Она мое безумие - Лекси Рид

— Доброе, — привествую, кивая, и садусь в белоснежные сиденья автомобиля.

Мы едем в ресторан, который Ян так любит — итальянская кухня. Водитель паркует машину на подземной парковке и выходит, чтобы открыть мне дверь. Я принимаю его руку и направляюсь к лифтам. Мой водитель, одновременно и телохранитель, идет позади. Ян нанял его, чтобы такие инциденты, как те, что произошли ранее, больше не повторялись.

Лифт поднимает нас на двадцать пятый этаж, и я чувствую, как замирает дыхание. Вид из окон данного ресторана на Москву потрясающий. Высокие потолки, белые деревянные панели и мягкая подсветка придают этому месту ощущение уюта и величия одновременно.

— Изабелла Николаевна, здравствуйте, — встречает меня миловидная девушка на ресепшн. — Вам нужно снять верхнюю одежду.

Швейцар снимает с меня шубу и отдает её в гардероб. Я следую за указаниями, направляясь к дальнему столику у окна, и здесь, кроме нас, никого нет.

Мелисса с улыбкой поднимает голову от телефона, а Ян сидит, скрестив руки на груди, и бросает на нее недовольный взгляд.

— Всем привет, — говорю я, садясь в кресло.

На столе стоят только кувшин с водой и чашки с кофе и чаем.

Мелисса улыбается мне, её макияж лёгкий, а волосы снова кудрявые.

— Мне нравится твой костюм, — говорит она. — У тебя новая прическа? Очень идёт.

— Спасибо, — отвечаю, — А мне твоя рубашка.

— Это мне бренд подарил, — смеется Мелисса. — И брюки тоже. Плюсы быть моделью.

Ян только вздыхает, и в его взоре чувствуется некое раздражение. Но мне кажется, что это уже не так важно.

Брат медленно переводит взгляд на меня, и его лицо вдруг становится мягче. Я замечаю, как уголки его губ чуть приподнимаются, едва заметная улыбка, которая, однако, не достигает глаз.

Каждый раз, когда он смотрит на меня, я чувствую, как будто что-то изменяется в его взгляде. Ян как будто проверяет меня, наблюдает за мной, и в этом взгляде есть что-то странное — осторожность или даже нечто более глубокое, скрытое за его холодным выражением.

Но между нами, кажется, выросла невидимая стена. Лёгкая, едва уловимая, но достаточно крепкая, чтобы я почувствовала её каждый раз, когда пытаюсь сделать шаг навстречу.

После похищения Ян стал ко мне обращаться иначе — его слова уже не такие тёплые, а манера общения более сдержанная. Мой брат как будто держит дистанцию, осторожно устанавливая невидимые границы, которые я не решаюсь пересечь.

В его поведении нет агрессии или отторжения, но присутствует что-то более тонкое, неуловимое: он словно прячет часть себя, а я остаюсь за этой завесой. И я не понимаю, что произошло, почему всё изменилось так резко.

Почему иногда Ян становится таким холодным, таким чужим рядом со мной, как будто между нами прошла пропасть, которую я не могу преодолеть.

— Иззи, я заказал тебе яичницу с беконом и сыром, — говорит он, откидываясь на спинку кресла, и я вижу, как его плечи расслабляются.

— Благодарю, — произношу холодно, чувствуя тошноту.

Возможно, это потому что последние дни я почти не ела.

— Иза, как ты? — спрашивает обеспокоенно Мелисса, налив себе кружку травяного чая.

Я вижу её напряжение, но взгляд полон заботы, губы чуть сжаты, а зелёные глаза вытаращены от беспокойства.

— Всё нормально, — стараюсь сказать это так, чтобы улыбка на моём лице выглядела искренней.

Но у Лисы всё равно выражение остаётся тревожным, и я чувствую, что не получается скрывать свои истинные эмоции.

— Правда, сейчас я дома, — делаю паузу, чтобы убедить всех, а главное себя, — С вами.

— Я собрал вас, чтобы рассказать, — его голос звучит отстранённо, почти как эхо, не касающееся нас.

Ян, не взглянув на нас, смотрит в панорамное окно, будто за ним скрывается ответ на все вопросы.

Его лицо остаётся непроницаемым, взгляд устремлён в пустоту за стеклом, как если бы он хотел отдалиться от этого момента, от нас. Слова Яна словно растворяются в воздухе, не оставляя следа, и мне кажется, что мы все в этом зале находимся где-то далеко друг от друга.

Но монолог брата прерывают подошедшие официанты, поставив на стол наши блюда. Тишина наполняется ароматами горячей пищи — запах яичницы с хрустящим беконом и расплавленного сыра, который проникает в воздух, словно манит и отвлекает.

Я беру вилку и нож, холодные ручки которых кажутся вдруг неожиданно тяжёлыми в руках. Они скользят по тарелке, когда я начинаю резать еду на маленькие кусочки, заставляя себя сосредоточиться хотя бы на этом.

Взгляд моего брата всё так же не отрывается от окна, его голос звучит без эмоций, когда он благодарит официантов. Те кланяются нам сдержанно, с лёгкой, почти невидимой улыбкой, и уходят, оставляя нас одних в комнате, наполненной странной тягучей тишиной.

— Итак, Иззи, начну сначала. Наш папа дружил с отцом Влада Кадогана. Но их дружба закончилась, когда Марианна выбрала Дмитрия, но не Николая. Наш родитель был влюблен в нее, но ей он был не интересен. Эго Николая было задето и он решил отомстить Марианне. Когда та вышла замуж за Дмитрия Кадогана, а после забеременела Владом, наш отец начал разрабатывать план мести. Сначала уничтожить репутацию, после семью Марианны и Дмитрия. И у него получилось это сделать превосходно. Николай Стефенс похитил женщину на седьмом месяце беременности, когда тона вынашивала Матвея. Он делал с ней безумные вещи и внушал ей, что во всем виноваты ее муж и дети. После похищения жена Кадогана обезумела, она хотела убить своих сыновей. Дмитрий успел их спасти, но после отдал их в приют. Его жизнь изменилась и он мечтал убить нашего отца, но, к сожалению у него не получилось. Также все это время наш отец мониторил жизнь семьи Кадоган, и создавал им неприятности, но он промахнулся в том, что старший сын Дмитрия и Марианы оказался умнее и хитрее его самого. /Ч/и/т/а/й/ /на/ /К/н/и/г/о/е/д/./н/е/т/

Я глотаю слюну, но в горле словно застревает камень. Тело становится тяжёлым, и я не в силах пошевелиться. Вилка с маленьким кусочком яичницы всё ещё лежит в моей руке, и я не могу отпустить её, как будто она стала частью меня, как будто это единственное, что связывает меня с реальностью.

Каждый мой мускул напряжён, и я чувствую, как воздух в комнате становится тяжелым, давящим на грудь.

Ян, сидящий напротив, испытывающе смотрит на меня, его взгляд словно выжидающий, пытающийся понять, что происходит в моей голове.

Я не могу отвести глаз, и в этом взгляде я читаю нечто новое — что-то, что я раньше не замечала. И вдруг я