Не время для славы - Юлия Латынина

Мао перегнулся через стол к начальнику УФСБ. Глаза его горели суетливым безумием.

– Ты знаешь, на ком он женился? – сказал Мао, – она была снайперша. Террористка. Она стреляла в наших солдат. Мы взяли ее с поличным. Кирилл, она тебе рассказывала, как спасла свою жизнь? Она рассказывала, как отсасывала у меня? Она…

Мао не договорил. Кирилл перескочил через стол и бросился на премьера. Он поддел его ботинком под подбородок, еще когда стоял на столе, а потом спрыгнул вниз и изо всей силы скованными руками ударил его по затылку. Мао упал; в ту же секунду к Кириллу подскочил генерал Шеболев и схватил его за локти. Дверь отворилась: внутрь влетели двое охранников, и один них коротко и профессионально ткнул Кирилла дубинкой в солнечное сплетение.

Кирилл упал и попытался встать, и тут же его ударили снова, на этот раз по почкам. Мао, с искаженным лицом, уже поднимался на ноги. Кирилл молча вцепился ему зубами в ляжку. Мао ударил его сверху, по затылку, а потом добавил коленом по губам, и когда Кирилл упал, на него налетели сразу трое, и принялись избивать, сладострастно, с присвистом, и последней мыслью Водрова перед тем, как мир потух, словно разбитая лампочка, было: «Сукин сын, я тебя убью».

Незадолго до полудня Хаген Хазенштайн подъехал к роскошному дому уполномоченного по правам человека Наби Набиева, расположенному в городе Шамхальске.

Хаген Хазенштайн приехал просить у Наби прощения.

По правде говоря, он вовсе не намеревался извиняться перед Наби. Но накануне вечером Джамал отстранил его от операции и вместо этого приказал ехать к Наби. Джамал сказал:

– Ты поедешь к нему и скажешь, что снимаешь с него косяк. Ты скажешь, что мы знаем, что этот банк взял Христофор Мао, и что весь разговор будет между Христофором и мной. Ты скажешь, что к Наби у нас нет претензий.

Вот Хаген подъехал к дому Наби, а это был не один дом, а сразу пять. Там жили двое братьев Наби и еще кое-какие родственники. Все эти пять домов стояли в одном переулке, и ход к переулку был перегорожен шлагбаумом.

Так получилось, что в то самое время, когда Хаген подъехал к шлагбауму, из дома выезжал троюродный племянник Наби. Он тоже работал в опрокинувшемся банке главой отдела потребительского кредитования, и в это утро он был немножечко не в себе. По правде говоря, он хорошо вмазался.

Вот этот племянник остановился у шлагбаума, когда с той стороны подъехал Хаген, а Хаген в это время вышел из машины и набрал номер Наби.

Племянник Наби увидел Хагена, и это ему очень-то не понравилось. Он был на стрелке на стадионе и еще не забыл, как люди Хагена ломали им ребра.

– Эй, какого хрена ты приперся? – закричал племянник Наби.

Хагену такое приветствие было не по душе, но ведь Джамалудин прислал его на мир, а не на разборку, и он сдержался и ответил:

– Я приехал к Наби. Прикажи-ка поднять шлагбаум.

Племянник Наби повернулся к охранникам и сказал:

– Вышвырните его вон.

Эти слова понравились Хагену еще меньше, чем прежние, но ведь Джамалудин прислал его на мир, а не разборку, и поэтому Хаген сдержался и ответил:

– Ехал бы ты себе, Абубакар. Мы с Наби поговорим без тебя.

Эти вежливые слова возмутили племянника Наби. Он схватил с обочины камень и поднял руку, чтобы запустить этим камнем в фару Хагену. Но Хагену вовсе не хотелось, чтобы по его фарам кто-то кидался камнями. Он перескочил через шлагбаум и выбил из рук племянника камень. Камень он отбросил в сторону, а племянника он слегка толкнул, так, что тот улетел в кусты. Конечно, Хаген одной рукой мог пришибить его на месте, но он помнил, что Джамал послал его мириться, и понимал, что ему будет трудно примириться с Наби, пришибив его племянника.

После этого Хаген повернулся, чтобы идти к своей машине, но тут он услышал крик:

– Стой!

Он повернул голову и увидел племянника Наби, который стоял возле кустов и целился в него из пистолета.

У Хагена на пистолеты был безусловный рефлекс. Он развернулся, и еще раньше, чем он закончил разворот, он выхватил «стечкин» и выстрелил. Первая пуля вошла племяннику точно в лоб, а вторая пуля вошла точно в первую.

После этого Хаген опустил пистолет и увидел, что на него смотрит Наби Набиев. Уполномоченный по правам человека, которого предупредила охрана, как раз вышел из дома навстречу Хагену, и он, конечно, не ожидал увидеть то, что он увидел. Хаген понял, что помириться с Наби в сложившихся обстоятельствах вряд ли получится, вскочил в джип и уехал.

