Дипломатия и войны русских князей - Александр Борисович Широкорад
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Совершив серию политических убийств, Елена объявила себя правительницей. Она, не стесняясь, заявляла послам: «Сын наш и мы жалуем...» На приемах послов за ее спиной (в прямом и переносном смысле) стоял Овчина.
3 апреля 1538 г. умерла великая княгиня Елена Глинская. Немецкий барон Герберштейн, живший в Москве и оставивший подробные описания России, утверждал, что ее отравили. В самом деле, Елена не дожила до 30 лет, никакого мора в том году в Москве не было, так что вероятность естественной смерти была мала.
На седьмой день после смерти Елены в Москве произошел государственный переворот, во главе которого стал князь Василий Васильевич Шуйский. Иван Овчина и его сестра Аграфена были арестованы. На Овчину наложили «тяжелые железа», те самые, в которых в 1534 г. умер Михаил Глинский. Через несколько недель Овчину уморили голодом.
Надо ли говорить, как формировался характер великого князя Ивана, в 8 лет оставшегося полным сиротой, причем не только без родителей, но и без дедушек и бабушек, братьев, дядей и тетей. Мало того, ходили слухи и о его незаконном происхождении, ведь связь Елены Глинской с Иваном Овчиной ни для кого не была секретом. Недаром юный Иван приказал посадить на кол Федора, сына Ивана Овчины, а племянника Ивана Дорогобужского — обезглавить. Свой нрав двенадцатилетний Иван показал в 1543 г., внезапно приказал убить князя Андрея Михайловича Шуйского.
В нашу задачу не входит изучение всего царствования Ивана IV. Я лишь приведу рассказ очевидцев о повседневных делах «благоверного царя» Ивана Васильевича. Это немецкий офицер Генрих Штаден, проживший в России 12 лет, с 1564-го по 1576 г. От многочисленных отечественных исследователей эпохи Грозного он отличается тем, что, во-первых, лично видел описываемые события, а во-вторых, у него не было ни казенной цензуры, ни еще более противной российской лакейской «самоцензуры». Итак, даю слово Генриху Штадену: «...прежде всего тиран поразил секирою Третьяка, брата Висковатого, вымучив у него деньги. Жена его также была схвачена, и тиран приказывает привести ее к себе. Она пала ему в ноги; он велел поднять ее, говоря: «Встань, взгляни на меня», при этом он сбросил плеткой шапку, которую та надела на голову, и спросил женщину, чья она дочь, из какого семейства родом. Та указала, чья она (дочь). Выслушав это, он поднял руку и дал знак телохранителям. Те без всякого промедления совлекли с несчастной одежды и обнажили ее, а один, привязав веревкой и сев верхом, волочит ее к реке и топит там...
...чем грязнее и бесстыднее ведет себя кто-нибудь за столом тирана, тем является он за это ему более угодным и приятным. У тирана были два родных брата Гвоздевы. Один занимал должность начальника двора, но уже скончался от моровой язвы после отъезда послов Вашего королевского величества. Другой же исполнял обязанности спальника князя Московского и часто имел обычай потешаться и шутить за столом до такой степени неблагородно и бесстыдно, что об этой грязи и сраме непристойно и писать. Однажды, когда он особенно прибегал к шуткам чрезмерно постыдного и грязного рода, тиран велит ему отойти от стола. Когда он удалился от стола, тем временем принесли кипящую капусту. Тиран снова велит позвать его обратно и подойти ближе к себе. Как только тот подошел и наклонил голову к земле, тиран обливает ему голову этой кипящей капустой. Тот кричит от боли: «Помилуй ради Бога, величайший царь» и хочет удалиться от стола. Но тиран, вытащив ножик, хватает Гвоздева за руку и пронзает ножом. Тот, уязвленной полученной раной, падет на землю. Стоящие рядом поднимают его и выносят на двор. Тиран, правда поздно, начал раскаиваться в своем поступке, что он пронзил несчастного, позвал врача и велит ему заботиться о нем. Врач, желая лечить, находит его уже мертвым. Он возвращается к князю тирану, и тот снова просит полечить несчастного. Врач ответил: Бог на один раз вложил душу человеку, а он лично, раз душа покинула тело, никоим образом не может призвать ее обратно в тело. Тиран, махнув рукою, говорит: «Так пусть убирает его дьявол, раз он не пожелал ожить»»[213].
В день пророка святого Ильи, «когда уже начался обед, после второй перемены, тиран вскакивает из-за стола с криком: «Эйя, эйя» и велит всем следовать за ним. Устремляются из дворца врассыпную все телохранители и придворные и еще 1500 конных стрельцов и наперерыв следуют за тираном. Достигают они двора Петра Серебряного, предводителя московских войск. Тиран посылает Малюту, чтобы силком вытащить Серебряного из хором. Малюта неукоснительно исполнил это и вывел несчастного на двор палат и там отрубил голову самому Серебряному и его слуге, пленному литовцу, последовавшему за господином. На другую улицу города тиран послал конюшего, по имени Булата, к одному знатному мужу, жену которого год тому назад он велел повесить пред дверьми. Ему также отрубают голову. Виновники убийства приносят головы обоих к тирану со словами: «Великий князь, исполнено, как ты приказал». Тот, ликуя восклицает: «Гойда, гойда!», и остальная толпа палачей вторит его возгласу.
От этого места тиран отправился к тюрьмам (трем башням Кремля. — А.Ш.), где содержались пленные поляки. Когда он был не в дальнем расстоянии от темницы, с ним встретился один купец и при виде тирана повернул вспять. Тиран велит преследовать несчастного и захваченного разрубить на части. При дальнейшем продвижении, у самых башен, навстречу попался сторож темницы, который равным образом, заметив тирана, побежал назад. Тиран также велел схватить его, спрашивая о причине бегства. Тот ответил, что сделал (это) от страха. Тиран сказал: «Постараюсь, чтобы ты больше не страшился» и велит рассечь его у себя на глазах.
Как только добрались до темниц, где были пленные поляки, тиран велит сторожу скорее отпереть темницу. Тот дрожащими руками едва может отпереть от страху. Тиран снова кричит: «Открывай, открывай!» Когда двери были отворены, приходят бояре, которые сторожили заключенных. Тиран говорит боярам: «Сюда, сюда выводите заключенных!» Те хватают, кто им только попался без разбора, и выводят Павла Быковского. Тиран немедленно вонзил копье в его грудь. Тот несчастный с усиленной борьбой пытался вырвать своими руками вогнанное копье из руки тирана. Тиран зовет на помощь сына, который другим копьем, которое держал, пробил грудь Быковского; тот, упав на землю,
