Чаша ярости: Мой престол - Небо - Артем Абрамов

Петр, вам бы посмышленее быть да поответственнее, можно было бы стольких неприятностей избежать... Но в тот вечер Петр лег спать рано и ничего не знал.

Узнал только наутро, прочитав стандартный отчет о происшедшем за смену. Так, мол, и так, во столько-то был сигнал, во столько-то выдвинулись, не обнаружили, вернулись. Предположительно - ложное срабатывание от пролета крупного насекомого или неопасного предмета, брошенного неизвестным. Число, подпись.

– Нашли?

– Что? - Невыспавшийся охранник, которого Петр поднял с лостели сразу после прочтения отчета, соображал туго.

– Что, что! Предмет этот неопасный нашли или нет?

– Какой предмет?

Тихо, Петр, не бушуй, держи себя в руках, он просто еще спит, до него все с трудом доходит.

– Вот отчет. Ты писал?

– Так точно. Я.

– Вот написано: "неопасный предмет, брошенный через забор неизвестным". Я спрашиваю: вы нашли этот предмет? Или крупное насекомое?

– Никак нет, сэр.

– А искали?

Охранник даже через пелену сна понял, что ему сейчас придется признаться в собственном разгильдяйстве и лени. Тихо произнес:

– Никак нет.

– Объясняйся. - Петр уселся поудобнее, приготовился выслушивать лепет бойца.

– Ну, там лагерь этих... хиппи. Они праздновали чего-то. Ну и метнули, видать, бутылку или что еще там...

– Или гранату, - съязвил Петр. Охранник сарказма не понял:

– Не, граната бы взорвалась... Да и увидели бы мы гранатометчика, если что. Система-то следит...

Охранник имел в виду, что сигнал тревоги прозвучал бы обязательно, приблизься к периметру кто-либо с оружием. Это тоже отслеживалось.

– А кто кинул-то? - Петр продолжал задавать простые вопросы.

– Не могу знать, сэр.

– А видеозапись вы не догадались посмотреть? Охранник молчал. Не догадались.

– Ну, пойдем посмотрим. - Петр встал со стула, приглашая бойца пройти с ним.

Нет, это бывает жестоко - лишать человека законного сна.

Потревоженный сектор просматривался отовсюду. Три камеры, плюс тепловизоры, плюс съемка со спутника. Идеальная по качеству картинка со всех ракурсов. И ничего. Почти. То есть никаких бутылок, естественно, никто не кидал. И даже не приближался к периметру, если не считать отошедшего до ветру качавшегося пьяного хиппи, который проковылял от своего лагеря почти триста метров в сторону периметра, пока не решил, что здесь ему таки комфортно облегчиться.

Но кое-что все-таки было... Много раз просмотрев запись тех трех секунд, что звучал тревожный зуммер, Петр и все, кто был возле мониторов, включая зевающего охранника, увидели, что над забором что-то блеснуло. Так могла блеснуть большая стрекоза, попавшая в луч прожектора, но на нее не среагировала бы автоматика. Посидели, покрутили запись, поломали головы, да так ничего и не решили. Охраннику - выговор за халатноеотношение к службе, новой смене внушение, чтобы не было халатного отношения. Вроде все.

Ан нет, оказывается, не все.

Умение Мастера Петра предчувствовать опасность никуда не делось, хотя и притупилось за десять лет бездействия - а как же иначе, все мы люди, все человеки, подвержены старению и утрате былой живости восприятия. Но сейчас Петр отчетливо ощущая тошнотный болотный запах чего-то очень неприятного, .собираю щегося произойти совсем скоро. Запах опасности.

Вечером того дня в Открытом Соборе Храма - большом амфитеатре, вмещающем до сорока тысяч человек разом, Иещуа читал проповедь. Мероприятие регулярное и даже в чем-то рядовое. Многократно усиленный голос Машиаха носился по трибунам, сея среди зрителей-слушателей, как обычно, только разумное, доброе и вечное. Петр давно уже не уделял проповедям Иешуа столько чисто библейского внимания, сколько бывало раньше там, в Иудее. Работа отвлекает. Но Иешуа на отсутствие аудитории жаловаться не мог - каждый вечер амфитеатр был полон. Для не могущих прийти в Собор были организованы трансляции: в каждой комнате, где жили прихожане, имелся репродуктор, который Петр по старой привычке называл "брехунком" или "матюгальником".

Сегодня, как и всегда, Петр стоял "за кулисами" по левую руку от Иешуа, контролировал обстановку. Ощущение болота не исчезало, но и не усиливалось опасность затаилась, ждет минуты, когда Петр расслабится, чтобы внезапно напасть... Ну что за чертовщина! Петр мотнул головой, чтобы скинуть с себя наваждение, выпустил нечаянно чуть более сильный, чем обычно, мысленный импульс - короткое ругательство. Иешуа, стоящий на сцене, на секунду прервался, взглянул на Петра:

"...Ты чувствуешь?"

"Да, блин, то-то и оно, что чувствую!"

Иешуа не стал продолжать безмолвный и не особо содержательный диалог, вернулся к своей проповеди, заговорил со ждущими и слушающими людьми. Ему ощущение опасности куда менее важно, чем работа. Петр осекся: уж слишком нехило называть деятельность Иисуса Христа на Земле - работой. Кощунствуете, батенька...

В ухе запищала капелька переговорника:

– Первый, как слышно? Первый! - Это был голос начальника сегодняшней смены охраны Васи Крупникова.

Они что там, с ума посходили? Когда это связь отказывала?

– Слышу, естественно. Вы чего?

– Да у нас тут сбои в связи какие-то. Похоже, что на одной наших частот кто-то еще работает, совсем близко. Не могу cвязаться с Шестым и Восьмым. Помехи.

Этого еще не хватало! Извне сигнал-помеха прийти не мог, периметр не позволил бы. Значит, на территории Храма кто-то неким устройством, работающим на той же частоте, что и переговорные устройства службы охраны Храма. И не просто работающим, но и глушащим работу "родных" средств связи. Очень интересно. Сразу возникает уйма примитивных, но интересных вопросов: кто? с какой целью? что у него или нее за передатчик? как он - или она - сюда попал? И наконец: опять шпион? Петр только и сказал:

– Вы проверяете?

– Проверяем, - отозвался Вася.

И сигнал исчез. Совсем. Будто в ухе Петра не высокотехнологичное средство связи, а простая горошина, невесть зачем попавшая в орган слуха.

– База! База! Слышите меня?

Молчание.

А вот это уже ЧП. Служба охраны остается без координатора. А если принять во внимание, что Вася жаловался на отсутствие связи с другими охранниками, то можно легко предположить, что по всей службе связь отсутствует. Общаться друг с другом на расстоянии теперь могут только три человека во всем Храме - Петр, Иешуа и Иоанн. Им радиосвязь ни к чему.

Вкус болота во рту стал нестерпимым. Ощутимо тянуло блеванугь. Петр занервничал. Даже Иешуа позволил себе волноваться, это неплохо ощущалось Петром. Стоящий в противоположной "кулисе"-двери Иоанн тоже весь напрягся, не понимая, что происходит.