Новое тысячелетие - Вера Камша

В отверстие протискивался с трудом, точно червяк, разжиревший на конском навозе. Пока пролез, ободрал локти и коленки, а черта и его родственников помянул не один десяток раз. Иван подал рюкзаки, а затем полез сам. Владимир пока осматривался.

По другую сторону стены обнаружился широкий и прямой коридор. Здесь было сухо, а на полу толстым пушистым одеялом лежала серая пыль. Под потолком виднелись закрытые решетками плафоны, но ламп в них не было.

За спиной слышался скрежет и лязг — Иван подтаскивал решетку к стене, создавая видимость, что она привинчена, как и раньше. Вдруг с той стороны кто пойдет мимо.

— Что здесь такое? — спросил он изумленно, оборачиваясь и отряхивая руки. — На канализацию не похоже!

— Скорее всего, коридор ведет в бомбоубежище, — ответил Владимир, навьючивая на ноющую спину осточертевший рюкзак. — Построили его давно, более двух с половиной веков назад, когда ядерной войны боялись.

Он сверился с планом и решительно свернул направо. Пол шел чуть вверх, так что шагать приходилось почти в гору. В стенах время от времени открывались двери, все как одна — железные, плотно пригнанные, с большими подвесными замками. Скорее всего, здесь когда-то и были склады, но ими давно не пользовались.

Кончился коридор круглой площадкой, на которой вела вверх железная винтовая лестница, а люк в потолке, похоже, когда-то заварили намертво. В стенах чернели три двери, похожие друг на друга, точно близнецы.

— Мы под тюрьмой, — сказал Владимир шепотом, словно его могли услышать и решительно направился к левой двери.

Дернул за ручку, та с треском отвалилась — за многие десятилетия металл проржавел насквозь. Замок тоже оказался трухлявым, и после попытки поковырять в нем отмычкой раздался негромкий треск и инструмент заклинило намертво.

— Что ты будешь делать! — Владимир в ярости саданул по двери ногой. Она задребезжала, заскрипела, а затем отошла чуть в сторону.

— Смотри, открылась! — заявил Иван с такой радостью, словно нашел клад.

В узком и сыром проходе, где они оказались, было сыро. Стены бесстыдно раззявили многочисленные трещины. На полу, когда туда попал луч фонарика, оскалила зубы здоровенная, с небольшую собаку, крыса.

Сверкнули красные глаза, раздалось яростное шипение, затем цокот коготков, и зверь исчез.

Но пока шли вперед, со всех сторон доносились шорохи и попискивание. Здесь шла своя жизнь, подземная, и людям в ней не было места. Владимир чувствовал полные злобы взгляды из темноты, Иван беспокойно озирался.

Ход закончился тупиком. Дорогу путникам перегородила стена из кирпича. Красные блоки резко контрастировали с серым камнем стен, и было ясно — ход заложен гораздо позже, чем построили подземелье.

— Куда дальше? — спросил Иван, тяжело дыша.

— Никуда, — ответил Владимир, с кряхтением снимая рюкзак. — Здесь и будем закладывать! Прямо над нами, через этаж — камера, где держат Татьяну!

Каски с фонарями сняли, установив так, чтобы свет падал на нужное место. Взрывчатку прилаживали долго и тщательно, затем Владимир извлек из рюкзака детонатор с таймером.

Закрепил его, а затем нажал включатель. Раздался щелчок, прозвучавший громко, словно выстрел, и на небольшом экранчике появились светящиеся зеленым цифры.

Некоторое Владимир тупо смотрел на них, затем воскликнул с сильнейшей тревогой в голосе:

— Что за черт? Иван, погляди!

Тот подошел, некоторое время вглядывался, звучно сопя. Похоже, от путешествия по сырым подземельям у него начался насморк.

— До взрыва осталось пять минут тринадцать… двенадцать секунд, — сказал он спокойно, и тут же глаза его вытаращились, на лице проявился испуг. — Почему так мало?

— Не знаю! — зло ответил Владимир. — Я проверял его перед выходом! Час там стоял, шестьдесят минут! Что-то сбилось!

— Так отключи его!

— Не могу! — Владимир поспешно вскочил, принялся судорожно натягивать на себя рюкзак. Лямки казались слишком короткими, не желали налезать. — А ты чего стоишь! Уходим, быстро! Его не отключить, не перепрограммировать!

Каску нацепил на ходу. С места рванул по коридору.

Испещренные трещинами стены побежали назад. Едва не наступил на толстую, видимо беременную, крысу. Та с визгом бросилась в сторону, Владимир от неожиданности чуть не упал. Выругался витиевато и матерно, побежал дальше, тяжело топая ботинками по сырому полу.

Пробежали проржавевшую дверь, выскочили на круглую площадку. Тут Владимир не удержался, ударился плечом о железную лестницу. Но лишь зашипел от боли, а по коридору рванул, словно заправский спринтер.

Пыль поднималась при беге в воздух, норовила налипнуть на лицо, залезть в легкие. Когда добежали до отверстия в стене, то Владимир был весь в сером налете, а дышал с хрипами, сплевывая комки гадостной мокроты.

Свинченную решетку отшвырнул так, что она отлетела с грохотом. Втиснулся в отверстие, услышал треск разрываемой материи, но не обратил внимания. Порванный комбинезон — черт с ним, главное уйти подальше от взрыва.

Он успел протащить в отверстие рюкзаки, когда бомба сработала.

Сначала докатился тягучий мощный гул, словно при землетрясении. Затем пол затрясло, точно где-то рядом плясали пьяные великаны. В потолке начали открываться трещины, стены зашатались, а Иван, наполовину втиснувшийся в отверстие, испуганно замер.

— Быстрее! — заорал Владимир зло.

Иван дернулся, тут же раздался громкий треск, и потолок развалился прямо на глазах. Огромная глыба рухнула рядом с Владимиром, засыпав ботинки каменным крошевом. Трещина появилась на стене, большой фрагмент ее пошел вниз, словно чудовищная заслонка.

Она ударила Ивана по ногам. Захрустели кости, тот дернулся и замер, закрыв глаза. Владимир похолодел. Волосы на голове встали дыбом.

Несколько мгновений стоял неподвижно, понимая, что стоит на шаг от смерти. Судя по непрекращающемуся грохоту, что-то еще рушилось там, где была (да, теперь была) тюрьма. Но на том месте, где находились диверсанты, все затихло.

Он опустился на корточки, осмотрел ноги Ивана. Все ниже середины бедер скрывалось в куче каменных обломков, самый маленький из которых был размером с детскую голову.

На некоторое время замер, пытаясь решить, что делать. Непривычная растерянность овладела душой, мозг отказывался работать и Владимир чувствовал себя так, словно пытался поднять капельку ртути с помощью лома.

Иван дернулся и застонал. На лице его, сером от каменной пыли, открылись полные муки глаза.

— Как ты? — спросил Владимир.