Бомбы и бумеранги (сборник) - Александр Золотько

– «Луиза», там точно была диверсия. Анархисты.

– Может быть. Так к чему я это все вам рассказываю. Воздушные корабли – очень надежные сооружения. Но… – Дробин сделал паузу, – но если уж они падают или ударяются о препятствия – горы, например, то… Вначале взрывается тот термоген, который находится в обогатительных установках. Взрыв очень мощный, в реакцию вступает и сам термоген, и насыщенные им брикеты угля. Термоген стараются хранить как можно дальше от обогатительных установок, но в ограниченном пространстве корабля «подальше» – понятие весьма условное. Так вот, вначале тот термоген, что в обогатителях…

– В нагнетателях, – поправил Егоров.

– Что? Ах да, верно, на флоте их называют нагнетателями. Вы в курсе, я вижу… Так вот, взрываются нагнетатели, потом неизбежно – баллоны с термогеном. И вот это уже настоящий взрыв. Чудовищный! Металлы плавятся и горят, все остальное просто испаряется.

Дробин замолчал, словно давая возможность собеседнику самому прийти к какому-то выводу. Молчал и Егоров, обдумывая услышанное.

«На что именно намекает Сергей Петрович? – подумал Никита. – Корабль погиб, это явно. Обломки свалены в кучу, стекла разбиты, хребет у летучего Левиафана сломан. Что еще умудрился разглядеть Дробин?» Никита совсем уж было решил открыть глаза, встать и снова посмотреть на корабль, но решил, что успеет это сделать потом. А придумать свою версию, вот так, с закрытыми глазами, ему показалось куда интереснее.

«Сергей Петрович намекает, что корабли просто так не падают? Диверсия? Или он действительно ударился о скалы и упал? Нет, Дробин говорит не об этом, это слишком просто и понятно. Даже наглядно».

– Если позволите, – тихо проговорил Егоров, – то я попытаюсь привести нашу задачу к общему виду. Имеем воздушный корабль, который разрушился от удара об землю. Так?

– В общем виде – так. Взрыва здесь не было – металл смят, а конструкции корпусов и надстроек, насколько я могу видеть, разрушены, скорее, механическими нагрузками. Будто корабль упал… как камень, ударился правым корпусом о скалы, силой инерции его поволокло дальше. В бинокль видны даже остатки мебели и внутренней отделки. Во всяком случае, висят какие-то тряпки – на обломках, на деревьях…

– Значит, корабль просто упал. Полагаете, он не зацепился за горы, а просто рухнул?

– Как камень, – повторил Дробин. – Большая скорость падения. Левый корпус уцелел только потому, что правый сыграл роль амортизатора.

– Понятно. Но такое могло случиться только в том случае, если механики выключили нагреватели?

– В принципе – да. Только это невозможно. Даже при всеобщем помешательстве экипажа. Невозможно так быстро погасить топки. Но и это неважно. При выходе из строя нагревателей или нагнетателей одного из корпусов, достаточно включить систему перекачки, перебросить энергию со второго нагревательного корпуса, уравнять корабль и мягко… относительно мягко его посадить. Если высота полета достаточно большая, то можно даже успеть починить все поломки за время спуска и лететь дальше, – Дробин вздохнул.

Он будто бы знал ответ на свои вопросы, но не хотел их произносить вслух. Хотел, чтобы это за него делал собеседник. Это Никита как раз понял, не понимал только, что именно хочет услышать Дробин.

– Получается, при любом падении корабль должен был взорваться, – сказал, наконец, Егоров.

– Но не взорвался. Нигде не видно следов взрыва, не было пожара, деревья стоят с листьями и не обгоревшие.

– Так точно.

– А это возможно только при полном отсутствии термогена. Я правильно вас понял? На борту «Малахита» не было термогена. Но внезапно он исчезнуть не мог.

– Скажем, баллоны сбросили по приказу капитана, а тот, что был в коммуникациях, оказался израсходован, и корабль упал. Но это, как мы все понимаем, ерунда. Но и версия о том, что термоген просто исчез – не версия, а бред. Фантазия.

– И, тем не менее, – вздохнул Егоров.

– Ну, мы спустимся, посмотрим. Как мне кажется, ничего мы не найдем, кроме обломков и, возможно, трупов. Потом вернемся и вы вызовете сюда корабль с техниками и учеными, которые…

– Я не смогу вызвать сюда корабль, – перебил Егоров. – «Малахит» и был тем кораблем, который вез ученых и техников.

– Простите, не понял?

– «Малахит» следовал к месту катастрофы. Почтовый корабль «Апостол» пропал без вести немного севернее. Место гибели установили старатели. Там тоже не было взрыва. Разбитый корабль – и ни малейшего намека на детонацию термогена. «Малахит» оказался ближайшим подходящим кораблем, принял на борт ученых и… Два погибших за месяц корабля – это много. А два корабля, погибших при странных обстоятельствах, – это еще и опасно.

– Егоров! Егоров!

Никита вздрогнул, открыл глаза и сел – эвенк Делунчи бежал по склону, размахивая руками, и звал Егорова.

Казаки тоже вскочили на ноги – проводники обычно не позволяли себе такие энергичные движения и крики. Только что-то из ряда вон выходящее могло привести их в такое возбужденное состояние.

– Чужие были, Егоров, – доложил Делунчи. – Там, со стороны горы. Много чужих.

– Люди с корабля?

– Нет, не с корабля. Совсем чужие. Пришли от перевала, стали лагерем возле корабля. День-два-три стояли. Потом ушли. В сторону солнца ушли, – Делунчи махнул рукой. – Тыкулча пошел смотреть.

– Хорошо, – кивнул Егоров. – Сколько чужих было, можешь узнать?

– Двадцать. Или даже еще больше. Кострища есть. Мусор есть. Вот, – эвенк протянул бутылку, которую держал в левой руке.

– Виски. Вот уж чего не ожидал… – Егоров подбросил бутылку на ладони. – Двадцать или больше…

Егоров достал из полевой сумки карту, развернул на земле.

– Мы вот здесь, – карандаш коснулся точки на карте. – Чужие ушли куда-то в этом направлении. Что там, Делунчи?

– Деревня там. Эвенки там. Белый Шаман там.

– Белый Шаман? – вмешался Озимых. – Это которого наши два года назад ловили да не поймали?

– Белый Шаман… – задумчиво протянул Егоров. – И он там живет, Делунчи?

– Там живет. Там. Только он больше не шаманит. Сказал, шаманить – зло. Нельзя шаманить: придут люди Белого Царя и накажут. Убивать будут. Всех убивать. Он и сам шаманить перестал, и другим запретил. Один не послушал, так Белый шаман заставил – силы лишил.

Никита потряс головой. Ведь только что Егоров и Дробин рассуждали о науке, говорили о термогене, паровых машинах и прочей сложной механической ерунды. И вдруг… Колдун. Шаман. Нелепица!

– Значит, так, – сказал Егоров решительно. – Сейчас я напишу записку, и Яков отнесет ее в город, на станцию. Только пусть возьмет с собой еще кого-нибудь из казаков, в одиночку чтобы не шел, опасно.