Окись серебра - Виктория Александрова

они находились на фарелльской земле, буквально в паре шагов от границы с Нолдом. Неудивительно, что Фарелл согласился предоставить шингстенцам как свои территории для атаки, так и пару отрядов наёмников в помощь. Это королевство давно враждовало с Нолдом из-за спорных территорий, и даже подписанный восемь лет назад мирный договор не особо изменил отношение фарелльцев к нолдийцам. Сейчас прямо выступать они всё же не решились, но всю возможную помощь Шингстену оказали.

— Только гарнизон? — уточнила Анабелла, сжимая поводья своего коня. — Я думаю, стоит уничтожить всех боеспособных мужчин, чтобы некому было поднять на нас оружие в будущем.

Джонат даже вздрогнул, но быстро понял, что она права. Беспощадность и даже некоторая жестокость жены его иногда удивляли, но в хорошем смысле: часто она озвучивала вещи, которые ему в голову пришли бы не сразу.

— Хорошо. — Джонат кивнул, взглянув на Анабеллу со всей нежностью, на которую был способен. — Как только пробьют ворота — действуй.

Но замок по-прежнему держался. Казалось бы — крошечное захолустное местечко, раза в три меньше Краухойза, но сопротивление оказывает очень достойное… Впрочем, это же граница. На границе всегда готовы к войне.

И у супругов Карперов, и у окружавших их телохранителей уже в глазах рябило от огненных всполохов, брызг кипятка, слепящего блеска стали и кровавых потоков. Отсюда, с небольшой низины, невозможно было разглядеть лица штурмующих и защитников крепости, но легко представить, какой предсмертный ужас искажал их черты, какой адский страх, какая боль, ненависть и отчаяние светились в их глазах, отражаясь в радужках вместе с огненными языками. Легко представить глубокие резаные раны, оставленные мечами и кинжалами на людских шеях. Легко представить отрубленные конечности и головы, выпущенные кишки, похожие на коричневых склизких змей… Как шингстенские воины и фарелльские наёмники, падая с лестниц, стен и осадных башен, превращаются в кроваво-костяное месиво, как бьются на осколки их черепа и хрустят позвоночники…

Анабелла выругалась от раздражения и нетерпения.

Весна началась совсем недавно, а здесь, в северных краях, ещё лежал снег весьма высокими сугробами. Вечернее небо затянуло снеговыми тучами, но метели не было, хотя крупные снежинки летели густо и жалили лица. Джонат морщился, смахивая снег с наплечников. Анабелла была недвижима, словно покрываемая снегом статуя. Снежинки путались в её рыжих волосах и тут же таяли, словно касались раскалённого металла.

— Ещё не хватало просрать первый же бой! — процедил Джонат. — Если так сопротивляется Тоулл, то как будет сопротивляться Эори?

— Надо нам с тобой вмешаться, — не вполне уверенно сказала Анабелла, не своя взгляда с замка.

— Что мы вдвоём можем исправить? — Джонат горько усмехнулся. Затем обернулся, внимательно посмотрев на телохранителей. Конечно, они были далеко не единственным возможным подкреплением, но ведь нельзя же сейчас бросать в бой всё, что имелось у них на данный момент.

— Мы вдвоём… — Анабелла, как это часто бывало, едва не задохнулась от накрывших её одновременно возмущения и восторга. Её муж порой бывал жутко недогадливым, и это поистине бесило, но возможность сделать вместе с ним нечто прекрасное (и, что самое главное, полезное) немного унимала её ярость. Всё-таки он нужен ей, в том числе и для этого самого прекрасного. — Мы вдвоём можем всё.

Она спрыгнула с коня, звякнув доспехами, и протянула Джонату руку в латной перчатке. Тот глубоко вздохнул — не хотелось ему сейчас тратить магические силы… Но, видимо, всё-таки придётся. Штурм проходил не так гладко, как они планировали.

Он тоже спешился, сбросил тяжёлый меховой плащ прямо в снег и снял латные перчатки вслед за женой. Они сделали пару шагов вперёд и взялись за руки. Магия заискрилась на кончиках дрожащих пальцев, защипала в глазах, загорелась в груди. Джонату нравилось наблюдать за тем, как Анабелла колдовала, и он успел краем глаза заметить её засветившиеся золотом глаза и прикушенные почти до крови губы, что всегда казалось ему донельзя прекрасным… Особенно сейчас, когда на Анабелле были доспехи, когда на её поясе висел боевой меч, жаждущий вкусить вражеской крови…

Усилием воли Джонат закрыл глаза, чтобы было легче сосредоточиться.

Сосредоточиться, чтобы представить, как ворота Тоулла разлетаются в щепки под мощными ударами тарана. Тот был сделан из дерева и окован сталью, но должен бить по воротам так, словно превратился в камень.

И в силах Джоната и Анабеллы было превратить его в камень. Сделать его несокрушимым сапогом бога Хорнелла, одним мощным пинком разбивающего пресловутые ворота.

Анабелла до боли сжала пальцы Джоната. В их ладонях трепетало магическое пламя, невидимое обычными людьми, но всё же невероятно сильное, способное на многое.

Вскоре ворота Тоулла затрещали. Конечно, отсюда, из безопасного места вдали от штурма, услышать это было невозможно. Они слышали крики, нестерпимый гул и звон, шум и — в том числе — треск, но понять, что трещали именно ворота, можно было лишь с помощью магии. Они не выдерживали магического напора, да и таран тоже делал своё дело.

Когда ворота рухнули, Джонат и Анабелла резко расцепили руки. Остатками магической волны их отшатнуло друг от друга, но на ногах они удержаться смогли — ещё не хватало упасть на глазах у собственной свиты! Джонат даже усмехнулся этой мысли, но Анабелла оставалась серьёзной. Глаза её горели уверенностью и жаждой деятельности. Целеустремлённой походкой, поправляя доспехи и надевая обратно латные перчатки, она прошла к своему коню и запрыгнула в седло стремительно, изящно, ловко.

Джонат даже замер на мгновение, любуясь своей женой. Не было на свете женщины прекраснее её. Даже будучи одержимой яростью войны, жаждущей крови и убийств, Анабелла казалась ему воплощением Либы, богини любви, и в то же время — Сульды, судьбы и рока.

— Так каков ваш приказ, милорд? — с ухмылкой уточнила Анабелла, натягивая поводья взволнованного коня. — Убить всех боеспособных мужчин, я верно расслышала?

Джонат лишь кивнул. Леди Карпер закатила глаза, не слишком довольная его медлительностью. Что ж, пусть остаётся здесь, в безопасности, и дальше любуется горящим Тоуллом. Остальное она сделает сама.

Преподнесёт ему на блюдечке их первую победу в этой войне.

* * *

Гвен до последнего не хотелось верить, что на них напал Шингстен. Она знала шингстенцев, она общалась с ними девять лет назад, во время Фарелловской войны, когда воины трёх драффарийских земель — Нолда, Бьёльна и Шингстена — сражались бок о бок против иноземных захватчиков. И Гвен ни единой каплей своего сознания не могла принять то, что шингстенцы внезапно оказались врагами.

Стала бы баронесса Кархаусен нападать на Нолд? А её рыжеволосый брат? А шингстенские солдаты, которых она помнила, — такие весёлые,