Полигон - Александр Александрович Гангнус

независимым и счастливым тоном — настолько, что он заробел, замялся: может, у нее и муж уже есть, а ты как-то и не заметил. И ляпнул: не потому что угадал, а просто чтобы замять неловкость другой, еще большей, — хотя, как потом думалось, что ж гадать было, ведь все ясно, но робость перед новым фактором была уж очень велика, — в общем ляпнул:

— Молодец… Не я ль тому виною?

Тут — единственный раз — умиротворенное спокойствие на минуту покинуло ее, досадливо повела плечом.

— Кто ж еще? — закусила самолюбиво губу, и руки беспомощно привычно зашарили по лишенной карманов кофте, по располневшей — теперь-то разглядел! — талии, будто в поисках сигареты. — Ты говоришь так, будто у меня рота таких…

Она прекратила поиски сигарет, он с машинальной готовностью выщелкнул ей из своей пачки, она махнула рукой, снова спокойная, улыбчивая.

— Не курю, конечно. Нельзя. Да не таращь ты глаза с таким несчастным видом. Это целиком мое дело. Я так решила. Мне так нужно. Последний приступ молодости, знаешь. И маме в Донецке так нужно, не терпится бабкой стать. Тебя не спросила, извини. Но потому и не спросила, что это было мое решение. Если бы ты был против, я все равно бы так сделала. Ну, что, до свидания?

И он не отпустил ее. Не отметив командировки и сдав завтрашний билет, поехал с ней вечером на электричке в Загорск, на подмосковный полигон — совместный, на паях, полигон Института Земли и дружественного Института энергетических проблем, где она занимала комнату в общежитии. И когда она по дороге, морща озабоченно лоб, стала придумывать, что наврать комендантше общежития, кто он такой, Олег впервые сказал уже без дурацких шуточек и растерянности, а просто серьезно, буднично, с запорожским, сближавшим их еще более акцентом:

— Та не надо ничего брехать. Муж приехал наконец из дальних краев, скажи, батько будущий.

Сначала не поняла, начала:

— А шо я ей потом… — и тут поняла.

Повернулась к окну. Глаза покраснели. Не такое, видно, предложение виделось ей когда-то в девичьем воображении, и возможно, тот старый стереотип еще не изжит. Губы сжались, собрались там снова эти не красящие ее волевые морщинки. Наверное, было ей что сказать. Но и Олег на сей раз не был таким остолопом. На красивые объяснения он не годен, но в конечном счете задумывать правильные действия и доводить их до воплощения — тоже вещь, которая на дороге не валяется. И он быстро развернул план совместных действий на ближайшие дни. Был этот план прост, а потому имел все шансы стать реальностью.

В ближайшие дни Лиде закруглить московские дела, сдать комнату в Загорске и ехать все же в командировку в Ганч — дела по стыковке данных не закончены… В Ганче в райзагсе общая знакомая Мариам — одна из бывших пассий шалого приятеля Разгуляева, она сочетнет их законным браком в течение десяти минут. Тихо, без шума — ну, конечно, без выпивки в узком кругу не обойтись… Там и в декрет выйти и рожать. А там… Там жизнь будет, и она покажет…

Глава пятнадцатая

1

Случилось так, что примерно на две недели супруги Орешкины начисто забыли о Ганче и обо всех его проблемах. Это были недели, непосредственно предшествующие защите Вадимовой диссертации в Институте философии природы. К этой кипе страниц Вадим относился со всей серьезностью, даже чрезмерной, на взгляд многих. Успешная предзащита прошла более чем за два года до этого. Вадим тогда отложил защиту, заявив своему научному руководителю члену-корреспонденту Крошкину, что не может защищать диссертацию по основным принципам геопрогноза, не насытив ее свежим полевым материалом. Этот материал — причем в пугающем изобилии — появился только сейчас, и только сейчас Вадим наконец не попросил очередной отсрочки защиты, как он это делал уже трижды. Был взят отпуск в обсерватории — очередной, потом специальный, напечатан и разослан автореферат.

И вот начались какие-то мелкие неприятности, странные, досадные неурядицы…

Начались они, пожалуй, с того поразительно холодного приема, который оказала Вадиму старая его приятельница, однокашница по университету Кира — ученый секретарь крошкинского семинара. И это Кира, все последние годы торопившая Вадима с диссертацией, Кира, относившаяся к нему всегда особо, чтобы не сказать влюбленно. Разговор их на этот раз был полон каких-то намеков и колкостей со стороны Киры. Попытки Вадима восстановить прежний приятельский шутливый тон порождали только натужную имитацию этого тона, лишь увеличивавшую неловкость. Чего греха таить, был между Кирой и Вадимом когда-то мимолетный незавершенный студенческий роман, на полевой практике в Забайкалье, где оба были коллекторами экспедиции. Тот полевой сезон был на редкость легкий — без настоящей тайги, комаров, гнуса. Все лето была типичная среднерусская погода: в меру влажно, тепло. На реке Нерче — недалеко от южной границы тайги, в лесостепной, по-курортному живописной зоне простояли на камералке как-то лагерем чуть ли не две недели. На аэрофотоснимке этого места было видно, что Нерча здесь делает полную петлю. Значит, если километров десять проделать вниз по течению водой, регистрируя все береговые обнажения, получится очень интересный маршрут, из которого вернуться проще простого — преодолеть невысокий, метров сто водораздел да километра полтора пешком. Начальнице понравилась идея, и она пустила, уточнив задание. Было жарко. Плыли на двух баллонах от грузовика, Вадим в плавках, Кира — рослая, плечистая, с короткой стрижкой — в купальнике-бикини, третий баллон шел у Вадима на буксире — там плыл рюкзак, а в нем в клеенке одежда, фотоаппарат, молоток, компас, записные книжки и карта.

Трудно понять, почему после такого маршрута ничего особенного между Кирой и Вадимом не произошло. Сверкающая на мелях чистейшая река, вся в фонтанчиках от играющей рыбы, белоснежные песчаные острова, где грелись время от времени в раскаленном песке, вылазки на скалы для сбора образцов и фотографирования, полное рабочее взаимопонимание, загорелые, стройные, тренированные маршрутами молодые тела — и все среди великолепного полного безлюдия. Но если уж даже такой маршрут не дал существенных негеологических результатов… Тогда на песке несколько раз только как бы для пробы поцеловались неуверенно, а позже, в случайном зимовье в маршруте, когда пережидали грозу, несколько более решительные попытки Вадима были пресечены — времена были много целомудреннее нынешних, полевого сезона для развития романа могло и не хватить… Если уж Забайкалье не помогло, то значит, и правда, не судьба была…

Скоро и Кира замуж вышла, и Вадим женился, и первая жена его, Марина, в раннем студенчестве чуть ли не ближайшая Кирина подруга, которая вначале даже вроде бы смеялась и умилялась, зная историю той «незавершенки», возненавидела побежденную соперницу как-то особенно, даже имя