ответил старший брат. — Он ленив, я вам уже говорил. — Абир быстро выругался в знак протеста, потом еще быстрее извинился.

Собственно говоря, это была игра. Если бы за Абиром не следили как следует, он, вероятно, довел бы себя до истощения своими усилиями, стараясь научиться управляться с палками, которые смастерил ему Велас. Эти палки упирались в подмышки.

Джеана улыбнулся им обоим.

— Завтра утром, — сказала она своему пациенту. — Рана выглядит очень хорошо. К концу следующей недели, надеюсь, ты сможешь уйти отсюда и поселиться вместе с братом. — Она сделала паузу для пущего эффекта. — Тогда вам не придется больше тратить деньги на подкуп, когда будете принимать гостей после наступления темноты.

Идар снова рассмеялся. Абир покраснел. Джеана похлопала его по плечу и повернулась к выходу.

Родриго Бельмонте, в сапогах и плаще, с кожаной шляпой в руке, стоял у очага в дальнем конце комнаты. По выражению его лица она поняла: что-то случилось. Сердце ее глухо забилось.

— В чем дело? — быстро спросила она. — Мои родители?

Он покачал головой:

— Нет-нет. Это не имеет к ним отношения, Джеана. Но есть новости, которые тебе следует знать.

Он подошел к ней. Велас появился из-за ширмы, где готовил свои мази и настойки.

Джеана расправила плечи и стояла совершенно неподвижно. Родриго сказал:

— Я, в некотором смысле, проявляю нескромность, но ты на данный момент все еще лекарь моего отряда, и я хотел, чтобы ты узнала это от меня.

Она моргнула: «На данный момент?»

— Только что пришло известие с южного побережья, прибыл один из последних кораблей с востока. Большая армия джадитов из нескольких стран собралась в Батиаре этой зимой, она готовится отплыть в Аммуз и Сорийю весной.

Джеана прикусила губу. Действительно, очень важные новости, но…

— Это священная армия, — сказал Родриго. Лицо его было мрачным. — По крайней мере, так они себя называют. По-видимому, в начале этой осени несколько отрядов напали на Соренику и разрушили ее. Они уничтожили город огнем, а его жителей зарубили мечами. Всех, как нам сказали. Джеана, Велас, мне очень жаль.

Сореника.

Мягкие, звездные ночи зимой. Весенние вечера, много лет назад. Вино в залитом огнем факелов саду ее соотечественников. Повсюду цветы, и легкий ветерок с моря. Самое прекрасное святилище бога и его сестер из всех, известных Джеане. Верховный священнослужитель, приятным, глубоким голосом поющий литургию в честь двух полных лун. Бело-синие свечи горели в ту ночь в каждой нише. Собиралось так много народу; было ощущение мира, покоя, дома для странников. Поющий хор, потом еще музыка на освещенных факелами извилистых улицах за стенами святилища, под круглыми священными лунами.

Сореника. Светлый город на берегу океана, а выше — его виноградники. Давным-давно отданный киндатам за услуги правителям Батиары. Город во враждебном мире, который можно было назвать своим.

Зарубили мечами. Конец музыки. Затоптанные цветы. Дети?

— Всех? — спросила она слабым голосом.

— Так нам сообщили, — ответил Родриго. Он вздохнул. — Что я могу сказать, Джеана? Ты говорила, что не доверяешь сыновьям Джада. А я ответил, что им можно доверять. Это делает меня лжецом.

Она видела в его широко расставленных серых глазах искреннее горе. Он поспешил найти ее, как только услышал новости. Наверное, гонец из дворца уже ждет ее дома или идет сюда. Мазур должен был послать его. Общая вера, общее горе. Разве не киндат должен сообщить ей об этом? Она не могла ответить на этот вопрос. Внутри у нее словно что-то сжалось, сомкнулось вокруг раны.