Не время для славы - Юлия Латынина

– Алеха, где ты? Алеха! – позвал Алексей, но черноволосого мальчика нигде уже не было. Он растворился вместе с толпой, взбудораженной зрелищем горящих «Уралов».

Булавди Хаджиев лежал за истлевшим пеньком на высоком склоне Тленкойского ущелья, и смотрел, как армейская колонна ползет по серпантину внизу. Ему казалось, что он лежит в Раю.

Дорога в этом месте проходила над горным озером, с водой прозрачной и неподвижной, как ограненный халцедон. От озера вверх шла влага, и тут, над водой, обычно голые стены ущелья поросли высоким лесом с влажными шелковистыми полянами; густую стену берез и елей рассекал вертикальный шрам недавнего селя, и Булавди сидел у самого края вздыбленных камней.

Внизу и чуть справа, там, где сель снес асфальт, Булавди заложил два соединенных между собой фугаса. Если бы Булавди охотился на обычную дичь, он бы наверняка использовал радиодетонатор, но Булавди полагал, что дичь поедет с джаммером, и поэтому от фугасов протянули провод.

Рядом с Булавди в засаде сидели еще семь человек. Колонна внизу шла, как на ладони. Пулемет головного БТРа был развернут влево, а пулемет следующего – вправо, броню обсели солдаты в камуфляже, и за БТРом шла белая «нива», а за «нивой» – два здоровенных «Урала».

Это была очень хорошая добыча. Не хуже, чем та, которую они взяли у Чертовой Пасти. Было забавно думать, что эти люди едут в село ловить Булавди. Эти БТРы распугали всех ящериц на двадцать километров вокруг. Можно подумать, горцы глупее ящериц.

Скошенная морда головного БТРа поравнялась с засадой. До разрушенного селем участка дороги им оставалось метров пятьдесят. Колонна шла так близко, что дальнозоркий Булавди без всякой оптики видел скрючившихся солдат на броне и щетки, которые мотались на «ниве» туда-сюда, отскребая от стекла поднятую БТРами пыль.

Молодой Ади, – младший брат Анзора, убитого Джамалом месяц назад, – повернул голову и умоляюще поглядел на амира. Их было семеро. Они могли добыть колонну. По крайней мере, они могли сделать так, чтобы она не прошла в Тленкой.

Булавди чуть заметно покачал головой. Сегодня они охотились на более крупную дичь, чем два «Урала» с восемнадцатилетними кяфирами. «Уралы» были не цель.

«Уралы» были приманка.

Пока они ехали, они покуривали анашу: у взводного нашлось с собой, но так он, конечно, не дал, а продавал по сто рублей, а к концу пути – по триста. У Пети трехсот рублей не было, и он взял в долг. Взводный сказал, чтобы Петя отдал после зачистки.

На въезде в село Пете стало совсем страшно. Горы нависли над ним вертикальной стеной, жара давила так, что мозги растекались.

Взвод выбрался из «Урала», и взводный повел их на улицу Садовая, потому что, по достоверным данным, боевики были именно там, но тут выяснилась досадная вещь: все улицы в селе были без табличек. Они хотели было спросить у жителей, где улица Садовая, но жители куда-то попрятались.

Взводный вышиб ногой дверь в один из домов и зашел внутрь. Петя думал, что там, за дверью, боевики, и что они ответят очередью, но за дверью были только куры и женщины, и они сразу подняли крик.

Взводный спросил их, где боевики, и женщины ответили, что боевиков нет. Взводный пошел наверх, а Петя попросил у женщин сто рублей. Ему ведь надо было отдать деньги взводному за анашу, а дом был такой бедный, что Петя рассудил, что трехсот рублей в нем, наверное, нет.

Женщины заплакали и отдали сто рублей. Петя понял, что они боятся еще больше, чем он. Это его возбудило. Они проверили документы и ушли.

Во втором доме боевиков тоже не было, а был какой-то старик и бутылка водки. Петя и его товарищ забрали водку и к ней – сушеное мясо, которое было в подвале, а когда они вышли на улицу, они увидели, что из соседнего дома деды тащат отличный телевизор с плазменной панелью. Такой телевизор стоил штуки две баксов, не меньше.

Петя спросил, откуда телевизор, и деды сказали, что у телевизора нет документов.

– Какие документы? – спросил Петя, – мы же у людей проверяем документы.

– Дурак ты, – ответили ему, – ты проверяй документы на людей и на технику. Если нет документов, значит, она ворованная.

В соседнем доме нашелся ворованный мобильник, а еще через два дома – ворованная корова. Во всяком случае, когда Петя потребовал предъявить документы на корову, их не было, и когда Петя потащил корову на улицу, вместо документов владельцы отдали пятьсот рублей.

