Спаси-сохрани - Андрей Михайлович Голов

Андрей Голов

Спаси-сохрани

Сашка прошелся по комнате. Обстановка небогатая: старый сервант; продавленный диван; журнальный столик из девяностых, заваленный газетами со сканвордами, и пара стульев, на которых висела одежда. Когда Сашка с Китаевым открыли входную дверь дома, стало понятно, что богатств они тут не найдут. Но у стариков часто лежат «похоронные», вот на них они с Китаевым и рассчитывали. Братюня Сашки Китаев официально работал санитаром, а неофициально был наводчиком — высматривал в больнице одиноких стариков, в домах и квартирах, в которых можно было поживиться. Частенько пожилые больные рассказывали все подробности своей жизни улыбчивому парню с лицом Иванушки-дурачка, пока тот намывал палату. За небольшую плату знакомая медсестра в приёмном покое делилась с Китаевым адресами нужных старичков, а иногда удавалось достать и ключ. В этот раз так и было — старик умер от инфаркта, но за вещами никто не пришел. Труп отправили в морг, а вот в вещички слазил Сашка, разжившись ключом и пропиской из паспорта.

В доме стоял удушливый запах зверинца, Сашка боялся, что из углов на них бросятся собаки или еще какие звери. Судя по запаху, старик медведя дома держал, но в первой комнате никого не оказалось. Китаев кивнул ему на сервант, а сам пошел дальше, у него был нюх на «заначки» и схроны. Два Сашки промышляли воровством с детства, ездили с частного сектора в Ляхово в центр города и целыми днями слонялись по улицам, высматривая, что где плохо лежит. Так что к двадцати годам уже имели большой опыт и наметанный глаз. Сашка залез в сервант, там ничего дельного не оказалось — бар дед использовал под аптечку, а на полках лежали старые журналы, платежки и бесплатные газеты с рекламой. За стеной выругался Китаев.

— Эй, иди сюда.

Сашка прошел в следующую комнату и замер — тут было гораздо интереснее: вдоль стен стояли книжные шкафы, на полу тоже была гора из книг, а между ними сохли пучки с травой и целые веники.

— Ого, сколько книг.

— Макулатура, сюда смотри.

Китаев показал на одну из стен. Ничего особенного Сашка там не увидел: полки, книги, только на одной стоит металлическое распятие на подставке, но видно, что обычный новодел из церковного киоска, рублей пятьсот стоит.

— Слепошара. — Буркнул Китаев, подошел и дернул за полку, та оказалась частью замаскированной двери. — Ну все, если и есть что ценное, то там. А непростой дед оказался.

Китаев скрылся внутри, а Сашка успел сделать шаг к двери, как раздался вопль ужаса, и братан вернулся. Лицо у него было бледным.

— Чего там? — спросил Сашка. — Труп, что ль?

— Сам посмотри. Дедок с большим «приветом» был.

Сашка подошел к двери и заглянул осторожно внутрь. В нос ударил мерзкий запах человеческих испражнений и тухлой еды. За дверью оказалась кладовка без окон, в углу которой стояла самодельная клетка, сваренная из толстых прутьев арматуры. Свет из большой комнаты позволил рассмотреть, что в низкой маленькой клетке на карачках сидел голый мужчина, лицо его закрывали длинные свалявшиеся патлы. В клетке была маленькая дверь, на которой висел амбарный замок. Прикинув размер двери, пришла мысль, что мужика в клетку засунули, завернув в ковер, ну или он оказался в клетке еще ребенком. Человек поднял голову, и в полумраке комнаты блеснули глаза.

— Помогите. — Прошептал мужик.

Сашка сбежал, отдышавшись в комнате с книгами. Он посмотрел на шарящего по полкам Китаева.

— Что делать будем?

— Сейчас деньги найдем и валим.

— А того чего? Ну нельзя же его так в клетке, да и старик помер, кто его выпустит?

— Ну родственники придут и выпустят, наше-то какое дело, нас тут как бы не было.

— А вдруг они через месяц придут, он же помрет уже.

— Слушай, ты его выпустишь, а он в полицию побежит, те спросят, кто его выпустил. Думаешь, они поверят, что мы просто так в дом заглянули? Я ни разу не попадался и не собираюсь. О, смотри, какая коробочка, под книгу сделана. Вот они — наши денежки.

В коробке оказались документы: на дом; свидетельство о рождении Екатерины Батраковой, судя по дате и фамилии дочери деда, и её же свидетельство о смерти; старое удостоверение майора полиции и несколько пожелтевших фотографий.

— Денег нет. А дед-то бывший мент, не скопил, что ль? Пенсия, я слышал, у них хорошая. Да к черту, пойду, сервант изучу.

— Можно я книги возьму?

— Нафига?

— Они старые, такие могут дорого стоить.

— Вот всегда ты любил эту макулатуру, да бери, что хочешь, только сам потащишь и продавать сам станешь.

— Так что с мужиком в клетке делать будем?

— Вот пристал. Ладно, сам ему дверку откроешь перед уходом. Пока вылезет, мы далеко будем. Если, блин, нас поймают, всю вину на себя возьмешь.

Сашка пошел в комнату с книгами, стал вытаскивать и складывать в рюкзак самые старые в кожаных потертых обложках, на незнакомом языке. Сразу понятно, что книги непростые — на пожелтевших листах встречались загадочные рисунки, круги со странными знаками. Одна из книг оказалась дневником хозяина, написанном лет десять назад, в серединке заложенная фотографией девушки с младенцем на руках. Собрав книги, Сашка сходил к Китаеву, тот довольный сидел и пересчитывал пачку денег.

— В бачке унитаза нашел, ну вот кто им говорит, что это надежное место? Еще в вентиляцию слазил, но там пусто. Сто тысяч — неплохо, но, думал, больше будет. Все собрал? Уходим.

Китаев поднялся и пошел к выходу не оборачиваясь. Он свое дело сделал, теперь надо вернуться в родную нору и не попасться.

— Сейчас, я клетку только открою.

Сашка подхватил рюкзак и осторожно зашел в комнату с клеткой. Голый мужик лежал на полу и стонал.

— Пить.

Сашка стукнул себя по лбу — точно, если деда скорая сутки назад забрала, то этому никто воды и еды давно не давал. Сашка сбегал на кухню, взял там чайник с водой и вернулся к клетке. Ключ от навесного замка висел на гвозде, вбитом в дверь, там же висел собачий ошейник-строгач с металлической цепочкой. Сашка открыл маленькую дверцу и сунул туда чайник.

— Ну ты дальше сам как-нибудь. Мне бежать пора.

Сашка вылетел на улицу и побежал к станции, где они оставили жигули, надеясь, что Китаев не успел уехать. Иначе пришлось бы добираться домой на электричке. Повезло — машина еще не прогрелась.

— А дом-то не топится, мы-то в