Сочинения в трех томах. Том 1 - Майн Рид

Ущелье реки Озаго было последним пунктом; преследователи признали за ними право на этот участок, но было уже поздно. Делавары так привыкли к кочевой воинственной жизни, что не могли приняться за обработку земли. По прошествии некоторого времени все воины исчезли куда-то; на месте остались только старики, женщины и дети. Но, спрашивается, куда же они девались? Где поселились? Кто хочет найти делаваров, должен искать их в степях и лесах — всюду, где возможна охота на медведя, бобра и буйвола. Они бродят или независимыми отрядами, или в союзе со своими прежними врагами — бледнолицыми, сражаются с дикими племенами индейцев вуто, кроу, навагоев, апахов.

Генрих всматривался в их лица и одежду; хотя не было двух одетых одинаково, но в общем замечалось некоторое однообразие. Большею частью на них были блузы из пестрой бумажной материи. Более всего они выделялись своим головным убором: большой тюрбан на голове, сделанный из шарфа или платка яркого цвета, над тюрбаном еще султан или пучок перьев орла или крыло голубого журавля. Костюм дополнялся замшевыми штанами и сапогами из невыделанной кожи. У многих штаны были украшены вдоль шва скальпами, и большее или меньшее число их свидетельствовало о храбрости обладателя их. Сапоги отличались от тех, что носят индейцы долин: шов был наружный, двойной, без всяких украшений. Уже давно эти краснокожие воины оставили употребление индейского лука, и многие из них так искусно владели ружьями, что могли бы поучить белых; но свой традиционный топорик они сохранили.

Переходя с места на место, Генрих набрел на группу мексиканских горцев; они были небольшого роста, но свирепого вида. Это были так называемые циболеро — пастухи крупного скота; в постоянной борьбе с индейцами они приобрели необычайную для испанцев храбрость. Они усердно курили табак, завертывая его в листья маиса, и на разостланных одеялах играли в карты, ставкою служил табак, проигравшие громко ругались, а выигравшие насмехались над ними. Разговор шел на грубом испанском наречии, еле понятном.

Кроме этих характерных групп были и отдельные характерные личности. Были французы, канадские путешественники, беглецы из армии, которых можно было узнать по их белым шинелям; они распевали военные песни со свойственным им жаром. Были тут и покоренные индейцы, с которыми обращались как со слугами; наконец, мулаты, негры, бежавшие с плантаций Луизианы и предпочитавшие жизнь, полную приключений, побоям управителей. Были тут люди в мундирах, покинувшие свою должность где-нибудь на границе. Были даже пришельцы с Сандвичевых островов. Одним словом, лагерь представлял необыкновенную смесь лиц, племен и костюмов. Судьба закинула их сюда из разных мест, и они образовали нечто особенное в своем роде — армию охотников за черепами.

Глава IX

АНГЛОСАКС И ИНДЕЕЦ

Генрих вернулся к дереву, под которым расположился раньше. В это время он услышал крик журавля, поднял глаза и увидал небольшую голубую птицу, летевшую очень низко по направлению к лагерю, она точно напрашивалась на выстрел. Действительно, какой-то мексиканец выстрелил, но так неискусно, что птица продолжала лететь. Саксонцы начали смеяться, а один из них сказал громко:

— Дурак, тебе и в развешенное одеяло не попасть с твоим негодным ружьем.

Генрих обернулся к говорившему. В эту минуту двое охотников одновременно прицеливались в птицу. Одного из них он еще раньше заметил, другой был индеец. Оба выстрела слились в один; птица перевернулась в воздухе и, падая, повисла на дереве. Стрелявшие не видели друг друга, так как их разделяла палатка, и каждый, таким образом, приписал себе удачный выстрел.

— Хороший выстрел, Гарей! — сказал молодому охотнику его сосед. — Да сохранит Бог всякого от твоего верного прицела.

Индеец в это время обходил палатку; услыхав эти слова и увидав дым от выстрела, он обратился к Гарею.

— Сударь, вы стреляли?

Эта короткая фраза была произнесена на чистейшем английском языке. Обстоятельство это само по себе должно бы было привлечь внимание Генриха, но фигура индейца еще раньше поразила его.

— Кто этот индеец? — спросил он у Годэ, очутившегося рядом с ним.

— Я уже спрашивал о нем — такая у него гордая осанка! Но никто не мог мне сказать, кто он; сказали только, что он недавно приехал, что его никто не знает, но что капитан поздоровался с ним за руку.

Индейцу было около тридцати лет, ростом он был около семи английских футов. Его высокий лоб, орлиный нос и строгие черты лица обличали ум и энергию. На нем была охотничья блуза из замши, отлично выделанной, такой, какая идет на перчатки, на груди она была вышита, ворот обшит горностаем. Горностаевыми же цельными шкурками был обшит подол блузы, что составляло красивое и вместе драгоценное украшение. Но что особенно отличало этого индейца от остальных, так это головной убор. Черные длинные блестящие волосы падали на плечи и доходили до пояса. Его шапочка была кругом усажена орлиными перьями — это высшее щегольство у индейцев. Высокий головной убор придавал ему еще больше достоинства. Белая буйволовая шкура красиво падала с его плеча. Все вообще напоминало «короля меровингов». Драгоценные камни, служившие украшением для одежды и оружия, были подобраны со вкусом; на древке ружья были серебряные насечки. Это был в полном смысле идеал индейца, в котором, однако, ничто не напоминало дикаря. Он необыкновенно вежливо обратился к охотнику с вопросом, тот, напротив, грубо отвечал:

— Стрелял ли я? Да разве ты не слыхал выстрела? Не видел, как птица упала? Посмотри, вот она болтается на дереве.

— Должно быть, мы выстрелили одновременно.

— Полюбуйтесь на этого господина! Мне дела нет до того, произошло ли это одновременно или разновременно. Я знаю одно, что я стрелял и попал в цель.

— Мне кажется, что и я попал в цель, — скромно возразил индеец.

— Как бы не так: из этого игрушечного ружья! — насмешливо произнес Гарей, взглянув с презрением на блестящую штучку своего соперника и глядя с нежностью на бронзовый ствол своего громадного ружья.

Он тщательно вытер его и снова зарядил.

— Игрушка, если хотите, — возразил индеец, —