Сенсация на Марсе (сборник) - Василий Бережной

Павзевей направил «Гондолу» в коридоры между электрическими колоннадами, приходя в ужас от одной только мысли о том, что запросто можно угодить прямо на один из огненных столбов.

Да, было от чего «немного утомиться»…

— Поздравляю вас! — голос Нескубы стал теплее.

— Благодарю. Надеюсь, на «Викинге» все в порядке?

— Да, все здоровы, настроение приподнятое. Все рады, что не обнаружено аборигенов и цивилизацию на планете можно начинать с нуля.

— Возможно, так оно и будет. Никаких признаков деятельности мыслящих существ мы не обнаружили.

Да, ни дорог, ни мостов, переброшенных через реки, объективы «Гондолы» не зафиксировали. А вот каменные сооружения… «Гондола» пролетала над огромной равниной, когда на горизонте появился силуэт города. Первым его заметил Сиагуру, ведший наблюдение с левого борта. «Город!» — воскликнул планетолог, и у всех троих встрепенулись сердца. Неужели правда, а не мираж? Павзевей направил «Гондолу» в ту сторону. И по мере приближения город увеличивался и рос. Нет, не мираж. Вот уже хорошо видны мощные крепостные стены, высокие башни, белокаменные дворцы. Сделали несколько кругов, не осмеливаясь сразу пролететь над городом, а когда наконец решились и пересекли воздушное пространство над ним, увидели, что это архитектурная фантазия природы.

— Никаких признаков? — переспросил Нескуба. — Это облегчает ситуацию.

— Правда, один город нам открылся…

— Что вы сказали?

— Город, созданный природой. Настоящие архитектурные ансамбли в монументальном стиле. Площади, улицы, арки…

— Так, может быть, это мертвая цивилизация?

— Исключается. Мы убедились: игра природы. Но в будущем… — Павзевей посмотрел на сонного Сиагуру. — В будущем, возможно, возникнет и город. Первым это чудо заметил планетолог, и хорошо бы назвать город его именем.

— Город Сиагуру, — вскинул брови Нескуба, — звучит неплохо. Что собираетесь делать сейчас?

— Хочется как можно скорее выйти на поверхность планеты. Пыль, кажется, уже осела.

— Можете выходить. Связь не выключайте: мы все здесь хотим видеть это выдающееся событие.

— Понятно.

— И хотя ни зверей, ни птиц, по вашим наблюдениям, на планете нет, вы должны быть начеку, — по-товарищески строго заметил капитан. — Согласитесь: не исключена возможность мимикрии.

— Естественно.

— И в синих зарослях, быть может, притаился синий дракон, — улыбнулся Нескуба.

— От «Инструкции» не отклонимся ни на йоту, — заверил командир «Гондолы».

— Не забывайте: «Инструкция» не может предусмотреть все возможные случаи.

— Там есть пункт об инициативе, об интуиции, — ответил Павзевей. Он прекрасно понял намек капитана на его, Павзевея, гипертрофированную пунктуальность.

— Желаю успеха.

Экипаж «Гондолы» сразу же начал готовиться к выходу… Они еще будут высаживаться в белых полярных краях и в синих лесных массивах, в горных местностях и на берегах рек среди широких голубых равнин и в конце концов привыкнут к этому. Но первый выход на планету не забудется никогда.

Павзевей растолкал планетолога и таким простейшим способом вернул его с берегов Сахарского моря сюда, на Гантель.

— Приготовиться к выходу! — скомандовал Павзевей. — Вы вдвоем выходите, я остаюсь у пульта.

— Исторический момент, — сказал Сиагуру, вставая с кресла. — О, Гантель уже накинула на нас свою гравитационную сеть.

— Адаптируемся, — воскликнул Саке Мацу. — Невесомость осточертела.

Сиагуру, привычно хватаясь то за спинки сидений, то за петли, свисавшие с обшивки, пробрался к выходному люку.

— Скафандр! — скомандовал Павзевей.

— Зачем? — возразил Сиагуру. — Состав атмосферы известен. — Его белозубая улыбка могла обезоружить кого угодно, но не Павзевея. — И температура оптимальная. Как в тропиках.

— Инструкция! — твердо произнес командир, вставляя в ухо миниатюрный наушник.

Планетолог перестал улыбаться: ведь если уж зашла речь об основном законе астронавтов, тут уж не до шуток. Достал свой белый как снег скафандр и начал его натягивать. Его примеру последовал и Саке Мацу. Проверили друг у друга многочисленные застежки, прихватили кое-какие приборы, в том числе магнитометр и спектрометр, не забыли и об инструменте, — все это оттопырило накладные карманы, наполнило ранцы, горбившиеся на плечах.

Глядя на их неуклюжие фигуры, Павзевей сказал:

— После того как сделаем химический анализ воздуха, почвы, растений, и если он окажется, благоприятным, когда определим уровень радиации, и он не превысит нормы, — вот тогда можно будет сбросить с себя все это.

— Все будет нормально! — прозвучал в командирском наушничке голос Сиагуру. — Эта планета уже на такой стадии развития…

— Не «эта планета», — сказал Саке Мацу, — а наша Гантель. Пора привыкать.

— Справедливо, — заметил Павзевей.

— Ясно, — откликнулся Сиагуру, — наша Гантель, наша Гантель! Так вот, эта планета, то есть, извините, наша Гантель, пребывает на такой стадии развития, когда ей не хватает именно нас…

— Можно войти в шлюзовую камеру, — сказал Павзевей. С высоты восемнадцати тысяч километров — там проходит стационарная орбита «Викинга» — земляне, затаив дыхание, наблюдали, как «Гондола» выбросила лестничный пандус и как по нему сошли на поверхность планеты два их товарища.

Свершилось!

Сиагуру и Саке Мацу переставляли ноги осторожно, словно апробируя почву на устойчивость и как бы не веря, что здесь, на этой невероятно далекой планете, такой не похожей на родную Землю, придется бороться за жизнь им, их детям, внукам и правнукам…

Но вот первые люди на Гантели освоились, пошли твердым шагом, хотя и вперевалочку, потому что с непривычки их покачивало как пьяных. Они и на самом деле захмелели от радости, что после долгих лет, исполненных опасности, межзвездный Гольфстрим вынес их наконец на твердую почву.

Саке Мацу и Сиагуру обернулись, чтобы их лица были видны на экранах «Гондолы» и «Викинга», и приветливо помахали руками.

Свершилось!

Планетолог хотел что-то сказать, но разволновался и не смог.

А Саке Мацу мысленно прощался со своим Фудзи, это он ему, белоголовому, приветливо махал рукой, Фудзи и всей Земле.

Свершилось!

— Вот и окончена наша одиссея! — В голосе Алка — детский восторг. — Я бредил этим днем. Открою вам секрет, Эола: кроме семян основных питательных культур я прихватил немало других. Будут у нас и деревья, нужные в хозяйстве. Скоро обработаю экспериментальные делянки, проведу лабораторные исследования. И начнется на Гантели растительная революция!