Она мое безумие - Лекси Рид

Мой брат до сих пор не поднимает взгляда, но слова звучат, как закон. Илья сжимает зубы и хочет показать своё сопротивление.

— Иначе хочешь получить новые проблемы, дорогой друг? — Ян, поднимая взгляд, усмехается с такой наглостью, что у Ильи буквально срывает маску.

Он пытается улыбнуться, но улыбка выходит натянутой и сжимающей его лицо. Мой жених уступает и поднимает свой стул с пола, а после садится на него.

— Прошу прощения, Мелисса. — это извинение звучит настолько неискренне, что я едва сдерживаю раздражение. Он выглядит как марионетка, которой только что оборвали нити.

Лиса смотрит на меня, а затем её взгляд снова обращается к Яну. В её глазах читается что-то, что заставляет меня почувствовать, что моя неродная сестра готова убить моего уже родного брата.

— Иза, ты должна избавиться от этого… зародыша ублюдка! — Илья резко кричит, его голос срывается от ярости. Он поправляет синий галстук, его движения точны и быстры, но я вижу, как руки слегка дрожат.

Я смотрю на него, ощущая, как внутри меня могло бы что-то сломалось. Но сейчас, я хочу, только одного.

В этот момент Ян говорит то, что, как мне кажется, окончательно определяет эту ситуацию.

— Я этого не сделаю.

— Она этого не сделает.

Ян и я говорим это одновременно.

Мы переглядываемся.

Лиса смотрит на нас с удивлением, но в её глазах нет страха.

Мы все давно привыкли к друг другу.

Кажется, всё происходит по какому-то давно написанному сценарию.

— Моя сестра не будет делать аборт, но она выйдет за тебя замуж через два месяца. Мы усилим охрану и будем без СМИ. Нас будет четверо, плюс телохранители. — мой брат произносит это спокойно, как если бы это было совершенно очевидным фактом. Нет ни сомнений, ни колебаний в его словах.

Всё решено, как по нотам.

Я смотрю на него, и холод пронизывает меня. Я не хочу этого, но понимаю, что выбора у меня нет. Моя рука не может удержаться от дрожи. Мы все стали теми, кем стали, и теперь никто не может вернуть время назад. Теперь только вперёд.

— Я согласна, — говорю я уверенно, глядя в свою тарелку.

Мне остаётся только подчиниться.

До одного момента.

Лиса смотрит на меня, как на врага. Её глаза полны боли, но она не сдаётся.

— Иза, ты не можешь выйти за этого придурка! — кричит она, её голос теперь полон отчаяния и гнева.

Женская рука сжимает вилку до белых косточек.

Сейчас даже ее гневное поведение не вредит имиджу модели.

Сегодня она выглядит по-настоящему великолепно. Платье изумрудного цвета идеально облегает её стройную фигуру, её каштановые волосы блестят в тусклом свете свечей, а лёгкий макияж подчеркивает её естественную красоту. Она — как настоящая модель, готовая бороться за свои идеалы.

Я же сижу в простом чёрном платье, с выпрямленными волосами и неизменно красной помадой на губах, которая всегда будет частью меня, даже если я умру.

Это моя неизменность.

— Мелисса, Изабелла и Илья согласны. Мы все должны принять это как должное. Свадьба будет. — Ян говорит это, как закон, не поднимая головы.

Я улыбаюсь, но эта улыбка пуста.

Мы все играем в свою игру.

И я знаю, кто выйдет из неё победителем.

****

Я наблюдаю за Лисой, пытаясь понять, что скрывается за ее спокойным выражением лица.

Она медленно и тщательно поправляет свои густые, пышные локоны, как будто это единственное, что волнует ее в этот момент. Затем, не спеша, сестра достает из сумочки черные солнцезащитные очки — дизайнерские, с безупречным, почти театральным блеском.

Мне кажется, что время замедлилось: всего неделю назад мы вдвоем смогли отметить мой забытый день рождения, а теперь мы едем на похороны моей мачехи.

Как ни странно, но жизнь и смерть всегда переплетаются между собой, всегда поджидают нас на каждом шагу.

И с каждым днем, чем больше я переживаю за будущее своих детей, тем яснее понимаю: реальность неизбежна. Но это не остановит меня.

Моя жизнь, жизнь детей — это только моя ответственность.

И я сделаю все, чтобы их защитить.

После похищения я стала гораздо серьезнее воспринимать мир вокруг и людей в нем. Все стало немного более острым, чуть более жестким.

Я отвожу взгляд в окно, пытаясь сосредоточиться на дрожащих от ветра веточках деревьев, на том, как набухают почки, готовые распуститься в первый весенний цвет. Яркий солнечный свет ослепляет меня.

— Лиса, с тобой все в порядке? — спрашиваю тихо, скользнув рукой по ее плечу. Я надеюсь, что хоть немного смогу облегчить ее тяжелое молчание, подарить ей кусочек тепла.

Но Лиса, как раньше, до моего похищения, остается незыблемой, холодной, как камень.

Не дождавшись ответа, я встаю и направляюсь к белоснежному дивану, опускаясь на него, откинувшись спиной в мягкое сиденье.

Мелисса все еще стоит перед огромным зеркалом, изучая свое отражение.

Я думала, она будет переживать, может быть, плакать, ведь потерять мать — это больно для каждого ребенка, независимо от того, какая у них была связь.

Но Лиса остается спокойной.

Ее взгляд прикован к себе, и кажется, что ничто не может вытащить девушку из этого состояния. Ее макияж идеален, как и прическа, как и каждая деталь ее образа. Иначе модельное агентство точно сделает замечание Лисе.

Фанаты и хейтеры не прощают никому малейшей погрешности.

— Конечно, — сдержанно отвечает она, доставая из маленькой сумочки помаду нежного розового оттенка и скользя ею по губам. — Все это было предсказуемо. Моя мать не могла жить без денег, ваш отец умер, и вместе с ним исчезли все деньги. Ян предложил ей помощь, но не такую, на которую она рассчитывала. Все имущество Николая теперь ваше, а моя мать осталась ни с чем.

— Но разве самоубийство — это выход? — спрашиваю я, проводя рукой по слегка подросшему животу, который еще не слишком заметен, но я чувствую его изменения.

— Нет, — отвечает она, нанося последний штрих на пухлые губы. — Но у моей матери уже не было той красоты, которая когда-то открывала перед ней двери. Она ушла от моего отца, когда он был тяжело болен и больше не мог работать. Денег не было. Работать на обычной работе она не хотела. Моя мать всегда находила себе богатых любовников, и это был ее единственный способ выжить.

— Это ужасно, — произношу я, чувствуя, как слеза катится по щеке. Я все чаще становлюсь сентиментальной, особенно сейчас, когда гормоны накрывают меня с головой.

— Да, но это была моя реальность, — отвечает Лиса, спокойным, почти безучастным голосом. Она поворачивается