Трон Знания. Книга 2 - Такаббир Эль Кебади

– Ещё не собрался, но думаю.

Малика села рядом с Адэром:

– Куда?

– Придумаю, скажу. Что здесь делает Крикс?

– Он ездил по охранительным участкам с проверкой. Добрался до Нижнего Дола.

Адэр потёр лоб:

– У него есть для меня новости?

– Нет. Он даже не знал, что вы здесь.

– Скажешь ему, что я разрешил защитникам носить холодное оружие. И пусть с Эшем проверит охрану города.

– Хорошо, – с толикой удивления проговорила Малика.

Адэр провёл рукой перед лицом. Пальцы двоились, троились.

– Чем меня напоил Мебо?

– Самым лучшим лекарством.

Адэр закрыл глаза:

– Крикс приехал один?

– С ним четверо стражей.

– Скажешь, что утром я заберу их во дворец. Вилар тоже пусть будет готов.

– Вы что-то нашли?

– Нашёл.

Малика долго молчала. Не вытерпела:

– Что?

Адэр повернулся на бок:

– Ступай. Я хочу спать.

Она укрыла его пледом и тихо вышла из комнаты.

***

Грот встретил торжественной тишиной. Адэр прошёл по Звёздной Дороге плечом к плечу с Виларом. Немного постоял в конце мостика. Притронулся к неподвижной воде. Дождался, пока истончатся упавшие звёзды и на чёрном глубинном небе вновь засверкают россыпи светил. Миновал мраморный туннель и шагнул на горное плато, освещённое не по-осеннему ярким солнцем. Помедлил, пока к свету привыкнут глаза. Направился к лестнице, но вернулся к балюстраде на краю обрыва.

Вилар облокотился на перила:

– Ты плохо себя чувствуешь?

Адэр оторвал взгляд от плачущих чаек, посмотрел через плечо. На ступенях выстроились стражи и защитники; Урбис с нестерпимо надменным видом стоял поодаль.

– Нет.

– Я же вижу.

Адэр перевёл взгляд на Вилара:

– Я завидую тебе.

– Чему ты завидуешь?

– Ты можешь всё бросить и уехать. Ты можешь отказаться от кресла советника и смешаться с праздной толпой. А я не могу. Но самое страшное… – Адэр повернулся к морю и умолк.

Мысли смешались. Что самое страшное? То, что его затягивает эта страна? Что правление начинает ему нравиться? Он хочет узнать историю Грасс-Дэмора, раскрыть все тайны и мечтает дотянуться до каких-то непонятных высот. Страшно, что куда-то исчезает презрение, и он начинает понимать людей. Что ещё его страшит? Он не хочет наказывать Эша, и даже неисправимый лгун Урбис успел стать частичкой его жизни. Что ещё? Он с нетерпением ждёт встречи с ветонским Советом, которому нужен не временный, а законный король.

Внутренний голос горестным хохотом отогнал все страхи и оставил один: он готов предать друга детства. Готов растоптать его чувства. Вилар сам виноват. Не в том, что выступил на Совете Великого. Нет! Если бы Моган не хотел, никакая сила не забросила бы наследника престола Тезара в эту глушь. Вилар виноват в том, что позволил правителю возжелать его женщину.

Из раздумий вывел тихий голос:

– Что самое страшное?

Адэр натянуто улыбнулся:

– Я не могу всё оставить и самое страшное – уже не хочу.

Он бежал по лестницам и площадям, будто подхваченный шквальным ветром. Войдя во дворец, птицей пролетел по коридорам и пришёл в себя только возле решётки.

– Ну, ты и бегаешь, – произнёс Вилар, запыхавшись. – Доктор сказал, что любое движение будет причинять тебе боль. Вот и верь докторам.

Адэр запрокинул голову, мысленно вознёсся туда, к арочному своду, и вздохнул с досадой. Сегодня ему не суждено выгибаться дугой: швы разойдутся и приключения закончатся.

