Оставьте тело вне войны - Сергей Шемякин

— Скажи Николаеву, пусть не шевелится, а бойцы пусть займут позицию и по сторонам смотрят.

— Ты не шевелись, пока Пётр Васильевич, тебя уже лечат. Трунов, Евсеев, занять позицию, вести наблюдение по сторонам. По посторонним лицам огонь без предупреждения! — скомандовал комбат. Два бойца из взвода Рогова, отбежали на два десятка метров и залегли среди деревьев, охраняя подступы к раненому старшине.

Напитав рану энергией, Ткачёв, оставив левую руку на груди раненого, правой перекрестил, шепча слова молитвы. Рука его засветилась, как засветилась и рука Михайлова. Над старшиной возник светящийся крест, который повисев с минуту, беззвучно растаял. Рана затянулась полностью. Старшина молчал, удивлённо — недоверчиво моргая глазами.

— Всё, старшина можно вставать, — сказал комбат, помогая ему подняться.

— Спасибо, комбат! — покосился старшина на окровавленный карман гимнастёрки. — Век не забуду.

— Ладно, чего там. Сейчас не место считаться, война кругом. Бери винтовку, да двигаемся к нашим.

Старшина отряхнул откатившуюся фуражку, поднял с земли винтовку, подозвал бойцов и под командованием Михайлова все двинулись в сторону выстрелов. Пока потихоньку пробирались по лесу, Борис в нескольких предложениях рассказал, что случилось. Оказывается, старшина принял решение лошадей пасти до самого вечера. Оставил двух конюхов и трёх бойцов, во главе с ефрейтором Матвейчуком, с приказом к ужину вернуться. Выбрали подходящий ложок с травой и ручейком и пустили коней пастись. Матвейчук организовал охрану и наблюдение.

Выстрелы услышали часовые. В грузовик быстро посадили тревожную группу Огнева с пулемётами, во второй, вышедший тремя минутами позже уже сели бойцы Рогова, комбат и старшина. Первую группу вел Ахметов, прискакавший на лошади. Группа комбата шла уже на выстрелы.

Бандеровцев заметил Иволгин, находившийся в секрете в трёхстах метрах от лощины. Стрелять он не стал, а скрытно отполз и сообщил старшему охраны. Ефрейтор Матвейчук решение принял быстро, отправил Ахметова в часть, приказав сообщить о выявленной банде в несколько человек, а сам решил организовать засаду. Место он выбрал так, чтобы лошади оказались вдалеке от боя и не попали под пули.

Бандеровцы видно заметили лошадей, пасущихся у противоположного края лощины, поближе к ручью, и приостановились. Первый тревожно поднял руку. Троих было видно хорошо, остальных скрывали кусты. Матвейчук приказал Иволгину и Москаленко держаться на дистанции пять — десять метров, Попову охранять с тыла, чтоб не обошли. Цели брать слева — направо, как лежат. Выстрелили практически одновременно. Трое упали. Ефрейтор успел передёрнуть винтовку и влепить пулю в четвёртого, показавшегося на мгновение. Но в том, что попал, уверен не был. Тут же заработал пулемёт бандеровцев, взявший первоначально выше, чем надо. Сверху посыпались ветки и кора. Красноармейцы перекатились за стволы деревьев. Пулемёт бил коротко и прицельно. Выстрелили ещё по разу в сторону пулемётчика, и начали отползать. Тут, всё испортил конюх Попов, заметивший, что какая-то нелюдь, высунувшись из-за куста начала стрелять не по красноармейцам, а по лошадям, вдоль лощины. Одна упала и, пронзительно заржав, забилась в агонии. Кони, испугавшись, ломанулись подальше от стрельбы в лес. Попов вскинул винтовку, застрелил бандеровца, и вместо того чтобы отходить, побежал к опушке и метнул гранату. На глазах у него были слёзы. — Они Орлика убили, сволочи! Граната, пролетев метров пятьдесят, грохнула, и пулемётчик заткнулся. Матвейчук твёрдо знал, что на такое расстояние он бы гранату не кинул. Бандеры стрелять перестали и начали видно отходить. А Попов, там же у опушки, упал, скрывшись в мелких кустах подлеска.

Сержант поднялся над лесом. Ахметов старшего лейтенанта Огнева с бойцами вывел точно. Обработав противоположную сторону лощины из пулемёта, Огнев развернул своих людей в цепь и быстрым броском пересёк, лощину. Уходили двое. Они уже оторвались от солдат метров на триста, и те вряд ли бы их догнали, не имея следопыта. Лес впереди шёл ещё не километр, и чтоб его прочесать нужно было две роты.

— Боря, ты там пока разберись, все ли целы, и лошадей поймайте. Преследовать никого не надо. Бандиты уже далеко ушли. А старшего лейтенанта Огнева с бойцами, посади в машину, пусть лес объедут, они к противоположному краю идут. Там пусть займут позицию и ждут. Ты на ППД вместо себя кого оставил?

— Кульчицкого, приказал смотреть в оба, а то ещё вдруг нападут, а у нас половина бойцов здесь.

— Надо будет на машину Огнева обязательно рацию поставить. Без связи, как без рук.

Сержант держался чуть выше макушек деревьев, наблюдая за бандеровцами. Впереди бежал крепкий лет за сорок мужик, а за ним молодой парнишка призывного возраста. У обоих в руках были винтовки, на поясах подсумки и жёлтые кобуры с пистолетами. Глебу показалось, что старший этой пары не просто так бежит неизвестно куда, а к определённому месту. Два раза он немного изменял направление движения. Боевики вышли к ручью, пересекли его, прошли метров тридцать по противоположному берегу и опять вошли в ручей. Двинулись против течения, не выходя из воды.

"Да он же пытается собак со следа сбить", — понял сержант. Парочка упорно пёрла по воде ещё метров двести пятьдесят, а затем вышла из ручья и резко повернула налево. Прошли еще метров двести и остановились, старший что-то сказал молодому и показал на землю. Сержант быстро опустился вниз и начал наблюдать в четыре глаза. Ясно, что подошли к бункеру, и подходы заминированы. Место начала прохода он засёк чётко, взяв несколько ориентиров. Прошли не спеша прямо, в двух местах повернули. Сержант проход запомнил до мелочей.

— Тут вже мин немаэ, — услышал сержант. — До витру ходити в яму, лопаткою писля себе закопати, — показал боевик на промоину метрах в двадцати от бункера. Молодой кивнул.

Бандеровец с усилием потянул за куст и тот поднялся вместе с крышкой люка. Сделано всё было аккуратно, не знаешь — пройдешь мимо и не заметишь.

— Полизай! — приказал он. Молодой бандеровец осторожно спустился вниз по вертикальной лестнице. Старший следом.

Глеб поднялся над лесом, определяя место нахождения бункера. До ближайшей опушки, куда можно было подъехать на транспорте, было метров четыреста. До людей Огнева метров шестьсот, до комбата столько же. Он нырнул в бункер. Бандеровцы уже зажгли лампу. Это был не бункер, для длительного проживания, а схрон с оружием. Глаз сразу выхватил четыре пулемёта непонятных систем, замотанных в рогожу, два наших пятидесяти миллиметровых миномёта, и десятка три ящиков, поставленных вдоль стены.