Конфидентка королевы. На службе Ее Величеству - Нордье Софи

— Но чем мы так помешали Фолькету? — первой не выдержала Сабина.

— Думаю, это месть! Помните, после бегства пленного катара я спас вас от суда? — Заметив кивок Сабины, Габриэль продолжил: — Я покусился на власть епископа, и он не смог мне этого простить.

— Но что он получил бы с сироты, живущей под опекой родственников?

— Материальные блага здесь ни при чем. Главное, я помешал ему управлять жизнью других людей, нарушил его волю. Его влияние на мир споткнулось о жалкого шателена, посмевшего ему перечить. И епископ продемонстрировал, кто действительно управляет чужими судьбами.

— Сеньор д’Эспри, вы совершенно правы, — поддержала его королева, — не все держатся за власть лишь ради наживы, многих привлекает именно желание управлять другими. Епископ Тулузы принадлежит к числу таких людей. Очень жаль, что он до сих пор стоит во главе епархии. Супруги де Монфора давно уже нет в живых, а обличать священнослужителя такого уровня с помощью сомнительного письма десятилетней давности не имеет смысла. Фолькет назовет его жалкой подделкой.

Они еще долго говорили, пытаясь с помощью философствований заглушить душевные терзания. Чужое коварство бьет исподтишка, и потому эти удары весьма болезненны.

***

Изабель де Вир часто бывала в Нотр-Дам, но не из-за религиозного рвения или любви к архитектуре. Здесь всегда было полным-полно парижской аристократии, а значит, и свежих сплетен.

— …прыть этой неугомонной д’Альбре раздражает. Сначала граф Робер, теперь этот рыцарь, — донесся до нее шепот прошедших мимо придворных дам.

Девушка напряглась: ей как воздух нужны были сведения об этой стерве — Сабине. Необходимо что-то предпринять! В прошлый раз яд ее речей не подействовал на Габриэля. Несмотря на любимую невозмутимую маску блеск в его глазах обжигал Изабель. Она знала шевалье уже два года, но никогда еще не видела его таким… счастливым? Не может быть! Он должен, обязан жениться на ней! Делая вид, будто молится у иконы Святого Дионисия, юная интриганка жадно вслушивалась в перешептывание знати.

— Вы знаете, что красавец-шевалье из Акры угодил в паутину королевской фаворитки?

— Говорят, в прошлом их связывала какая-то романтическая тайна.

— В прошлом? Она же была замужем за старым бароном!

— Может, они знали друг друга еще до ее замужества. А может, и во время.

Послышался смешок. Дамы заглушили его, кокетливо прижавшись лицом к рукаву платья.

— Вы ведь сами сказали: барон был стар!

— Как ни крути, а красота и добродетель несовместимы.

— Наша королева — исключение? Она красива, а ее верность к мужу вошла в поговорку.

— Для ее величества красота, мужская любовь и прочие земные удовольствия лежат на одной чаше весов. На другой же, неизменно перевешивая, покоится главная страсть ее жизни — власть.

— Но любовь к Луи?.. Вы же не станете ее отрицать?

— Любовь к королю Луи! — Говорившая сделала ударение на слове «король». — Любовь к власти и к сыну — части одного целого. Делить ее — все равно что спрашивать, за что мы любим лето: за теплое солнце или за зеленую траву? Выбрать невозможно. Так и с Бланкой. Она — королева-мать! И оба слова тут главные.

Изабель захлебывалась от бешенства: все это не то! Нужно опорочить развратницу-баронессу в глазах Габриэля. Но как? И вдруг на шумной площади перед собором она увидела приближающуюся к храму Матильду де Даммартен. Девушка познакомилась с ней месяц назад на королевском пиру и, собственно, от нее почерпнула бо`льшую часть сплетен о взаимоотношениях Сабины и Робера. Вот он — случай, который ей поможет!

— Доброе утро, ваше сиятельство! — Изабель присела в низком реверансе.

— А, сеньора де Вир!

Матильда хорошо ее запомнила. Между ними сразу же возникла приязнь, основанная на общей ненависти к третьему человеку. Графиня приказала жестом своей свите приотстать и побрела с Изабель вдоль собора. Девушка, не искушенная в продуманной светской беседе, прямо сообщила Матильде о своих безуспешных попытках отвратить Габриэля от Сабины.

