Место в жизни (СИ) - "Слэйд"

Стиснув зубы, шериф напрягся и на последних шагах швырнул бандита к балке, поддерживающей крыльцо шерифского офиса. От поврежденного запястья до плеча тут же прошлась волна покалывания. Джеймс, болезненно морщась, сжал и разжал пару раз пальцы, разгоняя кровоток по венам, чтобы унять тянущие сухожилия в кисти.

В воздухе засел запах смерти.

Стоило посмотреть в сторону, как неприятно заныло где-то внутри. Солнце оранжевым маревом вспыхнуло сквозь дым, клубами валивший в небо. Объятая пламенем стена салуна трещала и скрипела, выплевывая столп мелких искр. Подхваченный слабым ветром воздух обдал лицо шерифа жаром. Почти сгоревшая крыша здания отрыгнула чернильно-дымный пузырь, треск огня усилился. Однако сил бросаться и тушить пламя прямо сейчас ни у кого из выживших горожан не было.

Стрельба стихла уже минут пять как. Бандитов, оставшихся в живых, сводили к офису шерифа и ставили на колени под дулами револьверов, следя за тем, чтобы руки головорезов оставались на виду. Их было совсем немного в отличие от убитых, затоптанных в суматохе лошадьми или словивших не одну пулю.

Артур подошел последним, пихнув к компании будущих висельников неудачливого индейца, бросающего на Говарда озлобленные взгляды.

— Где Данко?

— Ищет врача.

Джеймс поджал губы и кивнул, надеясь на то, что Гамильтона не застрелили. Иначе дела у них были плохи.

Один из старателей затараторил, что ни в чем не виноват и вся вина лежит на Говарде, а сам он и не думал стрелять в людей, его вынудили присоединиться к банде под страхом смерти. Но деликатная просьба О’Гри, в виде оплеухи, заставала его умолкнуть. А переброс прицела винтовки на другого дернувшегося было бандита, напомнила всем надеющимся на побег о необходимости смиренно оставаться на своих местах.

Говард, привалившийся к крыльцу и зажимающий кровоточащий бок, внезапно расхохотался. Его взгляд переходил то на шерифа, то на его подручных. К «победителям» с тупой горделивостью на рожах!

— Ахах! Думаешь разбил мою шайку и все? Все будет, как с глупцом Тони? Ахахаха! Нет, мальчик, как с Тони не выйдет. Ты как давно был в больших городах, а? Живешь здесь в своей деревне и не знаешь, как делают дела большие люди? Все в сказки ушлепка Вашингтона веришь! Честь и закон, превыше всего! Ахаха!

Орлсон стер выступившие на уголках глаз слезы и покачал головой. Однако за веселостью и умилением солдафонской узости мышления Фостера крылась ярость, затмевающая рассудок. Боль вгрызалась в простреленную ногу, точно капкан, а вид нависающего над ним шерифа выбешивал хлеще, чем красная тряпка быка.

— Тебе лучше заткнуться, Говард. Мое терпение на исходе.

Подтверждение того, что дурачок-Джейми настолько добропорядочный законник, что не пристрелит его, а выполнит «долг» перед Америкой по всем правилам от А до Я, подстегивало высказать все, чтобы растоптать его удовлетворение от ареста Орлсона.

— Заткнуться? Охо-хо, за-а-ткнуться! Вы только посмотрите на него. Заткнуться… Мальчик мой…

— Ш-шериф… Я в-все расскажу, он грабил дилижансы, а деньги…

— Заткнись, уебок! — рявкнув на заблеявшего бандита, Говард пожалел, что у него нет револьвера, чтобы пристрелить эту крысу.

Никто не смел его перебивать. Никто не смеет принижать его и возвышаться над ним!

— Ты, Фостер! И все вы — идиоты! Я предлагал свое покровительство! Думаешь, засадишь меня в клетку?! А ты поинтересуйся у маршалов, которыми так кичился, кем они были до подцепленного на грудь значка!

— Поднимайся и в камеру! — дернувшись вперед, Джеймс, чеканя каждое слово, схватил Говарда за воротник и потянул на себя.

Но Орлсон словно ничего не почувствовал, его расширенные зрачки и вырвавшаяся наружу ненависть смела остатки контроля.

— Ха-ха! Не знаешь?! А я знаю! Не пройдет и года, шериф, я вернусь сюда вместе со своими людьми и под именем закона выебу каждую суку в этом городе и тебя в том числе! — сбив руку шерифа с воротника, Говард растянул губы в саркастичной ухмылке. — О-о-о, я вернусь, даю слово! И наведу здесь порядок!