Тут надо сказать, что пистолет у племянника Наби был с резиновыми пулями: но Хаген-то этого не знал.

В двенадцать часов три минуты сработала рация, и ровно через сорок секунд Булавди Хаджиев увидел вылетевший из-за поворота кортеж. Три «мерса» и микроавтобус.

Рука Булавди легла на кнопку.

И в это мгновение с другой стороны селя из-за широких камней взмыл стрелок с гранатометом. Булавди, несомненно, заметил бы его раньше, но вышло так, что этот человек и его люди подошли к месту засады с другой стороны просеки, оставленной селем, и так как они были люди тоже бывалые, они шли осторожно и миновали дозор, выставленный Булавди, и бойцы не видели их до последней секунды, – а стрелок не видел его и сейчас, поскольку Булавди лежал в своем укрывище уже несколько часов.

Булавди мгновенно узнал человека. Это был Дауд Казиханов. В ту же секунду Ади выпустил по поднявшемуся человеку короткую очередь из трех пуль.

Ади промахнулся. Дауд повернулся к ним, и секунду Булавди смотрел прямо в раздвинутую пасть «Мухи». Краем глаза Булавди видел, как головная машина поравнялась с фугасом.

Он не успевал сделать ничего.

Булавди нажал на кнопку.

Мгновением раньше, чем во взрывной машинке замкнулись контакты, водитель головного «мерса» резко нажал на газ. Шеститонная машина рванулась вперед, словно из катапульты.

В ту же секунду раздалась новая очередь. Строчка пуль прошила Дауда, он подломился, рухнул и выстрелил.

Граната разорвалась о ствол дерева в пяти метрах от Булавди. По ушам ударило кувалдой, сверху посыпались иглы и щепки.

Фугас взорвался точно под вторым «мерсом», и через секунду в огненный шар влетела третья машина.

Справа от Булавди что-то сверкнуло, микроавтобус распух в желтый оранжевый шар, и покатился вперед, роняя куски железа и ломти жареной человечины. Это стрелял младший брат Ади. По плану он должен был подбить замыкающую машину, и он выполнял план. Скорее всего, он даже не понял, что там за пальба слева.

С другого края каменной реки ударил автомат, кто-то вскрикнул, пуля прошла у уха Булавди, он перекатился, схватил автомат и выстрелил. К расселине выскочили еще двое моджахедов, и стали стрелять длинными очередями.

Дауда на камнях уже не было.

«Мерс» и микроавтобус пылали. Второй «мерс» тоже горел, но он стоял на обочине, и из него катился черноволосый человек в пестром горном камуфляже.

Последняя уцелевшая машина кортежа уже летела по нижней петле серпантина. Ей оставалось двести метров до кустов и неровных камней. Булавди схватил лежавшую рядом «Муху», прицелился и выстрелил.

Граната влетела в багажник «мерседеса» и через мгновение разорвалась прямо в салоне. Стекла так и брызнули, как лужа, по которой попало камнем. От удара по касательной машину развернуло, и Булавди увидел, как бронированный «мерседес» кормой завис над пропастью, взорвался и рухнул вниз.

Снизу ударил автомат. Это наверняка были братья Салимхановы. Больше всего на свете, после Джамала, Булавди хотелось достать этих двоих. Но он не знал, какого черта в лесу потерял Дауд, и как быстро к федералам придет подкрепление.

– Уходим, – крикнул Булавди.

Глава четырнадцатая

Легко в бою

Хаген Хазенштайн был очень расстроен тем, как обернулось дело в Шамхальске. Ведь Джамал послал его мириться с Наби, и такого еще не было, чтобы Хаген ослушался прямого приказа Джамала.

Хаген понимал, что Джамал будет не очень-то доволен тем, как обернулось дело с примирением. К тому же на пути в Шамхальск Хаген насчитал восемь федеральных постов, и что-то подсказывало начальнику АТЦ, что он выбрал не самое подходящее время для того, чтобы застрелить человека.

У Хагена был очень приметный белый «порше-кайенн», и он понимал, что этот «порше» наверняка попадется, как сом в сетку. Он бы не удивился, если бы федералы получили приказ не задержать его, а расстрелять. У Хагена даже родилась мысль вернуться обратно и подстрелить Наби, но это вряд ли бы было просто сделать. Если бы он хотел застрелить Наби, нажимать на курок надо было сразу после племянника.

Поразмыслив, Хаген заехал на своем белом «порше» в лес и позвонил оттуда на «Снегирь». Ребята со «Снегиря» сразу уяснили, в чем дело. Они взяли такой же белый «порше», сели на него и поехали в Шамхальск кружной дорогой через Зеленый Мысок. Хаген дал им подробные инструкции, и на первом же блокпосту на выезде из Торби-калы они нарочно остановились так, чтобы привлечь к себе внимание. Они немного пособачились с блокпостом, и кончилось тем, что на блокпосту с них содрали штраф и даже выписали квитанцию, в которой указали время и номер машины.