Гордиев узел Российской империи. Власть, шляхта и народ на Правобережной Украине (1793-1914) - Даниэль Бовуа

Однако в целом положение украинского крестьянства в конце правления Николая I не претерпело значительных изменений. Сложно было осуществлять контроль за злоупотреблениями, которые за несколько столетий уже вошли в правило на этих обширных землях, где всегда могли найтись предводители дворянства, готовые поддержать равного себе и нечистого на руку помещика. Нормой, например, в Сквирском уезде считалось наказание в 15 розог за отказ отрабатывать барщину511. В другом случае ограничились лишь регистрацией жалобы молодой крестьянки, которую помещик Юркевич послал на бесплатную работу к своему эконому Табенскому. Девушка вернулась домой и спряталась. Тогда крестьянина заставили отправить на работу вторую дочь и высекли за то, что спрятал первую дочь. Была ли столь вялая реакция на злоупотребления в отношении крестьян следствием бюрократического бессилия или тихого сговора?

Лишь злая воля графини Ганской смогла заставить Бальзака во время путешествия в Верховню в 1847 г. поверить, что «крестьянин при нынешнем порядке вещей живет беззаботно, как у Христа за пазухой. Его кормят, ему платят, так что рабство для него из зла превращается в источник счастья и покоя». Как известно, Бальзак, сторонник царского абсолютизма, не был тем человеком, у которого можно найти хотя бы крупицу сочувствия к крепостным. Его муза убедила его в том, что не стоит верить тем, которым никто из помещиков не собирался даровать свободу, и он старательно, словно затверженный урок, повторил: «Характер здешних крестьян исчерпывается двумя словами: варварское невежество; эти люди ловки и хитры, но потребуются столетия, чтобы их просветить. Разговоры о свободе они, точь-в-точь как негры, понимают в том смысле, что им больше не придется работать. Освобождение привело бы в расстройство всю империю, зиждущуюся на послушании. И правительство, и помещики – все, кто видят, как мало толку от работы на барщине, – охотно перешли бы от нынешнего порядка к наемному труду; однако на пути у них встало бы огромное препятствие – крестьянское пьянство. Нынче крестьянин зарабатывает деньги лишь ради того, чтобы купить себе водки. Торговля водкой составляет один из главных источников дохода для помещиков, которые, продавая ее крестьянам, получают назад все, что те им заплатили. Свободу крестьяне поймут исключительно как возможность напиваться до бесчувствия»512.

В нескольких поместьях, где начала развиваться пищевая промышленность, которой было суждено к концу XIX в. превратиться в источник богатства Украины, произвол принимал еще больший размах, поскольку недостатки еще существовавшего феодального строя сочетались с нищетой зарождавшегося пролетариата. Например, в январе 1849 г. исправник из Староконстантинова сообщал, что в имении покойного помещика Чорбы, наследник которого находился в Варшаве, эконом-иностранец Покарт абсолютно бесчеловечным образом управлял сахарным заводом. Постоянно работавшие крестьяне не получали платы за свой труд, их били, унижали, брили головы и отправляли в солдаты, заставляли работать, пренебрегая требованиями «Инвентарных правил», а женщин и детей принуждали к труду наравне с мужчинами. Лишь после покупки сахарного завода семьей Браницких удалось навести порядок513.

Еще худшей была судьба крестьян, принадлежавших помещикам с психическими отклонениями. 12 апреля 1850 г. исправник Липовецкого уезда обнаружил, что восьмидесятитрехлетний Б. Машевский, которому с 1835 г. было запрещено проживать в своем селе Лопатинцы, вернулся и наложил на крепостных штрафы под угрозой телесных наказаний. Крестьянскую общину взбудоражило известие о гибели двух крепостных, которых, заковав в кандалы, хозяин подвергал пыткам в охраняемом доме. После ареста безумный старик не только не раскаялся, но стал писать протесты, ссылаясь на хорошую репутацию в обществе. Он сообщал гражданскому губернатору, что его арестовали, не позволив даже одеться, между тем как его «безукоризненное» поведение не дает оснований для тюремного заключения. На протяжении всего 1850 г. он продолжал писать Бибикову, в Министерство юстиции, Сенат, выслал 300 рублей серебром киевскому адвокату на ведение дела. Приговор был вынесен лишь 26 мая 1853 г.: безумца оштрафовали на 50 рублей серебром и запретили появляться в собственном имении, которое было передано под опеку дворянского собрания514.