Проорав последнее, он победно оскалился. Вот оно! Вот взгляд сучонка изменился, спеси поубавилось. Стало доходить. Доходить, что это еще не конец и Фостер лишь отсрочил, но в разы усугубил свое будущее положение!

— Ты, шерифская падаль, будешь передо мной отчитываться! Да-да! И вы! Все вы! Гребаные кейптаунские крысы… Тумстоунский конекрад* вам святым агнцем покажется! Так что давай, пойдем в камеру, пойдем, — опершись на локоть Говард принялся подниматься.

Выстрел грохнул также внезапно, как произошло и само движение.

Джеймс опустил дымящийся пистолет, а тело перед ним медленно накренилось в бок и, наконец-то, тяжело упало. Голова Орлсона со стуком ударилась о ступеньку. Он не дышал, из дырки во лбу потекла струйка крови.

— С-с-сука…. Он…. Он застрелил его!

Раздавшийся возглас за спиной вынудил Джеймса сжать револьвер крепче.

— Он… Он убил его не по закону!

— Заткнись, Хьюи!

— Без суда! Это незаконно! Как же наши права?!

Фостер сглотнул скопившуюся во рту слюну и посмотрел на заголосивших бандитов. Револьвер в руке наконец-то обрел ощутимую тяжесть.

Джеймсу должно было казаться, что он переступил некую недопустимую черту, но этого не было. Дышалось так же, как и раньше.

Принятое за секунду решение стало единственно правильным. Шериф чувствовал, что…. Нет, ни черта он не чувствовал. Орлсон язвительно обзывал его «законником», и да, он им был. Но закон это не только судьи в больших городах и продажные маршалы. Фостер верил в другой закон. Тот, который заставляет отвечать по заслугам.

Злость не угасла, но, словно удовлетворенный зверь, свернулась в груди и опустила свою голову.

— Он не имел права! Мы все доложим маршалам! Его должны судить! Это беззаконие!

Осознать последствия своего поступка Джеймс до конца не успел. Он только было зацепился за фразу про маршалов, как совсем рядом прогремел еще один выстрел, заставив его вздрогнуть от неожиданности.

Тело беспокойного налетчика упало лицом вниз, а Артур повторно взвел курок Шофилда.

— Кто еще что-то видел и хочет поделиться, джентльмены? Никто?

Непроницаемый взгляд обвел напрягшихся бандитов. Все молчали, а подавляющая часть опустила глаза в землю. Артур выждал с полминуты, затем оглядел стоявших рядом жителей города и перевел взгляд на Фостера.

— Шериф?

— Уберите эту падаль с улицы, — процедив сквозь зубы, Джеймс кивнул в сторону трупа Орлсона и убрал револьвер в кобуру.

— А остальные? Они должны ответить! Прямо сейчас!

К одному возмущенному голосу тут же стали присоединяться другие.

Пришедшие в себя горожане начинали осознавать последствия налета: убитые родные, поврежденные дома, убытки производства и торговли — все это ударило по нервам и разуму.

Фостер криво оскалился, только этого дерьма ему сейчас еще не хватало. Силы и так были на исходе, он с трудом сдерживался от пошатывания и пытался скрыть слабость в ногах.

— Да! Да! Пристрелим их!

— В жопу маршалов!

Один из фермеров, Чарльз Стэнтон, пнул бандита вперед, опрокинув того лицом в землю. Дуло ружья уперлось ему меж лопаток.

— Нет! Нет! Нет! Не надо… Пожалуйста… Я…

— Не надо?! Не надо тварь?! Ты скольких убил, а?! Ты стрелял в ту женщину?! Посмотри туда! — склонившись и дернув бандита за волосы, мужчина рывком повернул его голову в сторону, вынуждая посмотреть на труп, лежащий на крыльце. — Так какого хера я не должен засунуть кольт тебе в рот и…

— Стэнтон! — окрикнув фермера, Джеймс постарался перекричать толпу. — Опусти оружие.

— Хрена с два, шериф, — бросив на Фостера гневный взгляд, Чарльз стиснул приклад ружья сильнее.

Налившиеся злобой глаза недобро заблестели, губы искривились в нечеловеческой гримасе. Выплевывая вместе со слюной слова, фермер не собирался останавливаться, почувствовав поддержку толпы за собой.

— Теперь это не твое дело, Джеймс! Не вмешивайся, вали в свой участок, мы решим все сами!