— Вот как? — Губы графини крепко сжались, глаза налились гневом. Чужое счастье причиняло ей гораздо больше страданий, нежели собственное горе. Помяв в задумчивости широкий рукав платья с золотой каймой, она процедила: — Есть несколько пикантных подробностей, которые мне недавно поведал Пьер Моклерк. Я расскажу о них — хоть ваши ушки и слишком юны для этого, — а вы потом огорошите Габриэля лихими проделками его бывшей невесты.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Он мне не поверит. — Изабель понурилась, но тут же снова вскинула голову. Глаза девушки возбуждено заблестели — ей в голову пришла гениальная мысль, как опорочить Сабину. — Смею ли я пригласить вас к себе? Мне хотелось бы, чтобы сеньор д’Эспри из ваших уст как бы нечаянно услышал скабрезные подробности. Тогда он наверняка поверит сказанному.

— А вы не по годам лукавы, Изабель, — удивленно хмыкнула Матильда. — Но, как бы то ни было, я согласна. Мы с мужем еще несколько дней пробудем в Париже. Давайте проучим эту выскочку из Аквитании!

Девушка, решившая идти напролом, исполнила все с завидной ловкостью. Однажды вечером, вернувшись домой, Габриэль узнал, что у его подопечной гостья. Он весь день провел в Тампле у друзей, устал и потому решил незаметно прошмыгнуть на свою половину занимаемого ими этажа. Но затем услышал имя Сабины и невольно прислушался к разговору.

— Вообразите, моя дорогая Изабель, Пьер Бретонский лично видел, как на убогом постоялом дворе его брат целовался с мадам д’Альбре.

Юная де Вир краем глаза заметила застывшего возле двери шевалье и жестом подбодрила Матильду: ну же, смелей! Графиня понимающе улыбнулась, и из ее уст полилось обличающее злословие.

— Столь откровенное бесстыдство потрясло герцога. Робер уже уходил, но баронесса побежала следом за ним и нахально повисла у него на шее, прося подарить ей еще одну ночь любви. Он сбрасывал ее руки, но развратница силой тащила графа в комнату. Брр! Не пойму, как добродетельная королева терпит рядом с собой столь грязную распутницу? По-моему, портовые блудницы и то более сдержанны…

Послышались удаляющиеся шаги Габриэля. Он все услышал! Теперь нужно заняться Сабиной. Тут уж Изабель ни в чьей помощи не нуждалась. Она сама явится в дом баронессы и расскажет ей всю правду, в которой давно убедила себя: шевалье поклялся умирающему другу отвезти его дочь во Францию и жениться на ней. Она поверила ему, бросила родной город. А он подло нарушает священный обет, который дал человеку, лежащему на смертном одре. Если мадам д’Альбре порядочная женщина, она должна отступить.

***

После визита Изабель Сабина надолго заперлась в своей комнате. Ей никого не хотелось видеть. Ее опасения подтвердились — Габриэль помолвлен! Рано она обрадовалась. Но почему же он молчал? «А почему ты не спросила? О женитьбе вопрос задала, а дальше духу не хватило? Вот и получай!»

Мир помрачнел. Прошла неделя, а от Габриэля не было ни одной записки. Все в доме ходили на цыпочках. Вивьен приносила хозяйке еду и тут же выскакивала из спальни — поднос летел ей вслед.

Наконец добровольное затворничество Сабины прервала королева, призвав ее к себе. Баронесса поплакала, выслушала слова поддержки и немного ожила. А на следующий день, сопровождая ее величество на мессу в Нотр-Дам, столкнулась на соборной площади с шевалье д’Эспри. Он явно ее поджидал! Понимающе улыбнувшись, Бланка шепнула своей конфидентке, что на сегодня та может быть свободна.

Сабина заговорила с Габриэлем, и мир тут же засиял для нее яркими красками. Но, радостно улыбаясь, она наткнулась на его тяжелый взгляд. Неужто… Однако он пригласил ее на конную прогулку, и женщина вздохнула с облегчением — ей почудилось.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Они катались в лесу. Сабина старательно избегала беседы о личных отношениях. Габриэль, как ей показалось, тоже. Их разговор, перескакивая с темы на тему, коснулся мечей из дамасской стали, и баронесса продемонстрировала свои познания. Сабина внезапно поняла свою ошибку: она упорно держала шевалье на расстоянии. Какому мужчине это понравится? Сидела бы со своей добродетелью в Лабри…