Зов пустоты - Максим Шаттам

– Сегодня наши враги – это «Исламское государство» в Ираке и Сирии, «Боко харам» в Центральной Африке, «Аш-Шабаб» в Африканском Роге, АКИМ в Магрибе. Есть еще «Талибан», о котором меньше говорят, но он постоянно действует в Афганистане и Пакистане, «Кавказский эмират» близ России, «Абу Сайяф» в Азии и так далее… Формируются небольшие исламские государства, сотни тысяч вооруженных мужчин и женщин по всему миру. В нашу коалицию, призванную им противостоять, входит порядка шестидесяти стран, которые воюют уже много лет, и этой войне не видно конца. Сначала «Вооруженная исламская группа», потом «Аль-Каида», теперь ИГИЛ, завтра кто-то еще: меняются лишь названия, идеология остается. Я вижу противостояние мирового масштаба, в котором с обеих сторон участвуют целые армии и от которого страдает гражданское население. Кто знает, к каким результатам оно приведет?

Людивина разглядывала пятно на потолке, слушая тихие слова своего партнера. Чем дольше она смотрела на пятно, тем больше оно расплывалось. В какой-то момент на белом потолке осталось только оно.

– Думаешь, они могут расширяться? – шепотом спросила она.

– Не знаю. Даже если удалось бы решить проблему на месте военным путем, а это непросто, нынешний конфликт объединяет тысячи джихадистов во всех уголках планеты. Даже если мы уничтожим ИГИЛ и их союзников, эти люди никуда не денутся. Некоторые выжившие вернутся в родные страны, обычно отсидев в тюрьме, а кто-то доберется тайком, – так вот, эти выжившие будут опасны для мирового сообщества. Они останутся экстремистами и продолжат свою подрывную деятельность. И я уверен в том, что возникнет целая сеть, база данных членов этой сети – вроде той, которую создал бен Ладен во время афганской войны, база данных боевиков-джихадистов со всех концов света. Она и породила «Аль-Каиду». Еще раз повторю: мы вряд ли сможем победить военным путем, а если вдруг сможем, проблемы отнюдь не исчезнут. Просто появится «Аль-Каида II» или ее аналог, возможно более сильный, модернизированный, который рассеется по планете и в любой момент ударит каким-то новым способом. И если мы ничего не предпримем, они так и продолжат планировать атаки на своих базах, вербовать новых людей с помощью отлаженной пропаганды и расширяться.

– Это никогда не кончится…

– Это точно продлится долго. И нам придется быть сильными. Поскольку, как следует из названия, цель терроризма – терроризировать, ужасать, разобщать, заставить нас реагировать нутром, руководствоваться страхом, а не разумом. Чем больше на нас нападают, тем настойчивее придется бороться с этим инстинктом. И тем будет сложнее. Именно этого они добиваются. Они хотят сбить нас с пути. Раздробить, сделать легкой добычей.

Людивина стиснула зубы. Она едва не разрыдалась от слабости и усталости. Травма от нападения обострила чувствительность к тревогам, внезапным, словно лавина. Голый мужчина, смерть, психологическое насилие – силы уходили на борьбу с этим, и теперь, в момент откровенности, навалились другие страхи, более актуальные.

Она вытерла щеки ладонью, но ком в горле остался. Нужно было его выплеснуть.

– Иногда я чувствую этот страх, о котором ты говоришь… я боюсь, что этот конфликт кардинально изменит наше общество. Двадцать первый век начинается с глобального кризиса – экономического, социального, демографического, миграционного, кризиса идентичности… под угрозой оказалась даже целостность нашей планеты. Я боюсь, что все эти страхи заставят нас наделать много глупостей. Если говорить только о терроризме, то какие страны меньше всего от него страдают? Диктатуры. Государства, где не утруждают себя поиском доказательств, где достаточно малейших сомнений, чтобы устранить угрозу, противника, где можно бросить в тюрьму или уничтожить любого, кто вызывает подозрения, где законы нужны не для того, чтобы защищать свободы граждан, а для защиты системы, где во имя безопасности допускаются любые виды слежки, любые методы. И сегодня, в столь тревожное время, как бы население демократических стран не решило, что перед лицом безжалостного противника нам следует стать жестче, избрать авторитарных глав государств, а те не побоятся заявить, что должны обеспечить безопасность любой ценой. Я не говорю, что это случится завтра, но в этом и состоит знаменитый принцип лягушки: если бросить ее в кипящую воду, она выскочит и спасется, но если опустить ее в холодную воду, которая станет постепенно нагреваться, то лягушка поймет, что вода кипит, когда будет уже поздно. Сейчас и крайние правые, и крайние левые получают невиданную поддержку, уровень их одобрения растет. Идеологический и экономический контекст этому способствует… Не все законы, направленные на слежку за населением, плохие, но важно контролировать их распространение, а вместе с этим и рост репрессивной повестки. Найти золотую середину, справедливую умеренность, и начать со страхов, из-за которых мы творим невесть что.

Марк посмотрел на нее. Она на одном дыхании выпалила все, что не давало ей покоя, – будто впервые за целую вечность нашла собеседника, которому могла излить душу. Все потрясения последних месяцев наконец-то оформились в слова, в конкретный страх. Все шлюзы открылись.

Он погладил ее по щеке. Она восприняла этот жест как приглашение отбросить тревоги и добавила:

– Мы должны вести себя как образованные люди, которые понимают расклад, сложности и тонкости происходящего и умеют рассуждать без страха. Думать обо всей стране, а не об отдельном человеке. Нужны деньги, нужно финансировать образование и социальную систему в целом. Но все усложняется, когда общество лежит в руинах и при этом нужно защищать страну. Сейчас решающий момент в истории наших демократий, ведь они могут рухнуть.

Марк не нашелся что ответить. В каждую эпоху, начиная с рождения цивилизаций, человечество переживало кровавые войны, трансформацию стран, менталитетов, людей. Разве можно надеяться на то, что этот век будет иным? Разве люди начали учиться на своих ошибках?

Оставалось лишь надеяться, что да и что человечество это докажет.

62

Кольцо сжималось.

Наконец-то.

Марк Таллек выступал на собрании в конференц-зале на втором этаже ПО. Напротив сидели Людивина и двое ее коллег, а также полковник Жиан, Магали, Франк, Бен и начальник отдела Меррик. Все благоговейно слушали Марка, а он водил шариковой ручкой по карте Франции на стене.

– Рамки эконалога засекли арендованную машину в нескольких местах после появления на территории Франции, потом еще трижды на одной и той же прямой, вот тут, на шоссе N2, между Тьё и Сен-Мар. Машина двигалась к департаменту Эна.

– И к Бельгии, – заметил Франк.

– Да, только у наших бельгийских коллег на эту машину ничего нет. К тому же ячейка действует в Париже, и мы думаем, что он не стал бы уезжать так далеко от зоны комфорта.

– GPS-маяк прокатной конторы ничего не дал? – осведомилась