Капитан Виноградов - Никита Филатов

— А где?

— В транспортной… Потом еще кое-где. Начальником отделения три года, понял? Так вот, если у меня боец или сыщик без дела задержанного приложит, — я его на следующий день просто в спортзал отправлял. К своему заму, такой кроха, вроде тебя, призер России в полутяжелом… Три минуты в перчатках — и парень больше никого без причины пальцем не тронет!

— Не жаловались? — Ясно, что тема для Квазимодыча была больная.

— На что? Все по плану боевой и служебной подготовки. Потом народ знал, что мы всегда в своем кругу разбираемся, без того, чтоб закладывать… А тебя — подставят, будь спокоен.

— Не-ет! — Но уверенности в голосе Квазимодыча поубавилось.

— Ты кто сейчас?

— В смысле? A-а! Младший инспектор розыска.

— Старшина?

— Прапорщик. Да присядь ты сюда, на угол — чего стоишь?

— Знаешь… Иногда, конечно, надо. Я не говорю про сопротивление вооруженное, или когда убегают — это само собой. Но у себя в кабинете!

— А если не колется, сука!

— Работай лучше! Перехитри его, обмани… уболтай, наконец. Другое дело, когда один вор взял и обоссал у меня в девяносто первом милиционера через решетку — тогда да! Получил за дело, от души. Или в Осетии — задержали козла с автоматом, а он начал местному дежурному в красках расписывать, что с женой его сделает и с дочкой, когда выйдет… Теперь вряд ли сможет.

— Во! И у меня был случай, я еще на посты ходил… Ну чего там?

Дверь открылась, и в кабинет заглянул Родионов:

— Не помешал?

Виноградов подобрался, готовя себя к очередной гадости.

— Шеф велел — на коридорчик. Пока следак не освободится. Пойдем-ка!

— Ладно… Ты потом зайди на минуточку, понял? — Ясно, что обращался он не к задержанному, все-таки не с ним, а с лейтенантом они сейчас играли в одной команде. И все, что осело в замутненных спиртовыми парами мозгах Квазимодыча после беседы с задержанным, будет незамедлительно слито по назначению.

— Зайду! — Родионов кивнул и пропустил задержанного впереди себя. — Вон там посади.

Немногим дальше оставленного кабинета коридор образовывал тупичок — окно с решетками, лавка, вонючая дверца с мужским силуэтом.

— Один?

— А что? — сделал вид, что не понимает, оперативник.

— Дело ваше…

Родионов постоял, переминаясь с ноги на ногу в ожидании следующих вопросов, не дождался и решительно направился в сторону лестницы. Очевидно, никакой ценной информации он от Квазимодыча получить не надеялся и решил связаться с ним по телефону, не расходуя ценное время на личный визит.

«Во пацанье, — подумал Виноградов. — Целое шоу разыграли, а даже поверхностный досмотр провести не удосужились!»

Он быстренько проверил содержимое своих карманов: ключи, проездной билет, документы. В бумажнике — разная мелочь, ничего предосудительного. Интересно, хватит ли доехать на такси до дома, когда выпустят? Если выпустят… Та-ак. Вот эту бумажку стоит выкинуть. Да и вот ту, пожалуй.

— Виноградов?

— Да. — Открылся вовсе не тот кабинет, на который он почему-то ориентировался.

— Заходите.

Судя по часам, в коридоре его продержали всего минут десять-двенадцать.

Все очень культурно, вежливо.

— Извините, что заставили ждать. Сами понимаете…

— Пока не очень. Вы кто?

— Начальник уголовного розыска Филимонов Александр Олегович. А это — следователь, его зовут Василий Анатольевич.

Помещение было попросторнее, в соответствии со статусом хозяина: штора на окне, телефон, даже телевизор, обложенный со всех сторон наползающими друг на друга бумажными штабелями. Пахло хорошим кофе и почему-то немного бензином.

— Слушаю вас.

— Нет, это мы вас слушаем! — Реплика банальная, стереотип. Ничего другого Виноградов и не ожидал.

— Хотелось бы определиться. Насчет того, что вообще происходит…

— Так уж и не понимаете? — Точно такие же интонации были полтораста лет назад у Порфирия Петровича. Ничего со времен Достоевского не изменилось, только вот студенты теперь старушек топорами не глушат.

— Я задержан?

— Видите ли, Владимир Александрович… Мне нужно допросить вас в качестве свидетеля. — Опустив глаза, следователь вытянул из пачки нужный бланк протокола.

— Свидетеля?

— Да! Но вы же не мальчик и сами понимаете… — Последовала многозначительная пауза.

