Девушка, которая взрывала воздушные замки (Luftslottet som sprangdes) - Стиг Ларссон

За это время Эве Карлссон из отдела культуры пришли идиотские послания, автором которых являлась якобы сама Эрика. А раз Эва Карлссон получила идиотскую почту, вполне возможно, что автор писем преуспел и в других направлениях – что и другие люди получили почту как бы от нее, а ей об этом ничего не известно.

Эта мысль вызывала отвращение.

Однако самым тревожным фактом все-таки являлось нападение на дом.

Значит, кто-то потрудился добраться сюда, вычислить ее жилище и бросить в окно кирпич. Нападение было подготовленным – негодяй прихватил с собой баллончик с краской. В тот же миг она похолодела, поняв, что, возможно, следует включить в этот перечень еще один вражеский выпад. Когда она ночевала с Микаэлем Блумквистом в «Хилтоне», у ее машины прокололи все четыре колеса.

Вывод был столь же неприятным, сколь очевидным. Ее преследует какой-то маньяк.

Где-то бродит человек, который по непонятной причине занимается травлей Эрики Бергер.

То, что атаке подвергся ее дом, вполне понятно – он находится там, где находится, его трудно спрятать или переместить. Но раз нападению подвергся ее автомобиль, когда он стоял припаркованным в случайном месте, значит, преследователь все время пребывает в непосредственной близости от нее.

Глава 18

Четверг, 2 июня

Проснулась Эрика Бергер в пять минут десятого от звонка мобильного телефона.

– Доброе утро, фрёкен Бергер. Драган Арманский. Насколько я понял, у вас ночью что-то произошло.

Эрика объяснила, что произошло, и спросила, может ли «Милтон секьюрити» заменить «Накка интегрейтед протекши».

– Мы, во всяком случае, можем установить сигнализацию, которая будет работать, – саркастически сказал Арманский. – Проблема в том, что в ночное время ближайшая машина у нас находится в центре Накки. В случае экстренного вызова она прибудет минут через тридцать. Если мы возьмемся за эту работу, мне придется отдать ваш дом подрядчику. У нас имеется договор о сотрудничестве с одним местным охранным предприятием из Фисксэтры, которое, при благоприятных обстоятельствах, может добраться до вас по экстренному вызову за десять минут.

– Это лучше, чем НИП, они вообще не появляются.

– Хочу вас проинформировать о том, что это семейное предприятие, состоящее из отца, двух сыновей и двух двоюродных братьев. Они греки, хороший народ, отца я знаю уже много лет. Они работают примерно триста двадцать дней в году. О тех днях, когда они не смогут работать из-за отпусков или чего-то другого, вам будут сообщать заранее, и тогда придется рассчитывать на нашу машину из Накки.

– Мне это подходит.

– Я пошлю к вам человека сегодня в первой половине дня. Его зовут Давид Русин, и он уже в пути. Он проведет анализ ситуации. Если вас не будет дома, ему потребуются ваши ключи и разрешение на исследование дома от подвала до чердака. Он сфотографирует здание, участок и окрестности.

– Понятно.

– Русин обладает большим опытом, и мы представим вам предложения по мерам безопасности. План будет готов через несколько дней. В перечень услуг войдет сигнализация на случай нападения, противопожарная безопасность, эвакуация и защита на случай вторжения.

– О’кей.

– Мы хотим также, чтобы на случай чрезвычайного происшествия вы знали, что вам следует делать в течение тех десяти минут, пока до вас будет добираться машина из Фисксэтры.

– Да.

– Сигнализацию мы установим уже сегодня к вечеру. Но потом надо будет подписать контракт.

Закончив разговор с Драганом Арманским, Эрика сообразила, что проспала. Она взяла мобильный телефон, позвонила ответственному секретарю редакции Петеру Фредрикссону, объяснила, что изувечилась, и попросила его отменить совещание в десять часов.

– Вы плохо себя чувствуете? – спросил он.

– Я разрезала ногу, – ответила Эрика. – Прихромаю, как только смогу.

Для начала она сходила в примыкавший к спальне туалет. Потом надела черные брюки и одолжила у мужа тапку, в которую помещалась забинтованная нога, выбрала черную блузку и прихватила жакет. Прежде чем вытащить из-под дверей спальни резиновую заглушку, она вооружилась баллончиком со слезоточивым газом.

Эрика медленно прошла через дом и включила кофеварку. Завтракала она за кухонным столом, все время прислушиваясь к звукам в окрестностях. Как раз когда она наливала себе вторую чашку кофе, в дверь позвонил Давид Русин из «Милтон секьюрити».

