Рядовая темная лошадка - Самат Айдосович Сейтимбетов

— Смотря, как они относятся к рабству. Те, кто любит Закрасту и лижет ей задницу, они нам не братья.

— А если Закраста сама лижет им задницу? - не унимался трехглазый.

Михаил лишь пожал плечами. Закраста... может и лизнула ему разок, но лишь затем, чтобы лучше выпихнуть вперед, под жвалы ысынгунов. Похоже, слухи не врали и положение у них было отчаянное, раз они хватались за такое, нет, за все подряд, пытаясь выжить, продержаться, не упасть в глазах Траска. Тот флот над луной Кренцаша, он, наверное, стоил им репутации? Или нет? Насколько сильно и открыто воинственный Траск сражался с Ысынгуном?

— Говоря твоим языком, Буль-Дынь, если Закраста и лижет мне задницу, то лишь затем, чтобы туда лучше зашел заряд чего-нибудь взрывающегося, - добавил Лошадкин, подумав. - Я понимаю, что мои сомнения выглядят странно. Я взбаламутил всех, воззвал к жажде мести, рассказав историю Хлои и теперь, словно продался Закрасте.

— Хлоя! - воскликнул Харжащ, разворачиваясь. - Ты бился за нас, а мы за тебя!

— Да! Когда армейцы обосрались! - добавила Букарина.

Она, похоже, всегда была сердита, возможно, ей просто не хватало чего-то, возможности расслабиться и вытянуть корни в почву или пошуметь ветками. Останься Шум с отрядом, можно было бы спросить его, но увы. Потери, потери, пусть не всегда смерти, но живые уходили и это словно обессиливало.

— Дослушайте, - повел рукой Михаил. - Истории Хлои с ее трагической концовкой не было бы, начни я действовать раньше, не пытайся получить все и сразу.

— Тебя... всех нас обманул Нессайя, - бросил Трорг.

— Обманул, но это не оправдание.

Михаил вздохнул, понимая, что у него все равно не вышло бы. Дионара сообщила бы о каждом шаге, замысле, идее, ведь он сам нашептывал все ей, пока их тела сливались в страстном экстазе. Симулировала ли она любовь и оргазмы, или ей действительно нравились такие игры с рабами?

— Не оправдание, - повторил он. - Собственно, у нас сейчас есть два... нет, три пути. Первый, это продолжать плыть по течению, получить гражданство Закрасты и дальше действовать уже свободнее. Или улететь, тогда уже никто не остановит. Кто из нас доживет до того момента - неясно, вполне возможно, что нас раз за разом будут слать на смерть под видом миссий. Второе - сделать то, о чем сейчас говорили. Ряд диверсий, кого-то поймают и казнят, кого-то нет, но в общем, мы ставим целью не помощь и свободу, а убийство как можно большего количества закрастян.

— Я против, - поморщила Аласкопея, прижалась к Харжащу. - Убить верхушку? Да! Но уподобляться ысынгунам? Нет.

— Эти ысынгуны вокруг ходят, смотрят на нас как на животных, поддерживают армию и всю систему порабощения, программу по которой Закраста скупает нас! - возмутился Буль-Дынь.

— Ты же сам продался сюда, - словно прищурилась Аласкопея.

Нос и хвост ее подергивались, рука удлинялась, будто готовилась ухватить трехглазого гуманоида за шею.

— Это было ошибкой! Я думал, тут типа вольных наемников...

Михаил сдержался и не стал морщиться.

— Воли у этих вольных наемников еще меньше, чем здесь! - грохотнул Трорг. - Они творят такое, что Закрасте не угнаться еще сотню лет!

— Да неважно, вы поняли, о чем речь, - моргнул Буль-Дынь. - Я не ожидал тут настоящего рабства!

— Странно, оно же распространено по галактике, - бросил Лошадкин.

— Не знаю, где тебя помотало, но в цивилизованных системах такого нет! Даже у роботов есть права!

Михаил не стал возражать, так как спор вышел бы бесплодным, а ему их и без того хватало в последнее время. Включая споры с самим собой, и это, не считая Бантрода с его рассказами о превосходстве самцов.

— Мы можем разделиться, кто хочет убивать, пусть идет и убивает.

— Так не пойдет, - возразил Трорг. - За их преступления убьют нас всех! Как мы тогда поможем другим?

— Можно нападать и убивать тех, кто возглавляет программу, - вдруг предложил Харжащ. - Начать с инструкторов, например, и двигаться дальше.

— За убийство инструктора покарают весь отряд, смысл тогда останавливаться на одном? Нужно поднимать общий мятеж! - не унимался Трорг.

— Для этого нужны возможности и доступы, то есть вначале выслужиться перед Закрастой, - включилась Букарина, - и хорошо отлизать им задницу. Но мы можем все спихнуть на землянина.

— Я тоже тебя люблю, - хохотнул Михаил и Букарина сделала вид, что смутилась.

Препирательства шли некоторое время, но упирались в одно и то же. Желание того же Буль-Дыня взорвать ближайшую казарму стоило бы жизни всем, кто собирался просто отслужить контракт или затаиться, дабы помогать другим. Шумное противодействие сейчас против тихого и растянутого во времени.

Михаил слушал и не вмешивался, опять испытывал легкое чувство вины. Взбаламутил всех, пробудил жажду жизни во имя мести и словно сбежал. Выкрикнул и в кусты, но пример все той же Хлои жег изнутри. В ином ключе, напоминал, что не стоит медлить и строить длинные планы, может выйти только хуже.

— Третий вариант, - заговорил Михаил, когда препирательства стихли, — это побег. Прямо сейчас. Не в эту же секунду, конечно, но в ближайшее время.

— Побег? - изумился Буль-Дынь, затем задумался. - Тогда те, кто останутся, смогут взрывать, не боясь навредить?