Ласковая луна - Андрей Михайлович Голов

Андрей Голов

Ласковая луна

Перед глазами плыла мутная пелена. В нос ударил мерзкий запах, осевший металлическим привкусом на языке. Всё тело ныло, а голову сковывала тупая боль в затылке. Пришли привычные мысли о том, что так жить нельзя, что надо всё бросить и уехать. Наташа несколько раз моргнула, и пелена, застилавшая взгляд, исчезла. Она сидела на полу кухни, перед ней лежал Игорь. Наташа сразу поняла, что он мёртв, да и как не понять, если кишки из распоротого живота бурыми слизнями расползлись по линолеуму. Кровь. Она была повсюду: веер брызг на обоях и кухонной плитке, на дверцах шкафчиков. Ножки стола стояли в тёмной маслянистой луже. Наташа посмотрела на свои руки, словно затейливым узором, их покрывали бурые разводы, потёками расходившиеся по обнажённому телу. Она была голой, и всё тело покрывала корочка подсохшей крови.

Завыв, Наташа подскочила на ноги и бросилась в ванную. Но не успела, её вырвало в коридоре, и она упала на колени, дёргаясь в судорогах. До ванной Наташа доползла, после чего залезла внутрь и стала обливать себя из душа, не ощущая температуру воды, глядя на то, как красные ручейки с её тела убегают в слив. «Дзынь! Дзынь!» — раздался резкий звонок в дверь, ещё и ещё. Наташа сжала лейку душа в руках и замерла, пусть уходят. Она не может открыть, не сейчас, не в таком виде, не с Игорем, лежащим в луже собственной крови на кухне. Звонить перестали и несколько раз стукнули в дверь так, что содрогнулся металлический косяк. Потом наступила тишина. Наташа выбралась из ванной, тело её пощипывало от сильного растирания мочалкой. Она пошла в комнату, стараясь не смотреть в сторону кухни и на кровавые отпечатки ног на полу коридора. Надев футболку и джинсы, Наташа, наконец, почувствовала себя лучше. В комнате всё было как обычно, по-домашнему уютно, если не знать, что на кухне лежит Игорь и смотрит стеклянными глазами куда-то за грань этого мира.

Телефон стоял на зарядке, куда Наташа его положила вчера после работы. Она осторожно набрала номер полиции и с трудом заставила себя ответить на вопросы дежурного. Продиктовав адрес и нажав отбой, Наташа дошла до двери и открыла её настежь. Вернувшись в комнату, она села на диван и замерла в ожидании, боясь двигаться.

Полиция приехала быстро. Наташа смотрела, как по квартире ходят люди в форме, вяло отвечала на вопросы следователя — мужчины средних лет с серым лицом. Спрашивал он тоже без энтузиазма, потому разговор напоминал общение двух снулых рыб в ведре рыбака, которым нет дела друг до друга, и есть лишь одно желание — вернуться в пруд.

— Что случилось?

— Не помню, я очнулась, а он лежит, и везде кровь.

— Пили вчера?

— Я не пью, Игорь пил, он всегда… Я пришла с работы, он был пьяный, потом ужин готовила, он есть не стал, просил денег… Не помню.

— Часто у вас были ссоры с сожителем?

— С сожителем? А, ну да, с Игорем, он вспыльчивый, я не очень хорошая хозяйка.

— Хорошо, проедете со скорой в больницу, там вас осмотрят. У вас паспорт Казахстана, на казашку вы не похожи.

— Там много русских живёт. Я недавно переехала, хотела российское гражданство получить, не успела.

— Прописка временная в области, квартира, я так понимаю, сожителя?

— Бабушки его, она у родителей живёт, старенькая очень.

Наташу отвезли в больницу, где грубая врач устроила ей пытку на гинекологическом кресле. На вопрос «зачем?» буркнула: «Знаем мы вас, потом отмазы будешь лепить, что он тебя насиловал, а ты сопротивлялась». Худенькая, замученная медсестра взяла у неё анализы, а хирург быстро осмотрел голову и тело на предмет травм. Прогнав Наташу через этот лабиринт унижений, полицейские повезли её оформлять.

Приехали они в «Изолятор временного содержания подозреваемых и обвиняемых», и Наташа поняла, что её считают виноватой в смерти Игоря. От несправедливости в горле застрял горький ком, не дающий вдохнуть. В маленьком кабинете с огороженным решёткой углом перед Наташей положил лист бумаги новый следователь. Этот был красноморд, и маленькие его глазки смотрели на Наташу с презрением.

— Пиши всё, что помнишь: вчерашний вечер и утро, — буркнул следователь и сел напротив оформлять документы.

Скоро ему принесли ещё бумаги, и он тоже сложил их в папку, где уже лежали показания Наташи и копии её документов. Прочитав показания, следователь недовольно поморщился.

— Ладно, начнём. Я капитан следственной службы — Полозков Николай Сергеевич. Отвечайте на вопросы.

— Хорошо, — сказала Наташа.

— Наталья Вячеслава Веселкина, две тысячи третьего года рождения, гражданство Казахстан?

— Да.

— Работаете?

— В магазине цветочном «Ловибукет».

— Я так понимаю, официально не оформлены?

— Да.

— Прописка временная, Городец?

— Да.

— Вам выносится мера пресечения в виде заключения под стражу. Вас обвиняют в убийстве Злотова Игоря Юрьевича двухтысячного года рождения.

— Я его не убивала, меня саму кто-то по голове стукнул. Я без сознания была! — словно от удара тока, дёрнулась Наташа. Ком в горле наконец растворился, давая вдохнуть, и едкая его горечь потекла из глаз по щекам.

— Заключение медиков говорит о том, что никаких травм вы не получали. На вас даже синяков нет. Думаю, дождёмся ещё токсикологии, может, вы что-то выпили. Распишитесь тут и тут. Тебя отведут в камеру, вызовем на допрос дня через три. Клесов! Забери подозреваемую.

Наташу отвели в изолятор временного содержания в цокольном этаже. В камере стояли двухъярусная кровать и стол со скамьёй, вмурованные в пол, под потолком небольшое зарешечённое окошко, в углу, за металлической ширмой — раковина и унитаз. Там находилась ещё женщина: невысокая, но плотная, с простым квадратным лицом и фингалом под глазом. Она сидела на нижней койке, по-мужски расставив ноги, одетая в цветастый дешёвый халат с молнией. Женщина осмотрела Наташу с любопытством и спросила:

— Э, как тебя? Проститутка, что ль? Ты учти, я вас шалав не люблю, так что ко мне не лезь, схлопочешь.

Наташа и сама не собиралась ни с кем общаться, кивнув, что поняла посыл соседки, сняла кеды и полезла на верхнюю койку. Ей хотелось свернуться клубком под одеялом и тихо скулить от бессилия. К вечеру соседке стало скучно, и она решила сменить гнев на милость.

— Эй, чего там лежишь, спускайся есть. Не укушу, не бойся. Насчёт проститутки я пошутила. Какая из тебя проститутка, ни титек, ни гонору. Кто такую тощую и бледную трахать будет. Слышь, иди жри, пока