На бесплодной планете. Наша родина — космос. Романы. Рассказы. - Франсис Карсак

— Откуда этот новый интерес к моей персоне?

— Вы меня боитесь?

— Нет! Когда мне прийти?

— Завтра вечером. Я приглашу несколько толковых друзей.

— Чтобы показать им прирученного вами планетянина?

— Нет, идиот! Чтобы попытаться разорвать тот круг изоляции, в котором вы бьетесь!

Тинкару вынужден был признать, что он провел прекрасный вечер. Их было шестеро — четверо мужчин и две женщины. Подруга Анаэны оказалась очень красивой брюнеткой, а три галактианина — веселыми и умными парнями. Они вдоволь выпили и попели, Тинкара даже похвалили за голос, когда он затянул «Песню героев-гвардейцев». Затем другие гости ушли, и он остался с Анаэной наедине.

— Я любопытна и романтична, как все женщины. Расскажите мне о вашем первом сражении.

— Поверьте, это неинтересно. Все войны одинаковы.

— Мы на «Тильзине» по-настоящему никогда не сражались. И сражения наших тяжелых городов, больше похожих на крепости, вероятно, совсем не похожи на бои быстрых крейсеров…

— Ладно, раз уж настаиваете. Я был еще кадетом, только что вышедшим из школы, когда…

— Нет, не это. Расскажите о вашем первом бое, в котором вы командовали крейсером.

Тинкар улыбнулся, польщенный ее словами.

— Не крейсером, Анаэна! Простым разведчиком! Шесть человек команды, включая меня!

— Тем лучше, это будет еще интереснее. Но вам бы вскоре поручили командовать и крейсером, не так ли?

— Я добрался лишь до торпедоносца, когда разразился мятеж. Ну, раз вас интересует эта история, то скажу, когда начались мятежи на Марсе, я только-только стал командиром «Сапфира». Марс — сосед Земли в нашей солнечной системе. Этот поход скорее напоминал полицейскую операцию. Единственной трудностью было то, что три крейсера, стоявших на Марсе, восстали и примкнули к мятежникам. На подавление мятежа было отправлено семнадцать судов — десять крейсеров и семь разведчиков. Я должен был охранять левый фланг эскадры. Мы бомбили Марс, пока мятежники не сдались. Говоря «мы», я имею в виду основную часть флота. Наш торпедоносец преследовал корабли врага, которые уходили в сторону Плутона. Он был более быстрым, нежели они, и мы настигли мятежников, когда они нырнули в гиперпространство. Вначале меня охватила нерешительность, потому что я впервые командовал кораблем. Что делать? Преследовать их или дождаться подкрепления? Но, бросив взгляд на экран лока…

Он прикусил язык, потом выругался.

— Вы выиграли, Анаэна!

— Выиграла? И что же?

— Не стройте из себя саму невинность! Теперь вы знаете, что у нас есть локаторы! Вся эта мизансцена была специально подготовлена для того, чтобы заставить меня проговориться! Эта внезапная дружба должна была меня насторожить, но ступил в западню, как наивный кадет!

Он передразнил ее:

— «Нет, не это! Расскажите о вашем первом бое, в котором вы командовали крейсером»! Глупец! Да этому обучают новичков в казармах! Назови аджюдана «лейтенантом»! Чем ты рискуешь? Но секрета у вас не будет, даже если мпфифи сожгут меня живьем!

— Послушайте, Тинкар, будьте благоразумным! В тот день, когда нам понадобится ваш секрет, мы отправим вас на психоскоп! Вы знаете, такая идея уже обсуждалась. Хотите верьте, хотите нет, но я воспротивилась этому, как и мой дядя!

— Что касается вашего дяди, охотно верю. Похоже, это единственный достойный человек на этом корабле! Но вы? Почему вы вступились за меня?

— Потому что я против насилия над сознанием, — с достоинством ответила девушка. — И потому что мало-помалу я начала вами восхищаться.

— Пфу! Очередной маневр!

— Я галактианка, Тинкар! Не стану от вас скрывать, что мы находимся под угрозой и что понемногу, но безвозвратно проигрываем битву с мпфифи. И я на все готова, лишь бы убедить вас выдать нам этот секрет, буквально на все!

Он окинул ее насмешливым взглядом.

— Так уж и на все?

Она покраснела, потом побледнела — от гнева и стыда.

— Да, на все! Но потом я убью вас!

Он пожал плечами.

— Мне от вас ничего не нужно. В тот день, когда я решу отдать локаторы, я сделаю это абсолютно безвозмездно! Но мне хотелось бы заручиться вашей дружбой.

— А разве вы уже ее не имеете? Неужели вы думаете, что я дважды пригласила бы вас к себе, если бы…

— Вы только что сказали, что готовы на все, лишь бы вырвать у меня чертежи.

— Да, сказала и не отказываюсь от своих слов!.. О! Понимаю! Мы поставили себя в такое положение, когда ваше доверие ко мне ограничено! Тем хуже. Мне хотелось бы помочь вам освоиться среди нас. «Тильзину» нужны такие люди, как вы.

— Что ж вы раньше-то этого не замечали?

— Вы ведете себя как ребенок, который ломает игрушки, потому что ему сразу не дают того, чего он желает. Вот как вас с распростертыми объятиями может принять общество, у которого имеется много причин ненавидеть и бояться Империи? Вначале нам нужно было вас узнать, а на это требуется время.

— Быть может, я действительно был нетерпелив. Могу я предложить вам сделку, Анаэна?

— И какую же?

— Я сделаю чертежи локатора. И тем временем поразмыслю. Быть может, я отдам чертежи Тану, быть может, нет. Но взамен я прошу вашей дружбы. Только вашей дружбы.

Она протянула ему руку.

— Спасибо, Тинкар. Даю вам слово, что, пока вы сами не примете решения, я больше и не заикнусь даже об этом деле.

Он вернулся к себе с легким сердцем. Квартира была пуста, Орена не пришла. Он улегся, но заснуть не смог, встал, взял лист бумаги и принялся что-то торопливо писать.

Утром Тинкар купил небольшой сейф и набор чертежных инструментов. Теперь он покидал квартиру только для того, чтобы перекусить, отказался от двух приглашений Орены и откликнулся на третье лишь после сцены ревности, которой предшествовало традиционное: «Ты свободен».

Несколько дней Тинкар чувствовал себя совершенно счастливым; его поглотила работа, которая ему нравилась, более того, он вновь ощущал себя человеком. Перед ним стояла довольно-таки трудная задача. Конечно же, он знал теорию гиперпространственного слежения, но между теорией и самым простым чертежом пролегала огромная пропасть! Ему не хватало справочной литературы, потом он понял, что обслуживание и ремонт сложной нейтринной аппаратуры — это одно, а повторное изобретение — совсем другое. Иногда его охватывало сомнение, однажды даже он собрал все бумаги в папку, решив отправиться к физикам «Тильзина», но потом с новым рвением возобновил работу.

— Это — мой единственный козырь, и я не имею права его профукать, — сказал он самому себе.