Формула счастья - Нина Ненова

Молочно-белый обман вокруг меня продолжал сгущаться. И уже был похож не на плотную пелену, а на гипсовую отливку неизвестных размеров, и я бродил по ней без ориентиров, не затронутый ею и не затрагивая ее, не оставляя следов. На меня надвигались белые фантомы. Пока что я различал их только по дрожащим контурам, но был уверен, что скоро они приобретут объемность. Остановился, чтобы их подождать. Они молчаливо окружили меня. Их контуры стали отчетливы, как контуры вырезанных из бумаги причудливых рисунков, и потом… Наступила всеобщая перемена. Белизна растрескалась, фантомы поглотили ее обломки, придали им плоть и пышные цвета, а сверху подобно сценической декорации начала спускаться какая-то равнинная местность — прошла через нас, или мы ее пронизали, легла внизу и замерла. Стало невыносимо жарко.

…Юсы неуклюже двинулись куда-то. Я последовал за ними. Вокруг царила гробовая тишина, и мы ее ничем не нарушали. Наше присутствие было эфемерным и беззвучным, как и наши мысли. Здесь не было ни солнца, ни неба. Низко над нами распростерлась странная газовая субстанция — гомогенная и обладающая оптическими свойствами, которые превращали ее в плоскую, натянутую по краям зеркальную крышу.

Отражения юсов метались по ней, запутавшиеся и уменьшенные. Я поискал среди них и свое отражение, но не нашел. Замедлил шаги, чтобы несколько отстать, а потом снова посмотрел вверх. Там какой-то юсианин отстал от своей группы. В недоумении я пожал своими вполне человеческими плечами — он вздрогнул, я махнул рукой — юсианин зашатался. Я поспешил за удаляющимися юсами, а мое юсианское отражение потянулось у меня над головой. Перестал обращать на него внимание.

Горизонт в этой местности отсутствовал, вдалеке она со всех сторон была завернута наверх, так что напоминала просторный сосуд. И мы двигались по нему через пустыню, состоящую из черных мелких плоских зернышек, которые тоже двигались, точнее текли, вперед с величественным спокойствием широкой медленной рекой. Впереди нас разбегались существа, ощетинившиеся совсем как каштаны с их колючими зелеными скорлупками, оставляя за собой клубочки светлого дыма. В знойном воздухе плавали крупные капли ртути.

У меня было ощущение, что мы идем целые часы, но, наверное, это было не так. Наконец зернисто-черная река изменила свой путь и потекла налево, вдоль узенького вытянутого в дугу ущелья. Юсы остановились у самого его края. Там же остановился и я. Наклонился: оно не слишком уходило в глубину. Стены его были пологими, бесцветными, будто состояли из шлифованного кварца, а дно в глубине изборождено зигзагообразными линиями, из которых росли высокие, причудливо разветвленные растения. Впрочем, это я предположил, что растения, иначе я сравнил бы их скорее со скелетами допотопных пресмыкающихся, даже и цвету них был подходящий — такой глинисто-серый, местами как будто тронутый тлением. Я отошел от края ущелья, а юсы почти в то же время начали спускаться вниз. Я Почувствовал себя брошенным и последовал за ними. На дне веяло приятным холодом.

Один из юсов стал приближаться ко мне, и мне показалось, что он делает это очень долго. Как будто кто-то растягивал секунды в минуты, а минуты в часы, — подумал я рассеянно, смотря как он идет, идет и идет…

Складки его грудного сгиба волнообразно поднимались и опускались, коммуникативные зоны были только одного цвета — кроваво-красные, похожие на открытую кровоточащую рану на передней части туловища. Посередине его слегка наклоненной лобной части углублялась щербатая прорезь, у меня на глазах разделяла его лоб надвое… И все это было как во сне, до абсурда медленно и безмолвно…

Юс уже был недопустимо близко ко мне, но не останавливался. Разделяли нас только два шага… только один… Я поднял руку, чтобы его удержать хотя бы на таком расстоянии, и он уперся в нее своей алой плотью. Не отстранился.

— Чикс? — шепотом спросил я. — Это ты?

— Это мы оба, — услышал я его шепот. — Другое — уже было. На моей планете.

— А что делают они? — кивнул я в сторону остальных юсов, которые угрожающе окружили одного из своих.

— Ожидают его расточительности. Юсы сузили свой круг и легли на исчерченную полосками землю. Остался стоять только тот, что был в середине. И теперь я его ясно видел. Он был ужасно обезображен, конечности его страшно отекли, лобная складка разорвана, под ней зияли пустые глазницы. Он весь трясся, но вроде бы не от физической боли, а от невероятных душевных страданий. Немного в стороне высилось одно из скелетопо-добных растений, и он придвинулся к нему. Прижался к его ветвям и отстранился так резко, что оставил на них кусочки кожи. Начал повторять эти действия через короткие интервалы. А когда наконец остановился, из его израненного до неузнаваемости туловища внезапно вылетели буйные языки оранжевого пламени. Они молниеносно распространились, охватив лежащих юсов, но мы с Чиксом остались снаружи, у самой границы образовавшегося огненного круга. И я стремительно переступил ее. Опустился на колени посреди этого неосязаемого пламени, очарованный мечтой о светлом чувстве, таящемся в нем, и посмотрел с благодарностью на юсианина, который изрыгал из себя пламя. Он уже не казался мне обезображенным. Наоборот, он был великолепен в своем огненном расточительстве!

Я повернулся к Чиксу, он продолжал стоять вне яркой границы, а мне хотелось, чтобы он был со мной. И он пришел… Я готов поклясться, что пока он приближался, я видел его улыбку Невероятную человеческую улыбку, которую нечем было выразить. Я лег вниз лицом и вытянул вперед руки посреди холодного бездымного костра…

Лег вниз лицом… вытянув руки вперед… Так как делали и те роботы. На заброшенной юсианской базе было помещение с таким пламенем… А лес, его деревья — они тоже занимаются самоистязанием… каждое утро, и тогда мы… На мои мысли словно сыпался пух. Заглушал их. Засыпал… Но они были очень важными. Я их забуду! Скоро… я буду не я, а что-то… другой… другое?

— Нет, Чикс, твоя правда для меня неприемлема! Сантиметр за сантиметром я начал подниматься, какая-то нечеловеческая сила тянула меня к земле. Наконец, я поднялся на ноги. И неожиданно быстро пришел в себя.

Голова кружилась скорее от сделанных мною открытий, чем от едва затронувших меня юсианских «переживаний». Да, теперь я знал, откуда и как появились отметины на коленях и локтях у трех роботов в биосекторе. И почему робот, которого я уничтожил, иногда так странно держался в звездолете. Стали объяснимы и все другие, не присущие обыкновенным роботам поступки… Как и поступки деревьев в лесу.

Я нагнулся над впавшим в блаженное оцепенение Чиксом и потряс его. Он неохотно приподнялся.