Изначальное желание - Дмитрий Денисов

— Это почему? — вдруг вытянулось его прыщавое лицо.

— А это не меня надо спрашивать.

— Но… откуда ты знаешь?

— Трудно сказать. Вернее, объяснить тебе.

Он воинственно надулся, насупился и грозно сдвинул брови.

— Значит, я дурак?!

— Ну, это не мною сказано, но это неважно. Ты лучше туда смотри, — посоветовал я.

А на площадке рыцари готовились к следующему поединку. Снова зарокотали трубы, всколыхнулись знамена, пропел турнирный колокол. И снова задрожала земля…

Новая сшибка оказалась неравнозначной. Годдрих промахнулся, а Виго де Руне попал. Их кони пронеслись мимо, и лорд фон Эммельбах едва не выпал, завалившись на бок. Соколиное Крыло как сидел в седле, так и остался, точно влитой. Он торжественно прогарцевал перед королем, поклонился, и снова подъехал к длинному ограждению.

Черный рыцарь обнял железную холку и конь и с тяжелым бряцаньем доковылял до пажей и сквайров.

— Говорил тебе, — снова заорал паренек, уже сильнее пихая под локоть.

Хоть я спокоен и нераздражителен, но мне хотелось оторвать ему голову. Точнее — откусить ее. И не потому, что он раздражал меня, а потому, что он раздражал меня вторично, не понимая, насколько это неприятно. То есть злоупотреблял терпением. Я выразительно взглянул на него, даже слегка обнажил клыки. А он словно и не замечал, душой слившись с ристалищем и не видел ничего вокруг.

— Я же говорил. Соколиное Крыло сильнее! И искуснее! Он победит! Да! Готов держать пари!

— У меня нет золота, — равнодушно признался я. — Но победит Годдрих. Он притворно проиграл…

— В своем ли ты уме, милейший?! Ты же сам… все мы видели, как могуч Виго! Даже если они снова треснут поровну, то победа наша! Смотри!

В третий раз взлетели трубы, и громкоголосо пропели на все лады. В третий раз ударил колокол. И конные фигуры рванулись навстречу друг другу.

— Давай, давай, лорд Виго, — не умолкало под ухом.

Я с легкой насмешкой следил за их сближением. И временами косился на парня. Еще слишком молодой, одет бедно, волосы взъерошены. Но очень горд и заносчив. Хотя ему пока еще нечем гордиться. Он свято верит во внешние признаки, сулящие победу. Но еще не дано ему зреть глубже. И будет ли дано?

Виго де Руне слегка привстал в стременах, отвел руку назад, чтобы усилить удар. Близилась его победа. Но вдруг случилось невероятное. Железный Кулак дал шпоры коню, и тот понесся еще быстрее. Лорд Эммельбах слегка сполз на правый бок, пропуская над плечом удар противника. И тут же вскинул свое копье, метя снизу вверх.

Такое нужно видеть…

Тупой наконечник черно-алого копья ударил точно в подбородок, благо прикрытый мощной пластиной сложного забрала. Соколиное Крыло высоко взлетел в воздух, смешно кувыркнувшись назад. Описав дугу, он с чудовищным грохотом рухнул в пыль. И затих. А Годдрих поудержал коня, гордо выпрямился в седле, и победно шествовал вдоль ограждения, воинственно потрясая обломком копья. Черные и красные ленточки развевались на ветру, знаменосцы размахивали его хоругвями.

— Слава Годдриху! Слава Годдриху! — ревела часть трибун.

Другая же понуро молчала. Молчал и мой сосед по скамье. Он едва не плакал, когда подбежали пажи и сквайры Виго де Руне, подняли своего господина, и поволокли прочь. Жив ли он? Я сомкнул глаза, прислушался. Вокруг все орали и вопили, галдели и стучали, но волей разума я погасил все шумы. И тогда услышал тяжелый стук сердца, приглушенный плотным стеганым колетом и крепкой кирасой.

Жив.

Парень перевел на меня тяжелый хмурый взгляд, полный презрения и отвращения. Я нарочно не смотрел на него, старась не смущать и не мешать выходу его желаний из глубины души. Зато я прекрасно улавливал все те чувства, что переполняли его в этот миг. В такие моменты они гремят и бьют по ушам не хуже литавр. Его трясла мелкая дрожь, руки непроизвольно сжимались, глаза наливались обидой и кровью. Вокруг ликовала и шумела разношерстная толпа, но я слышал лишь звон его разбившейся мечты. До сих пор сыпались хрустальные осколки. До сих пор он не мог поверить в случившееся. Он с горечью наблюдал за этими осколками, пока они, наконец, не рухнули все до последнего. А после перевел опустошенный взгляд на виновника. На злостного и безжалостного разрушителя мечты. Я незаметно улыбнулся. Эх, паренек, мне жаль тебя. Ведь ты до сих пор принимаешь жизнь за сказку. За свою сказку. Ведь, на самом деле, сказка она и есть. Да вот только не ты ее придумал, и не ты утвердил законы пребывания в ней. Но ты можешь их осознать. Правда, не желаешь, потому как не считаешь нужным. Хотя, на самом деле, тебе это очень нужно.

Он замер, выпятив губу — не иначе как прислушивается к моим мыслям. И вдруг накинулся с кулаками.

— Ах ты, тварь… накаркал…

Разумеется, иного не ожидалось. Я ловко перехватил его руку, заломил за спину, и ткнул головой в деревянную ограду. Угрожающе хрустнули доски. Стоящие рядом бросили на нас испуганные тревожные взгляды. Похоже, у нас разыгрался свой турнир. Парень приглушенно завыл и жалобно задергался. Я держал мертвой хваткой.

— Понимаешь, мой дорогой, — назидательно и отнюдь незлобно шипел я, — тебе не дано заглядывать в будущее так как не дано мыслить. Вернее дано, но ты почему-то не пользуешься сим редчайшим даром. А того, кто ведает истину, такие как ты готовы оскорблять, бить, или даже казнить. Ведь рушит он иллюзии ваши, в коих вы тешите себя скорыми победами, скорым богатством и славой. И не ведаете, что к подобным надо прислушиваться, раз самим не дано зреть невидимое…

— Пусти… — взбрыкнулся он.

Я небрежно усмехнулся, угрожающе сверкнул глазами на любопытных зевак. Те поспешно вернулись к созерцанию турнира. Паренек снова дернулся, как пойманный заяц, но капкан оказался надежным. Внешне я ликовал, хотя внутренне был слишком огорчен. И продолжал назидание:

— О, нет, и пусть то станет для тебя уроком. Ведь тот, кто мыслит — окрылен небесной истиной. А она всегда едина. Кому не дано, — тот подобен ползущим тварям, удел которых лишь ползти. И презрен тот, кто пытается взлететь, не имея крыльев, и жалок и смешон. И достоин тот, кто молча ползет, неся бремя панциря… Короче, не поймешь ты ничего, деревенский парень.

— Кто… ты? — заскулил он — я надавил сильнее. На нас снова бросили недоуменные взгляды, поэтому пришлось премило улыбнуться. Взгляды исчезли. Я вернулся к своей «жертве».

— Это неважно. Для тебя важно — кто ты? Задумайся, и реши сам. А, решив, живи по достоинству. Рожден ползать — ползи. Это дано всем. А желаешь летать — учись. Это тоже дано всем. А не желаешь учится, так не уподобляйся в иллюзиях своих крылатым, и не заползай высоко — тем самым рискуешь упасть и разбиться. Словом, не предавай мечту.