*

Придя пешком до Бергсгатан, Моника Фигуэрола собрала своих четверых сотрудников на раннее утреннее совещание.

– Теперь у нас появилась временная граница, – сказала она. – Наша работа должна быть завершена к тринадцатому июля, когда начнется суд над Лисбет Саландер. Это означает, что у нас есть чуть больше месяца. Давайте переберем все и решим, что для нас сейчас самое главное. Кто хотел бы начать?

Берглунд откашлялся.

– Блондин, который встречается с Мортенссоном. Кто он?

Все закивали. Разговор начался.

– У нас есть его фотографии, но нам неизвестно, где его искать. Объявить его в розыск мы не можем.

– А Гульберг? Должна существовать какая-то история, которую можно раскопать. Мы знаем, что он был в Тайной государственной полиции с начала пятидесятых годов до шестьдесят четвертого года, когда создали ГПУ/Без. Потом он скрывается в тени.

Фигуэрола кивнула.

– Можно ли сделать вывод о том, что «Клуб Залаченко» – это некая структура, основанная в шестьдесят четвертом году, то есть задолго до появления здесь Залаченко?

– Цель, вероятно, была другой… тайная организация внутри организации.

– Это было после Веннерстрёма. Тогда все посходили с ума.

– Своего рода тайная шпионская полиция?

– Вообще-то за границей имеются параллели. В США в шестидесятых годах внутри ЦРУ создали особую группу внутреннего надзора. Ею руководил Джеймс Англетон, и она чуть не разнесла все ЦРУ. Ребята Англетона были фанатиками и психами – они в каждом сотруднике ЦРУ подозревали русского агента. В результате деятельность ЦРУ оказалась во многом парализованной.

– Это одни разговоры…

– Где хранятся старые личные дела?

– Гульберга там нет. Я проверял.

– А бюджет? Такая операция должна ведь каким-то образом финансироваться…

Продолжению дискуссии помешал перерыв на ланч, а Моника Фигуэрола извинилась и отправилась в спортзал, чтобы спокойно подумать.

*

Хромающая Эрика Бергер появилась в редакции «СМП» только ближе к ланчу. Нога болела настолько сильно, что она вообще не могла прикоснуться ступней к полу. Доскакав до стеклянной клетки, она с облегчением опустилась на стул. Петер Фредрикссон взглянул на нее со своего места за центральным столом, и Эрика жестом пригласила его зайти.

– Что случилось? – спросил он.

– Я наступила на осколок стакана, и он вонзился мне в пятку.

– Как неудачно.

– Да. Неудачно. Петер, кому-нибудь приходили новые странные сообщения?

– Насколько мне известно, нет.

– О’кей. Держите ухо востро. Мне надо знать, если вокруг «СМП» будет происходить что-нибудь необычное.

– Что вы имеете в виду?

– Боюсь, что какой-то псих, рассылающий зловредные сообщения, избрал меня в качестве жертвы. Поэтому мне надо знать, если вы вдруг уловите, что происходит что-то странное.

– Типа сообщений, полученных Эвой Карлссон?

– Что угодно необычное. Я уже получила кучу дурацких сообщений, где меня обвиняют в самых разных вещах и предлагают совершить со мной разные извращенные действия.

Петер Фредрикссон помрачнел.

– Как давно это продолжается?

– Пару недель. А теперь рассказывайте. Что у нас будет завтра в газете?

– Хм.

– Что значит «хм»?

– Хольм и руководитель юридической редакции вступили на тропу войны.

– Вот как. Почему же?

– Из-за Юханнеса Фриска. Вы продлили ему срок работы и поручили готовить репортаж, а он не хочет рассказывать о чем.

– Он не имеет права рассказывать. Это мой приказ.

– Он так и говорит. Поэтому Хольм и руководитель юридической редакции на вас разозлились.

– Понятно. Назначьте на три часа встречу с юридической редакцией, и я им объясню ситуацию.

– Хольм довольно зол…

– А я довольно зла на Хольма, так что одно уравновешивает другое.

– Он настолько зол, что пожаловался в правление.

Эрика подняла взгляд. Дьявол. Мне надо браться за Боргшё.

– После обеда придет Боргшё, он хочет с вами встретиться. Подозреваю, что это заслуга Хольма.

– О’кей. В котором часу?

– В два.

Он начал пересказывать дневную докладную записку.

*

Во время обеда к Лисбет Саландер зашел доктор Андерс Юнассон, и она отставила тарелку с тушеными овощами. Он, как всегда, провел небольшой осмотр, но она отметила, что он перестал вкладывать в свои осмотры душу.

– Ты здорова, – заключил он.

– Хм. Ты должен тут что-то сделать с едой.