Поединок 18 - Эдуард Хруцкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Товарищи граждане, господа, – умоляюще обратился к присутствующим командир, и его тотчас же окружили активисты, желавшие знать всю правду.
Командир и начальник отбивались, а Смирнов прогуливался по залу.
Серый по камерной привычке сидел на полу, спиной привалясь к стене.
– Вы мне нужны, гражданин Серганов, – сказал ему Смирнов.
Серый поднял глаза. Полковник запаса стоял перед ним – ноги расставлены, руки в карманах – и свысока, потому что сверху, смотрел на него. Серый отвернулся, деланно сплюнул и, не глядя на Смирнова, небрежно ответил:
– А вы мне не нужны, гражданин Смирнов.
– Пойдем со мной, Серый. Иначе милиционер поведет, – ласково предложил Смирнов.
– Раз такое дело… – Серый, покряхтывая, поднялся, – тогда пошли.
В кабинете начальника, устроившись за столом и горестно подперев рукой щеку, Смирнов некоторое время рассматривал сидевшего на стуле посреди комнаты Серого, а потом приступил к допросу. С некоторым даже сочувствием:
– К сожалению, меня теперь не устраивает твоя версия насчет помощи из Говноедовки. Поэтому приходится повторно задавать вопрос: откуда у тебя зелененькие, Серый?
Не спешил отвечать гражданин Серганов, он пожелал сам спросить:
– Скоропостижно скончавшегося пришили, что ли, начальник?
– Догадливый. Значит, понимаешь, что я на тебя намотать могу?
– Ничего-то ты на меня не намотаешь.
– Даже незаконные валютные операции?
– Даже. Цветные бабки у меня от индея с вашего самолета. Я ему за пятьдесят монет свои рыжие бока забодал. От Буре бока.
– Продешевил, сильно продешевил. С чего бы это?
– Хорошего пойла захотелось. Индея тебе позвать?
– Не надо, раз ты так охотно предлагаешь. С тобой из зоны еще двое. Как они?
– Сявки, – коротко определил своих сотоварищей Серый и встал. – Я пойду.
– Недалеко, – вкрадчиво разрешил Смирнов. – С баксами, которые ты у стойки показал, считай, разобрались. Но как говорила девочка со скакалкой из анекдота, одно другому не мешает. Будь у меня под рукой, Серый.
– Чтобы, если понадобится, этой рукой мне кочан в момент свинтить?
– Именно так.
– Не любишь ты меня, начальник.
– Люблю или не люблю я кусок дерьма на дороге? Он воняет и мешает всем. И потому, как это ни противно, я убираю его.
– Смотри, сорвешь резьбу, пенсионер, – тихо предупредил Серый, плюнул на пол и кирзой растер плевок.
– Ужасно ты меня напугал своими верблюжьими манипуляциями, дешевое фуфло. Иди в зал и жди там, когда я тебя позову. Задача понятна?
Серый резко повернулся, ногой открыл дверь и пошел. В дверях встретился с командиром экипажа и начальником аэропорта, вежливо пропустил их и удалился. Разгоряченный общением с массами, командир прямо от дверей решительно потребовал:
– Давай тряси их, паразитов, всех подряд!
– Достали? – посочувствовал ему Смирнов. – Скажи, а мы начальнический вызов не проморгаем? В самолете-то никого.
– Они по этому телефону с нами связываться будут. Здесь прямой. – Командир, снимая сумку с плеча, поинтересовался: – Тебе его вещички понадобятся?
– Пусть пока в сумке побудут.
Командир поставил сумку на пол, а сам уселся рядом со Смирновым.
– Давай допрашивать, – сурово предложил он.
– Кого? – спросил Смирнов.
– Всех подряд.
– О чем?
Командир слегка призадумался, затуманился, но вдруг опять взбодрился:
– Но ведь что-то делать надо?
– Надо, надо, – согласился Смирнов. – Давай тогда от печки. Вы бы не могли позвать сюда единственного пассажира первого класса? Он дипломат, по-моему.
Начальник аэропорта, к которому были обращены эти слова, страшно обиделся:
– Сейчас я пришлю к вам милиционера, который будет выполнять ваши распоряжения. А у меня другие обязанности.
И стремительно вышел.
– Вот и человека обидел, – признал очередной свой прокол Смирнов.
– Ты поаккуратней, вообще-то, – подлил масла в огонь командир. – Национальный вопрос…
Ответить Смирнов не успел: плосколицый милиционер ввел в кабинет дипломата, хватко держа его за предплечье.
– Товарищ начальник, свидетель доставлен! – отрапортовал страж порядка.
– Спасибо. Но не доставлен, а приглашен. – Смирнов улыбнулся дипломату. – Вы, если можете, извините нас.