Если бы сам старик не поднял шуму, то, вероятнее всего, он не был бы так наказан, поскольку предводители дворянства почти регулярно посылали генерал-губернатору рапорты, сводившие на нет все обвинения исправников. Скорее всего, с помощью взяток удавалось заглушить возможные угрызения совести у чиновников. По крайней мере, во многих случаях рапорты вообще не рассматривались, а «Инвентарные правила» не соблюдались. 11 апреля 1851 г. сквирский предводитель дворянства объяснял, что представленный исправником рапорт об избыточном наказании крепостного шляхтичем Жураковским – это выдумки, потому что упомянутый крестьянин – лодырь и пьяница, ему дали всего несколько подзатыльников, чтобы успокоить, а его жена получила лишь пять розог…515 В другой раз этот же представитель шляхты объяснял, что крестьянин, которого побили палкой и розгами, сам себя покалечил, т.к. не давал привести в исполнение законное наказание516.

В 1853 г. разразилась Крымская война, во многом определившая новый период напряженности в крестьянском мире. Некоторые из польских историков ошибочно полагают, что крестьянские бунты этого периода были вызваны надеждой на то, что поляки выступят на стороне Англии и Франции517. Подобные иллюзии были у нескольких поляков, о чем еще пойдет речь. Однако достаточно обратиться к свидетельству Бобровского, польского очевидца тех событий, чтобы понять, что и в этот раз, как и ранее, украинское село хотело реализовать свои собственные стремления и мечты. Ходили слухи, что царь разрешил формировать вольные казацкие отряды, и теперь не нужно будет отрабатывать барщину и платить подати. Прослышав об этой вести, крепостные пятнадцати сел Сквирского уезда начали сходиться. Себе на беду среди них появился киевский студент Ю. Розенталь, раздававший листовки с призывом поддержать поляков, которые прогонят русских. Крестьяне поймали студента (впоследствии он был сослан в Сибирь), затем обвинили польских помещиков в укрывательстве тайного царского указа и утопили нескольких из них в прудах. И вновь повторяется знакомый сценарий: обеспокоенные в первую очередь сохранением барщины, а не проблемой независимости, польские помещики обратились к полиции, а когда ее помощь оказалась недостаточной, к армии. В селе Березна при разгоне армией 5000 мужиков около пятнадцати человек было убито518.

Ко времени смерти Николая I в жизни крепостных не было ни единого луча надежды на лучшее будущее: обе противоборствующие силы, как русская, так и польская, были одинаково заинтересованы в сохранении существовавшего status quo. Ю. Крашевский в одном из своих романов, написанном в 1855 г. в Житомире, так изображает безнадежное одиночество крепостного: крупный помещик, говорит крепостной Парфен, «людей не видит и не понимает, вниманием их не удостоит; я сам беседовал с одним деревенским, что три дня уже стоит в воротах, желая пана увидеть и с ним поговорить… И что? Пан его наверняка пошлет к управляющему имением, а управляющий к эконому, на которого тот пришел жаловаться… А эти лакеи хуже панов; сермягу только скинул, а уже из себя ляха строит, и еще пуще пана нос задирает… У нас имение и село – все одно, а тут в замке другой народ, не поговорить, не пожаловаться…»519.

Кому выгоден либерализм?

И все же среди этой беспросветной тьмы блеснул луч надежды – на трон взошел «царь-освободитель» Александр II. Первым проявлением изменения климата стало появление и широкое распространение по всей Российской империи, и соответственно Украине, народнического, морализаторского и литературно-политического движения, которое, конечно же, подняло вопрос об отношении к простонародью. Творчество Крашевского, находившегося под влиянием этого движения, стало очень популярно на Украине, особенно среди киевских студентов. Украинский фольклор и музыку популяризировал один из поэтов, Тимко Падура (1801 – 1871), выпускник польской гимназии в Виннице (сборник песен «Pienia Tomasza Padurry» 1842 г.). С 1857 г. группа молодежи во главе с Владимиром Антоновичем, т.н. хлопоманы, распространяла тексты с призывами к польской шляхте прислушиваться к своей совести, надеть крестьянские рубахи, избавившись от спеси, сломить социальные барьеры и слиться с народом520. Одновременно с этим А.И. Герцен, М.Е. Салтыков-Щедрин, И.С. Тургенев, Д.И. Писарев, Л.Н. Толстой, Г.И. Успенский ставили крестьянский вопрос во главу социальных проблем Российской империи.