На взлёт! - Ольга Владимировна Голотвина

Дикой вольности сестра!

Любишь краденые клады,

Полуночный свист костра!

(А. Блок)

Дик Бенц, прозванный Бешеным Волком, адмирал пиратской эскадры, проснулся и, не открывая глаз, сунул руку под край соломенного тюфяка. Нож был на месте.

Просыпаться не хотелось: Волка еще удерживал странный сон. Что-то про молодость, про «Миранду», про Свена...

Но уже навалилась, как тяжелая сеть на плечи, дневная жизнь. Заставила вскинуться, резко спустить ноги с постели... и сдержать крик боли.

Всего-то сорок лет, а расклеился хуже старой бабы! Спину сорвал, когда в азарте воздушного боя кинулся сам разворачивать тяжелый копьемет. Конечно, тогда счет шел на мгновения, но все же...

Встал босыми ногами на шкуру белого медведя, нашарил взглядом сапоги, принялся обуваться. Одежда была на нем со вчерашнего вечера, а кто снял с него сапоги? Гьера? Или кто-то другой?

Нельзя так нажираться! Никого нельзя допускать к себе, когда упился до бесчувствия! Пьяному кто угодно может горло перерезать

Никому нельзя доверять, никому! Вокруг одни предатели! Вот «Миранда» приснилась, будь проклята память о ней. Хаанс, джермийская скотина, хотел тайком увести шхуну. Бенц, понятное дело, приказал его повесить. И Маркус Тамиш, спасая боцмана, поднял мятеж. Неблагодарная сволочь. А ведь Дик, когда перешел на «Кровавый коготь», сделал Тамиша капитаном «Миранды». Вот и доверяй людям! Бенц тогда своей рукой разделался со старым негодяем...

Пересохшее горло не позволило крикнуть, чтобы принесли вина. Да, ужрался... Всплыло то, что лучше бы забыть: вчерашняя дурацкая забава. Они с Гьерой на спор привязали пленного иллийца на веревке к дереву, как козу. Взяли по абордажной сабле, завязали себе глаза. И по очереди били вслепую, на звук: чей удар окажется смертельным? К концу потехи парень был изрублен, как колода для разделки мяса.

Ну, выиграл Дик, и что? Развлек команду. И сгубил здорового, крепкого парня, которого можно было продать. А все Гьера, стерва злобная! Нет чтоб мужу к изголовью кувшин вина поставить.. дождешься от нее, как же!

С годами все злее становится. И на него смотрит как на свою собственность. На Бешеного Волка, грозу небесных дорог! Правда, из-за баб не устраивает свары, и на том спасибо... Хотя один раз и это было...

Бенц стиснул челюсти, пытаясь усилием воли изгнать воспоминание. Но оно не изгонялось, раскаленным гвоздем сидело в похмельной голове.

Как звали ту тихую, покорную джермийку? Запомнились лишь большие мягкие груди, певучий голос и всегда опущенные глаза. Дик на всякий случай спрятал ее в домике на окраине Горячих Ключей. Но какой-то гад донес Гьере, что пленница забеременела от Бешеного Волка. Гьера нашла джермийку и вспорола ей живот. Говорят, кричала при этом: «Только я буду рожать ему волчат!»

Так и рожала бы, кто ей не велит? Может, у нее и злобность оттого, что детей грудью не кормила? Выкидыш за выкидышем. Шесть лет назад смилостивилась над ней Лаина Ласковая, дала доносить до родов. Гьера притихла даже. Сидела дома, живот берегла. И рожала легко. Но – девочку! Гьера даже смотреть на дочку не стала. Велела найти для нее кормилицу и няньку – и выбросила из головы. Сам-то Дик иногда навещает малышку Хильду. Вот весной у нее был, подарки привез. Хорошая девочка, здоровенькая. А Гьере не нужна. Гьера еще не теряет надежды. Говорит, бабы и в сорок лет рожают. Я, говорит, еще выращу героя, чтоб в славе превзошел отца!

Превзошел... Ясно зачем – чтоб с отцом разделаться и самому стать пиратским адмиралом. А счастливая мамаша будет умиленно смотреть, как сынок папашу убивает.

Еще спасибо, что другого зверя для своих будущих зверенышей не нашла!

Пока не нашла...

Никому нельзя верить! Никому! Но Гьера хотя бы толковая соратница, правая рука в эскадре. Хозяйственная такая. Это вчера на нее спьяну дурь нашла – пленника для забавы порубить. Обычно-то она – монетку к монетке! Любит золото и знает ему счет. Такую не проведешь. Капитан «Хмельной акулы» попробовал утаить часть добычи, так его трезвые акулы слопали. На глазах у команды.

Правильно. Добыча просто так не достается. Добыча – это вонзающиеся в человеческую плоть ножи, это кровь на палубе. И мысль о том, что общей свалке тебе свои же могут сунуть клинок под ребра... кто там после драки разберет...

Да, добычу надо беречь. Поди ее повысматривай с капитанской галереи, добычу-то...

И вдруг налетела мысль, такая прозрачная и пронзительная, что даже голова на несколько мгновений перестала болеть.

А ведь когда-то он видел с капитанской галереи весь мир, огромный и прекрасный!

Неужели он был когда-то таким глупым щенком?

Да. Таким щенком. Он. Дик Бенц. Был.

Бы-ы-ыл...

Бешеный Волк запрокинул голову и завыл. Хриплые звуки, которые он выталкивал из пересохшей глотки, не походили на волчий вой, но полны были ненависти ко всему миру и к самому себе, к бессмысленной жизни, которой давно пора бы кончиться, да хоть и в петле у палача, а она, проклятая, все тянется, тянется, тянется...

8

Запомни, друг мой, лучшее из правил –

Разбойникам и женщинам не верь.

(М. Светлов)

Дик открыл глаза. Вой беззвучно умирал в горле. Бенц с ужасом огляделся.

Незнакомая комната с низким потолком. В щели меж ставнями сочится слабый утренний свет. Он, Бенц, лежит на широком деревянном топчане, на ворохе звериных шкур, меж разбросанных подушек.

Рядом, разметав по волчьему меху огненные волосы, спит женщина, которую Бенц знает двадцать лет... нет, не та! Тяжелое, обрюзгшее от возраста лицо вновь стало ярким, выразительным. Исчезли грубые складки у рта. Юные круглые груди наверняка были упругими... но не хотелось протянуть руку, чтобы проверить это на ощупь. Лежащая рядом нагая красавица не вызывала ни малейшего желания.