– Такая уж ваша работа, – холодно заметил дипломат. – Вы позволите мне сесть?
– Бога ради, Бога ради! – спохватился Смирнов, вышел из-за стола и перенес стул с середины комнаты к самому столу. И стал стул местом для недопрашиваемого собеседника. Дипломат сел и растер свои колени нервными ладонями. Такая у него была дурная, привычка.
– Видимо, сведения об этом кошмарном инциденте проникнут в мировую прессу? – спросил он, перестав растирать колени. Контролировал себя.
– Видимо, – равнодушно подтвердил Смирнов. Как-то мало его интересовала реакция мировой прессы. – Вы ведь последний, кто видел голландца живым?
– Кошмар! – откликнулся дипломат. Понравилось ему слово «кошмар». Сказал и умолк.
– Я задал вопрос, – напомнил Смирнов.
– Ах да! Прошу меня извинить, но события этого кошмарного дня выбили меня из колеи. Да, я последним общался с ним. И вообще последним выходил из самолета.
– Прелестно. А теперь рассказывайте по порядку.
– По какому порядку? О чем? – не понял дипломат.
– По порядку – это с самого начала, – терпеливо объяснил Смирнов – Как вы в первый раз увидели его и до самого конца, что напоследок вы сказали ему и что он вам.
– Когда он появился в отсеке первого класса, я уже сидел на месте. Хотя мне казалось, что я, как всегда, вошел в самолет последним. Он, не раздеваясь и не выпуская из рук кейс…
– Из руки, – перебив, прервал его Смирнов.
– Да, да, из руки, – согласился с ним дипломат. – Он только шляпу снял, как сразу же сел на то место, где его потом и нашли. Странно, в самолете сравнительно тепло, а он так и не снял свое довольно теплое пальто.
– Для того чтобы снять пальто, ему надо было расстегнуть наручники, которыми он приковал себя к кейсу. Вы заметили эти наручники?
– Блестело у него что-то на запястье, но я подумал, может быть, браслет?
– Значит, не заметили, – констатировал Смирнов. – А кейс заметили?
– Да, кейс заметил.
– Этот? – Смирнов вытащил чемодан из громадной командирской сумки, и поставил его на стол.
– Вроде да. Похож.
– Не похож, а да или нет? – жестко нажал Смирнов. – Кейс отнюдь не стандартный, и спутать его с каким-нибудь другим довольно трудно. Что скажете, да или нет?
– Да, – решился наконец дипломат. – Послушайте, а вы можете сделать так, чтобы моя фамилия не появлялась в печати? Ни в нашей, ни в мировой?
– К сожалению, я не репортер уголовной хроники «Вашингтон пост» или «Комсомольской правды». Поэтому обещать не могу. Дальше.
– Мы молча раскланялись, и все. Я все три часа полета внимательно читал и в связи с этим не заметил, чем он занимался. Только когда сели в этой дыре, перебросились парой слов. Я коньяка хотел выпить, а он – воды. Потом он лекарство принял и сказал, что в полете спать не любит, а сейчас поспит.
– Кто ему лекарство давал? – перебил Смирнов.
– По-моему, старшая стюардесса… – с сомнением начал дипломат, но спохватился, – да, старшая стюардесса.
– Ну а потом?
– Потом он привалился к стенке, я накрыл его пледом и ушел. Все.
– Когда вы вернулись, плед был в том же положении?
– В принципе, да. Только верхняя часть накрывала его лицо. Я думал, что он сам натянул его…
– Ну а еще какие-нибудь детали, незначительные подробности? Вы ничего не упустили? – старался дожать Смирнов.
Дипломат сделал вид, что задумался, и после этого ответил решительно:
– Я рассказал обо всем, что видел и помню. Абсолютно все. – И встал. – Я могу быть свободен?
– Ну конечно же! – с лучезарной улыбкой разрешил ему удалиться Смирнов.
Дойдя до двери, дипломат остановился:
– Кошмарный случай. А еще этот никому из нас не нужный шум, который поднимется…
Дипломат ушел, слава Богу. Командир почесал себе ухо и констатировал с изумлением:
– Господи, надо же так за свое место трястись!
– Дипломат, – объяснил все одним словом Смирнов. – Давай-ка сюда твою старшую.
Командир вышел, а милиционер, стоявший у дверей, спросил;
– Чего делать, товарищ начальник?
– Александр Иванович, – поправил его Смирнов. – А тебя как зовут?
– Мусалим, товарищ начальник!
– Мусалим, ты угнанной машиной занимался?
– Занимался, товарищ начальник. И в район сообщил. Там розыск объявили.
– Как ты думаешь, зачем ее угнали?
– Зачем у нас угоняют? По делам съездить – у нас всюду далеко очень, на запчасти ее распотрошить, хулиганят просто, потом бросают.