Переговорив со стражами, Драго посмотрел на моранду:

– Парень, ты с нами?

Зверёныш улёгся у ног Адэра и широко зевнул.

– Понял, – кивнул Драго и вслед за Лайсом, Мебо и Ксопом перелез через решётку.

– Могу только представить, что вчера думал Урбис, – прошептал Вилар.

– Наверное, то же, что и ты,– сказал Адэр.

Время тянулось неимоверно долго. Урбис ходил взад-вперёд, нервно потирая руки. Стражи Крикса и защитники сидели на корточках возле стены. Адэр до рези в глазах всматривался во мглу по ту сторону решётки и старался не замечать, как за ним наблюдает Вилар.

Наконец в глубине коридора заметались лучи фонарей. Вскоре стражи просунули между прутьями картины, замотанные в тряпки, и побежали обратно. Адэр и все, кто был по эту сторону ограждения, перетащили полотна в ближайший светлый зал. Аккуратно освободили их от пропитанных чем-то полос ткани, прислонили к стенам и поспешили в подземелье.

Установив в зале очередную партию полотен, Адэр пожелал остаться. В одиночестве и тишине принялся ходить вдоль холстов. Не так… надо смотреть не так…

Стражи и защитники бегали туда-сюда до полудня.

– Последняя, – проговорил Драго.

Адэр подозвал людей:

– Теперь расставляйте картины в хронологическом порядке. На холстах сзади указан год. Период – двадцать лет. Каждому периоду – свой зал. Полотна времён правления Зервана несите в холл. Его портреты отдельно. Ставьте год за годом.

Сел на подоконник и уставился на разрушенный фонтан в центре дворцовой площади: каскад с тремя водопадными лестницами; на ступенях обломки скульптур; вокруг фонтанной чаши фрагменты ограждения из малахита.

По залу летели голоса: «Мне первый период… Пятнадцатый кому?.. Зервана сюда…»

Через пару часов Драго подошёл к Адэру. Вытирая потное лицо рукавом, доложил:

– Мой правитель, мы закончили.

– Уходите.

Страж вздёрнул брови:

– Куда?

– На дворцовую площадь.

Урбис отделился от толпы:

– Я остаюсь!

– Все на площадь! – Адэр спрыгнул с подоконника. – И вы, маркиз Бархат. Все уходите. Все!

Постоял у окна, наблюдая, как люди выходят из дворца и рассаживаются на бортике фонтанной чаши. Погладил Парня:

– Не мешай.

Он переходил из зала в зал. Некоторые картины разглядывал пристально, возле некоторых задерживался на несколько секунд. Наконец добрался до холла. Сделал несколько кругов по гулким мраморным плитам. Кебади говорил, что в последние годы правления Зервана на страну обрушились несчастья: ливни, землетрясения, засуха. Так и есть. До этих бед Грасс-Дэмор походил на сад. Даже были дороги. Много дорог, везде. Дороги из гранитной брусчатки. Её выковыряли и растащили, как изумруды из Площади Любви. Дубравы и рощи выкорчевали с корнями. Луга занесло песком. Долины выжгло безжалостное солнце.

А вот замок… Боже! Это его замок! Там, где сейчас желтеет пустошь, во времена Зервана плескалось море! Этого никогда не вернуть…

Богатая держава без великого правителя потеряла корни, почувствовала бесполезность существования и превратилась в Порубежье. Исчезли все ценности, наступила вековая тьма. Нет цели – нет смысла, после смерти нет жизни, и всё, что делается – рутина.

Адэр подошёл к портретам.

Счастливые родители в пурпурных одеяниях. Безмятежный младенец в кружевах. Адэр опустился перед полотном на колено, притронулся пальцем к ладошке ребёнка:

– Ну, здравствуй, Зерван!

А здесь тебе шесть лет. И сидишь ты… Ты сидишь в саду! На скамье, которую отреставрировали полгода назад: каменная