Формула счастья - Нина Ненова

Я оказался в просторной… операционной. Без моего вмешательства автокар остановился в центре ее, где был операционный стол, рядом с которым находилось такое же подъемное устройство, как и рядом с платформой у входа в бункер. Сейчас его хромированные клещи неподвижно ви сели точно над крышей кузова. Я пошел осматривать зал, охваченный смутным беспокойством. Это было последнее, что я ожидал увидеть здесь. Сейфы с секретными материалами, пособия по шпионажу, склады продуктов, боеприпасы, даже бомбы — все мне оказалось объяснимым, но операционная… Зачем? Ведь на базе есть целый медицинский корпус. Или возможна такая ситуация, при которой будут раненые, и их нужно будет тайно оперировать?

Стены операционной были обработаны не менее грубо и неэстетично, чем в галерее, но потолок был значительно выше и покрыт кристаллической материей, сквозь которую струился яркий свет из невидимых источников. На пол из конца в конец был насыпан крупный, неприятно хрустящий под ногами песок. Да, обстановка самого операционного зала была более чем скромной. Но ее щедрому оборудованию позавидовали бы даже хирурги института в Сиэтле. За операционным столом располагалась панель со встроенными радарными экранами, в большой кабине с. черными жалюзи — электронный микроскоп «Блик», а напротив, на старательно изолированной площадке — биогенератор с иридиевыми редукторами. Были тут и магнитно-резонансный сканер, компьютерный томограф, микроструйный анализатор, камеры для инфильтрации, дистанционный автостетоскоп с усилителями, стенд с селекторами, охладитель и криоскоп, пять холодильников и так далее. Не говоря уже о шкафах с системами для дренажа, аспираторами, кохерами, ланцетами, скальпелями, стилетами, с настойками, катализаторами и абсорбентами, с колбами, мензурками и пробирками, со стерильной одеждой, масками, скальпелями, перчатками, фильтрами… И все-таки в этом удивительном операционном зале как будто чего-то не хватало. Чего-то очень существенного.

Я сообразил что хожу туда-сюдакак заколдованный. Подошел снова к операционному столу и едва не сел на него, придавленный лавиной недоумения. Зачем, для чего все это? Что тут происходит? Как доставлено сюда такое огромное разнообразие самой сложной аппаратуры?.. По крайней мере, на последний вопрос я легко мог ответить доставлено, естественно, через юсов, а они положительно не склонны передавать на Эйрену земные посылки, не проверив их содержание… Но тогда какой смысл был потом скрывать от них эту аппаратуру в каком-то бункере? Или «лазарет» был построен специально для отвода глаз, чтобы ввести юсов в заблуждение, будто аппаратура находится там…

Несколько в стороне от стола было еще два одинаковых на вид предмета, которые настойчиво привлекали мое внимание. Я подошел поближе, чтобы рассмотреть их. Где-то я видел нечто подобное: металлический полуобруч, который с помощью винта можно было затягивать до тех пор, пока не соединятся его свободные концы… Вспомнил! В старой исторической книге про инквизицию, вот где! Она была с иллюстрациями, и на одной из них был нарисован почти такой же предмет. Гарота, так он назывался. Средневековый инструмент для пыток удушением. Конечно, эти сделаны значительно сложнее и явно напичканы сверхмодерной электроникой, да я и не допускал ни на минуту, что их функция близка к функции гароты, но сильное сходство с ней будило крайне неприятные ассоциации.

Я еще раз обошел операционный зал, надеясь найти какое-то объяснение его существованию или, по крайней мере следы, подсказывающие, что делали сегодня здесь Элия и Вернье. Но ничего не нашел. Кроме, пожалуй, одного: кондиционер был включен недавно, потому что воздух был все еще холодным и тяжелым, а из вентиляционных решеток долетало жужжание углеродных поглотителей. По лестнице я поднялся на наблюдательный пост на антресолях — там было пусто. Я сел в автокар и направился к двери, противоположной той, через которую въехал. Впрочем, других дверей здесь не было.

Я беспрепятственно проследовал в другую галерею, ми-нуту-две двигался между ее поблескивающими стенами и снова добрался до металлической платформы в ее широком конце, только без подъемного устройства. По счетчику общая длина обеих галерей была около пяти километров. Я встал на платформу, и она автоматически понесла меня вверх. Увидел, как у меня над головой поднимается другая, тоже, вероятно, замаскированная плита, потом платформа остановилась на поверхности. Я, конечно, не сошел с нее, а только воспользовался временем ее нахождения наверху, чтобы сориентироваться, где расположен другой выход из бункера. Это было нетрудно: вокруг царил мертвецкий холод, в нескольких шагах от меня лежали в своих прозрачных саркофагах Одеста, Фаулер и Штейн.

Вернувшись на другой конец бункера, я поставил автокар точно на его прежнее место и в прежнее положение, так что Элия и Вернье могли догадаться о моем посещении, только если они помнили показатели километража, что было маловероятно.

Наверху я отправился к своему рейдеру А пока шел, внезапно сообразил, чего не хватало в той сверхоборудован-ной операционной. Там не было даже элементарных анестезирующих средств.

Глава двадцать восьмая

«Если тебя охватывает гнев проигравшего, непременно воспользуйся им, — говорит мой шеф. — Он поможет тебе сделать то, на что ты до тех пор не решался».

Через полчаса после выхода из бункера я снова был под землей. На действующей юсианской базе. Явился на нее без всяческих церемоний, предварительных обсуждений, запросов, уговоров, — и с твердым намерением абстрагироваться от любых шокирующих видов. Я должен был сосредоточить внимание на самих юсах.

В обширном, почти как ангар, вестибюле их было двое.

К ним я и направился.

— Я ищу Чикса, — сказал я им по-английски, а затем по-немецки. и по-русски.

Они, однако, ничем не показали, что слышат меня. А может быть, они меня и не видели — стояли, плотно закрыв глаза, словно заснули в своих скафандрах. Сначала меня это сильно смутило, но потом я вспомнил, как Чикс всегда был так же неподвижен в начале наших встреч… и вдруг догадался, что негуманоиды тоже испытывают стресс или парализующий эффект в первые мгновения непосредственной близости с людьми! Мы тоже влияем на них, наверное, не менее мучительно, чем они на нас! Но углубившись всецело в свои собственные переживания, мы даже не догадывались, что и с ними происходит такое. Да и как бы мы догадались при нашей априорной уверенности в их всестороннем превосходстве.

Отступив на несколько шагов назад, я прикрыл глаза: после только что сделанного открытия мне нетрудно было проявить снисходительность. Один из юсов зашевелился.