Трон Знания. Книга 2 - Такаббир Эль Кебади

– Вы этого не сделаете!

– Почему – нет?

– Вы дали им надежду. Ваши красивые слова – это всё неправда? – Малика встала перед Адэром. – Скажите, что вы пошутили.

– За красивыми словами зачастую скрываются тайные желания. Недаром говорят, что дорога в ад вымощена благими намерениями.

– Вы пошутили!

– Хочешь знать правду? Я не умею прощать. Вот и вся правда.

Малика задохнулась. Схватила Адэра за рукав и притянула к себе. Её лицо пылало, из глаз вылетали искры.

– Скажите, что вы пошутили!

Адэр попытался выдернуть рукав, но цепкие пальцы ещё сильнее вцепились в ткань.

– Малика, довольно! – прикрикнул Вилар.

– Отвечайте!

Адэр посмотрел на Малику свысока:

– Да как ты смеешь от меня что-то требовать?

Она отшатнулась:

– Вы правы. Что может требовать плебейка от взбалмошного и самовлюблённого мальчишки?

– Повтори, что ты сказала!

– Из ваших уст текут медовые реки, но ваша душа полна горькой желчи. И до тех пор, пока глупый мальчишка не пожелает стать настоящим мужчиной, вы так и будете блуждать по дорогам, вымощенным благими намерениями. А мне с вами не по пути.

Пошатываясь и спотыкаясь, она побрела по аллее. Парень припустил за ней следом.

– Малика! – крикнул Вилар.

Адэр одёрнул рукава:

– Тебе тоже со мной не по пути?

Вилар смотрел то на него, то Малике в спину:

– Так нельзя! Малика! Адэр! Останови её!

Он потёр виски ладонями. Что заставило его сорваться? Пиджак Вилара на её плечах. Какой-то пиджак…

– Малика! – крикнул Адэр. – Историю пишут те, кто выжил.

Она остановилась.

– Её пишем мы с тобой. Неужели непонятно?

Малика обернулась.

– Ты можешь навсегда исчезнуть или писать историю дальше. Обе двери пока открыты. – Адэр заложил руки за спину, сжал кулаки и проговорил тихо: – Если заберёшь свои слова, я подумаю, какую дверь закрыть.

Малика не двигалась с места. Туман тонкими щупальцами обвил её ноги, растушевал очертания юбки, размыл контуры груди и плеч. Ещё немного, и между ними встанет стена.

Малика подошла и, низко присев, потупила взгляд:

– Забудьте всё, что я вам сказала. Извините меня.

Адэр свистнул Парню и побрёл по аллее.

***

Не в силах себя сдерживать, Вилар метался по гостиной:

– Как ты могла так разговаривать с правителем? Ни один подчинённый не говорит так с начальником. Ни один слуга не скажет грубого слова хозяину. Ты не знаешь, что такое субординация? Ты забыла, кто ты?

– Он уничтожит ветонов, – пробубнила Малика, сидя на краешке стула и покачиваясь взад-вперёд.

– И правильно сделает!

Малика стиснула на груди платье:

– Вилар! Так нельзя!

– Можно и нужно! Адэр не обычный человек! Обычного человека бросят в яму, он сбежит, отряхнётся, и о нём забудут. Об оскорблении правителя, и вдобавок сына Великого, будут помнить вечно. Будут рассказывать детям и внукам, как гнали его по улицам, толкали в спину, как обзывали последними словами. Как он сидел в яме, облепленный грязью, словно какой-то паршивый пёс.

– Но так и было…

– Никто не вспомнит, зачем он пришёл. Никто не скажет, что все унижения, весь позор, всё, что он перенёс – на самом деле настоящий подвиг. Кто ещё из нынешних правителей, из бывших… Кто ещё ходил или ходит по стране, прикидываясь плебеем, чтобы узнать и понять? Будь он в Тезаре, народ видел бы его два раза в год: на параде и в торжественном шествии. А здесь он всегда среди народа. Он совершает героические поступки, которые тебе кажутся безрассудными.

Вилар замешкался перед горящим камином. Взял щипцы, намереваясь поворошить угли и успокоиться:

– Никогда не думал, что он на такое способен… – Бросил щипцы на подставку и вновь заметался по комнате. – Он дал заседателям возможность спасти свой народ. Он мог вызвать сюда тезарские войска, мог прогнать защитников в кандалах по улицам. Мог забрать у заседателей земли и лишить их титулов. Он мог наказать весь город, но вместо этого пришёл к ним и сказал: «Я дарю вам свободу». Они были обязаны упасть ему в ноги, целовать его сапоги и благодарить за милосердие. Но этого не сделали. Теперь у Адэра развязаны руки.

Вилар навис над Маликой словно туча:

– Я думал, ты понимаешь. Я был уверен, что понимаешь! Я думал, что ты – сила, которая сделает Адэра сверхсильным, которая станет опорой и поможет ему поднять страну. А ты… Вместо того чтобы стать стеной из пророчества, рухнула как трухлявый забор.

– Я была с ним заодно.

– Нет, Малика! В ратуше ты надела маску, а когда вышла из ратуши – сняла. Ты повела себя как… двуличный человек. Адэр протянул им руку, а ему плюнули в лицо. Он должен был утереться и забыть? Такое не прощают!

– Вы хотите, чтобы меня замучила совесть?

– Да. Хочу.

– Вам станет легче?

– Да. Станет.

– Я уже попросила прощения.

– Он не сказал, что простил.

– Что ещё мне надо сделать?

– Он остынет, и ты пойдёшь к нему.

Малика вытянулась струной:

– Не пойду!

Вилар схватил её за плечи:

– Пойдёшь и встанешь на колени! Тебя все ненавидят: слуги, советники, народы. До тех, пока ты не станешь моей женой…

– Я не буду вашей женой!

– Пока ты не станешь моей женой, тебя может защитить только одно имя – имя короля. Тебе нельзя терять Адэра!

Малика опустила голову:

– Уходите, Вилар. Я хочу побыть одна.

***

Адэр вышел из особняка. Запахнув на груди сюртук, опустился на ступени. Парень улёгся рядом и громко зевнул. Адэр потрепал его за уши и запустил пальцы в шерсть как в тёплые перчатки.

Неужели главным судьёй его поступков станет таинственный зверь из не менее таинственной долины Печали? Сколько дней им отмерено идти одной дорогой? То, что говорил Тиваз, староста климов, подтвердили полотна: моранда будет рядом, пока хозяин не даст слабину. После исчезновения с картин чёрного красноглазого зверя – Зервана словно подменили. Словно он сожалел о содеянном. На смену счастью пришло чувство вины. Сожаление чувствовалось и в величавой позе, и твёрдом взгляде, и в каменном выражении лица. Муки совести нитями прошили весь его образ.

Сидеть было холодно. Ступени успели остыть и теперь высасывали тепло из тела. Воздух был неподвижным и промозглым. Адэр встал. Идти в такую же холодную постель, смотреть в потолок и думать – не хотелось. Парень сбежал с лестницы. В прыжке схватил зубами молочные завитки и растворился в мутной пелене.

Адэр шёл, не слыша собственных шагов. Туман поглощал все звуки. В размытом свете фонарей парили мельчайшие капельки воды. Появлялись и исчезали расплывчатые очертания домов, заборов и деревьев.

Сбоку мелькнула тень. Лицо овеяло