Невеста-самозванка (СИ) - Екатерина Владимировна Флат

дело исключительно в абсурдной одержимости, что без магии наш род растеряет всю эту свою якобы исключительность?.. Да нет никакой исключительности, Эйтон! Ты своим упрямством не только свою жизнь рушишь, но и окружающих! Всех родных от себя отогнал! А сегодня так и вовсе чуть не угробил чудесную девушку!

— Ты закончил? — терпение уже было на исходе.

Артан на миг сжал зубы, на скулах заиграли желваки.

— Знаешь, в чем твое главное безумство, Эйтон? В том, что ты мнишь себя превыше богов! Неужто ты не понимаешь очевидного?! Что магия уходит из мира не просто так! На все воля свыше! И именно древняя магия обречена на вымирание именно потому, что не нужна нашему миру! Без нее же людям прекрасно живется! Полным-полно обычных магов! Да и у простых смертных все замечательно! Боги своими силами охраняют границы королевств, заботятся о том, что все люди жили в сытости и довольствии, и только ты…

Все. Кончилось терпение. Эйтон ледяным тоном перебил:

— Ответь мне на один вопрос, Артан. У каких именно животных охраняются границы их обитания, у каких именно животных постоянно заботятся о сытости?

Брат хоть и растерялся, но все же ответил:

— Ты про домашний скот? Но причем тут это?

Эйтон так резко встал с кресла, что оно заскрежетало ножками о пол.

— Да, с того, что человечество — это и есть для них домашний скот! Эти ваши так называемые боги, лишь присосавшиеся к нашему миру сущности, поглощающие людскую энергию! Да, вы возвели их в сан богов и им поклоняетесь! И любой праведник, вроде тебя, ни за что не поверит, что на деле все совсем иначе!

— П..погоди… — Артан даже в лице изменился. — Ты о чем сейчас?..

Уже жалел о вырвавшихся в сердцах словах. Но и смысл идти на попятную.

Отвернулся к окну, хмуро произнес:

— Изначальная магия мира, древняя магия — это единственное, что защищает нас, Артан. Как естественная способность самого мира оберегать нас от всех посягательств извне… Пока она еще держится, люди в безопасности. Исчезнет — и все, «домашний скот» пойдет по своему прямому назначению. И, да, ты прав, я одержим идеей сохранять эту магию как можно дольше. Можешь считать это безумием, но я все равно не отступлюсь. Даже если удастся продлить существование древней магии лишь на одно поколение, это поколение у людей все же будет, как бы пафосно это ни звучало.

* * *

— Н…но, Эйтон, почему ты раньше ничего не рассказывал? — голос Артана дрогнул. Как ни странно, брат не выказал и тени недоверия. — Ладно, я могу понять, почему отец ничего мне не говорил, он вообще меня за человека не считал… Но ты? Почему ты скрывал, все это время?

— Потому что правда ничего не меняет, — Эйтон все же обернулся. Встретился взглядом с донельзя растерянным сейчас братом. — Абсолютно ничего. И, если совсем уж честно, я жалею, что тебе открылся. Ведь смысл? Куда проще жить, как ты и сказал, обычную жизнь обычным человеком. А не думать каждый миг о том, что в любой момент все может закончиться.

Артан будто бы вслепую нащупал спинку кресла, медленно сел. Словно бы хаос в голове мешал ему сейчас адекватно оценивать окружающее пространство.

— Но, Эйтон… Что-то же можно сделать! А король? Он не знает?.. Погоди, — даже ахнул, — так вы с ним наверняка в сговоре, так?

— Сговор — это слишком сильно сказано, — Эйтон мрачно усмехнулся. — Но отчасти да, он преследует те же цели, что и я.

Сразу вспомнились странные сосуды с магией в запретном хранилище… Нет-нет, как только появится возможность отдалиться от Ани на любое расстояние, нужно сразу же во дворец! И про эти сосуды узнать, и уж тем более выяснить все от и до, что это был за выплеск разрушительной магии на приеме.

— Но ведь Видия вроде бы не наделена магией? — с сомнением смотрел на него Артан.

Эйтон покачал головой.

— Увы, нет. Но из всех древних родов, чьи потомки еще существуют, только королевская семья не допускала никаких посторонних примесей. Потому-то Видия — единственный приемлемый вариант для меня. Я бы даже сказал «идеальный», но, к сожалению, нет нерушимой гарантии, что наш союз даст одаренное потомство. Только вся загвоздка в том, что если с ней не получится, то других кандидатур попросту нет. Не осталось, понимаешь?

— Ох…ты ж…как все это сложно… — опершись локтями о колени, Артан схватился за склоненную голову, будто та вмиг стала непомерно тяжелой. — Эйтон, я же не знал… Я же даже не думал…

— Только не вздумай начать извиняться, — Эйтон сразу разгадал намерения брата. — И предупреждая твои расспросы о том, как бы ты мог мне помочь, я прошу лишь просто хранить все это в секрете. Незачем портить другим людям жизнь этим знанием. Повторюсь, правда ничего не даст. Только невыносимый гнет беспомощности и обреченности.

— Естественно, я никому не скажу… Эйтон, а Анна? — встрепенулся. — Ее не могли к тебе подослать эти…они…чтобы помешать твоим планам жениться на принцессе?

— Даже если и так, Аня никакого зла не желает. Может, ее и использовали, но уж точно вслепую. В любом случае, эта проблема почти решена. Помолвка вот-вот будет разрушена. Да и записи в книги судеб Алистер надежно скрыл и постоянно контролирует, чтобы они не проявились снова. Как видишь, у меня все под контролем.

— Вообще не представляю, как ты справляешься, — прошептал Артан сбивчиво. — Я бы уже с ума сошел от такого груза ответственности…

— Я привык с этим жить, — и не хотел, но прозвучало достаточно холодно. — И я прекрасно понимаю, что чуда мне не совершить. Никак. Когда-то даже все вместе собравшиеся древние маги не смогли избавить наш мир от этой угрозы. А я так и вовсе один. Но я обязан сделать все, что в моих силах. Любой ценой.

Артан вновь взглянул на брата. В глазах так и читался невысказанный вопрос: «А если бы сегодня Аня из-за тебя умерла, как бы ты это воспринял?». Но, к счастью, Артан так ничего и не сказал. И без его напоминаний сегодняшнее давило тяжелым грузом на сердце.

Даже если Аню и вправду подослали они, отчасти их замысел увенчался успехом. Вряд ли подобное планируя, но они нанесли ему такой удар, который он отвести не в силах… Насколько раньше было проще! Ничего ни к кому не чувствовал, хладнокровно двигался к цели, не отвлекаясь на ненужные эмоции! А теперь… Теперь он уже лишен такой роскоши.

И, как ни прискорбно, придется признать самому себе, что