Постепенно Петя повеселел. Анаша, водка и снова анаша привели его в дикое возбуждение, а страх и откровенная ненависть возбуждали еще больше. В одном из домов Петя подстрелил щенка, и вдруг оказалось, что это очень смешно, когда щенок идет, волоча за собой кишки. К щенку бросились дети, и Петя выстрелил в воздух, а когда дети побежали врассыпную, Петя ударил каблуком по щенку и вбил его, вместе с кишочками, в развороченные камни перед мечетью.

На площадь уже выводили первых боевиков. То есть, во всяком случае, это были здоровые мужики, с бородами и кривыми оглоблями рук, и эти сволочи наверняка бы задушили Петю этими самыми руками, если бы у Пети не было оружия. У них тут по всему селу были ворованные коровы и ворованные телевизоры, а как только к ним приходят наводить порядок, эти гады хватаются за автоматы.

Петя подскочил к одному из них и ударил его прикладом:

– Убью, сука, – заорал Петя, – пасть порву!

Какие боевики? Какие, к черту, боевики? Мы этих боевиков одним пальцем! Мы их печенку сожрем! Мы на куски их порежем!

Сельский магазин оказался заперт, угол пришлось снести БТРом. В магазине нашлась водка, но немного: Пете почти не досталось.

После этого магазин стали бить и растаскивать, а Петя побежал за взводным в соседний дом, откуда из-за ворот выглядывала настоящая ведьма, сухая, маленькая, в огромном черном платке.

Петя потребовал водки, но ведьма притворилась, что не понимает по-русски. Петя отшвырнул ее с дороги и прошел в комнату. Там все было чистенько; на стенах висели вытертые ковры, на полках стояли книги. Петя спросил у старухи, где деньги, а та только стала браниться. Взводный между тем швырял книги на пол, чтобы найти заначку, и когда одна из книг шлепнулась вниз, Петя увидел, что она не русская, непонятная, с длинными страницами, покрытыми каким-то идиотским письмом, словно червяк прополз.

Старуха бросилась к этой книге и стала ее поднимать, а Петя понял, что в книге заначка и отшвырнул старуху. Петя потряс книгу и стал рвать из нее листы, думая, что между ними деньги, а старуха завопила еще пуще и кинулась на солдата. Петя ударил ее прикладом, а книгу он бросил на пол и стал топтать, от досады.

Ведьма схватила книгу, прижала ее к груди, и бросилась вон.

Петя замешкался в доме, потому что он искал деньги, а когда он вышел на улицу, он увидел, что перед воротами стоит изрядная толпа, а ведьма орет и трясет книгой. Когда Петя вышел, толпа вспучилась, словно пиво, с которого сорвали крышку, и впереди толпы был высокий, тридцатилетний, с царской осанкой мужчина в вышитой шапочке и с черной аккуратной бородой. «Боевик», – понял Петя, и раньше, чем он это понял, руки его сами сдернули автомат с предохранителя, и первая же пуля отбросила имама Тленкойской мечети в толпу.

В ту самую секунду, когда Семен Забельцын сказал Кириллу, что Алихан не прилетел домой, Кирилла словно что-то тяжелое толкнуло в грудь, – толкнуло и ушло, а боль осталась.

На аэродроме Кирилл сел в машину с Джамалом, но в ней было слишком много народу, и говорить было немыслимо. Пока они ходили по заводу, Кирилл пытался протиснуться к хозяину республики, но каждый раз тот был окружен слишком плотным кольцом; Кирилл отстал в какой-то момент и бросился на поиски Хагена.

Но белокурого нибелунга нигде не было: вместо него Кирилл нарвался на камеру CNN.

– Господин Водров, – спросил журналист, – почему так много войск вокруг?

– Учения, – ответил Водров, – по моей личной просьбе мы проводим учения на этом заводе, чтобы показать абсолютное единение Москвы и Торби-калы.

«Он предал меня», – подумал Водров о сыне.

Он лгал, что разошелся с Мурадом, он лгал, что его заставили и принудили, а потом он сел в одну машину с самым главным отморозком республики и поехал с ним стрелять ментов. Наверное, он лгал и насчет Тленкоя. Он хорошо продумал легенду, когда вернулся домой раненый. И Джамалудин на нее купился. Или не купился. Или просто пощадил Кирилла и его беременную жену. Пока Хаген не принес новые доказательства.

«Это наверняка Хаген. Клянусь Аллахом, это он».

Краем глаза Кирилл заметил, что к ним приближаются Джамалудин со свитой. Камера немедленно развернулась к хозяину республики.

– Джамалудин Ахмедович, если в республике все спокойно, зачем здесь столько охраны? – спросил журналист.

– А я их привез переучиваться, – расхохотался Джамал, – а, Шамиль? Пойдешь газ бурить?

Смуглый широколицый Шамиль заулыбался. Оператор крупным планом взял «стечкин» у него на боку.