— Постойте-ка минуточку! — привычно вмешался начальник розыска. — Может, пока просто так побеседуем? Без бумажек?

— О чем?

— О че-ем? О делах наших скорбных!

«Интересно, — подумал Виноградов, — а когда кино и телевидения не было, — кому подражали? Актерам театральным? Так ведь это только узкая прослойка, а народ? Как он вообще между собой общался без афоризмов из „Белого солнца пустыни“ и „Места встречи…“?»

На всякий случай он нейтрально пожал плечами:

— Ну-у-у!

Следователь истолковал его жест в свою пользу:

— Прекрасно! Вы готовы отвечать на вопросы?

— Смотря на какие. Что, дело возбуждено?

— А вы как думали? — чему-то обрадовался начальник уголовного розыска.

— Что за дело? По факту или в отношении кого-то? Если в отношении меня, то…

— Нет, Владимир Александрович! Я же сказал — вы пока только свидетель. Но возможны варианты.

Следователь был не дурак и понял, что разговор нужно выводить из тупика.

— Гражданин Виноградов?..

— Уже гражданин?

— Да хоть господин, хоть товарищ! Нашел тоже, к чему цепляться… Сейчас и соседа-то по кабинету не знаешь, как назвать, не то что постороннего. Так вот, сеньор Виноградов, возбуждено уголовное дело. По факту разбойного нападения на квартиру граж… госпожи Бережко Кристины Николаевны. Учитывая вашу недоверчивость и опережая дальнейшие вопросы, — прошу! — он протянул Владимиру Александровичу стандартное постановление.

Все было честь по чести: номер, подписи, печать, фабула и статья Уголовного кодекса. Адрес ни о чем не говорил, но имя вызывало определенные ассоциации.

Однако Виноградов решил их пока оставить при себе.

— Все в порядке. Пока только не понимаю, при чем тут я.

— Неужели? Жаль! Я удовлетворяю ваше любопытство, рассчитываю на взаимность, а вы…

Владимиру Александровичу вдруг неудержимо захотелось еще раз глянуть на строчку, где следователь напечатал про дату и время, но Василий Анатольевич, если он правильно запомнил имя и отчество, уже сунул листок обратно в папку.

— …а вы дурака, простите, валяете. Как пацан какой-то!

— Когда это было? — облизнул потеплевшие вдруг губы Виноградов.

— Бляха-муха! Хва-тит! — грохнул ладонью по столешнице начальник розыска и выругался. Это тоже было из какого-то боевика, за исключением мата, поэтому Владимир Александрович хоть и непроизвольно вздрогнул, но испугаться не успел. — Мы с тобой по-людски, а ты? В глаза смотреть! Не отворачиваться, козел!

«Они что — других слов не знают?» — мелькнуло в голове у Виноградова. Хотя — конечно! Родионов, его подчиненный, копировал в машине любимые приемчики руководства.

— Отвечай! Кто на девку навел? Сука…

— Со слов потерпевшей, это было сегодня, приблизительно в четыре пятнадцать утра. — Следователь рассматривал Владимира Александровича внимательно и не без интереса. — Я ответил на ваш вопрос?

И Виноградов понял, что это может быть последний вопрос, который ему позволят здесь задать.

3

Генерал! Пусть меня отдадут под суд! Я вас хочу ознакомить с делом: сумма страданий дает абсурд; пусть же абсурд обладает телом!

Следователь на секунду отвлекся, заправляя бланк протокола допроса в пишущую машинку. Несколько раз противно щелкнув изношенным барабаном, он ослабил фиксатор и пальцем выровнял край листка — можно было продолжать.

— Итак?

— Я ничего не могу сообщить вам по существу дела. Ни добровольно, ни как-либо еще.

— Где вы были этой ночью?

— В отделении милиции.

— Это я уже слышал. Один?

— Нет.

— Кто еще с вами был? Кто может это подтвердить?

— Подтвердить факт задержания и доставления могут сотрудники указанного выше органа внутренних дел. — Виноградов подумал, что трудно придумать более надежное алиби, чем пребывание в стенах камеры предварительного заключения. Но ошибся.

— Ваше доставление регистрировалось?

— Не знаю. — Он действительно теперь имел все основания сомневаться. — Наверное!

— Вы не ответили на вопрос, с кем еще вы якобы находились в милиции.

— Я действительно там находился.

— Допустим… И все же?

— Это были мои друзья. Близкие товарищи, скажем так.

— Вы можете назвать их имена?

— Да. Но не вижу в этом необходимости, пока не узнаю, какое это все-таки имеет отношение к расследуемому вами делу.