Ведьмы Алистера (СИ) - Шатил Дарья

— Не обязательно об этом, — Коул прикрыл глаза и вытянул руки, чтобы погреть их над огнём. — Просто поговорим о чём-нибудь, чтобы скоротать время. А то от тишины свихнуться можно. К примеру, я у тебя что-нибудь спрошу, ты ответишь, потом спрашиваешь ты, если хочешь, и отвечаю я — и так по кругу.

Марта кивнула, но, поняв, что Коул этого не видел, произнесла:

— Хорошо.

— Хорошо… Ты в порядке? — немного подумав, задал первый вопрос Коул.

— Да.

— Ты знала, что, когда у тебя шалят нервы, ты скатываешься до односложных ответов? — Коул повернулся к девушке, приоткрыв один глаз.

— Не знала, что ты заделался моим психологом, — усмехнулась Марта.

— А у тебя такой был?

— Да.

— Воу. Можно немного подробностей? Не хочу думать, что сижу в лесу с женщиной, у которой шарики за ролики заехали.

— Это было в детстве. Я уже всего не помню. Вроде бы я постоянно плакала, когда отец приближался ко мне или что-то подобное. Мама ничего не предпринимала, а отец и подавно. Так что в какой-то момент мадам Рудбриг всё это надоело, и она втихую начала водить меня к детскому психологу, — пояснила Марта после некоторых раздумий.

— Мадам Рудбриг?

— Моя бабушка.

— Так бы и сказала, — хмыкнул Коул. — Зачем так официально называть собственную бабушку? Словно она тебе посторонний человек.

— Привычка. Мама так её называла, вот и я переняла манеру, — пожала плечами Марта, чувствуя, как начинает понемногу согреваться.

— И всё-таки ты странная. А что там с твоим врачом? — спросил Коул, немного придвинувшись. Марте показалось, что движение было неосознанным. Он просто искал тепла. Она же постаралась не обращать на это внимание.

— Если я правильно помню, я посетила не больше трёх консультаций, прежде чем мама узнала об этом… Собственно, так всё и закончилось.

— И как? Помогло? — спросил Коул. — И только попробуй вновь бросить на меня свой недовольный взгляд.

Марта резко одёрнула себя, к своему же недовольству поняв, что парень её подловил. Снова вернув «нормальный» взгляд, она ответила:

— Не особо. Мне не нравилось ходить к мозгоправу, и скандал, последовавший после, мне тоже не понравился. Знаешь, моя мама никогда особо не кричала: она просто смотрела осуждающим взглядом — а ты понимай, как хочешь. Точнее, она не кричала на меня и Мегги, а вот на отце мама временами отыгрывалась. А он только и делал что молчал.

— О, ну теперь понятно, от кого у тебя этот взгляд, — Коул нервно хохотнул и стукнулся коленом о колено Марты.

Девушка поджала губы.

— Ты будешь слушать или и дальше обсуждать мою мимику? — возмутилась она. — Что поделать, если у меня такой взгляд? Мне вообще не смотреть на тебя? Завязать глаза повязкой? И нет, кстати, я не считаю тебя тупым, если для тебя это так уж важно — просто у меня такой взгляд! Смирись и живи с этим!

Произнеся свою пламенную речь, Марта тяжело выдохнула, сопроводив это действие заодно и недовольным фырком.

— Ну ты и разошлась. — одобрительно кивнул Коул. — Мне кажется, будь у тебя под рукой сейчас что-то тяжёлое, ты непременно запустила бы мне этим в голову, — Коул, к удивлению Марты, продолжал улыбаться. И от этой улыбки девушка чувствовала себя странно — на её памяти охотник впервые так много улыбался.

— Знаешь, до недавнего времени я и не думала, что ты такой балабол, — усмехнулась Марта, успокоившись, и отвернулась к огню, не в силах смотреть на Коула.

— Что есть, то есть, — в голосе мужчины слышались те же смешливые нотки. — Так чем закончилась твоя уморительная история о постановке мозгов на место?

— Ничем, в общем-то. Я просто начала давить в себе всякие эмоции по отношению к отцу, чтобы не нарываться на очередной скандал, — пожала плечами Марта и тяжело вздохнула. — Как видишь, с периодическим успехом у меня это получается.

— Даже интересно, что такого мог сделать мистер Рудбриг, чтобы вызвать у своего ребёнка панический страх, — рассеянно пробормотал Коул, а затем громко чихнул.

— Страх? — Марта подняла на парня удивлённый взгляд. — Я никогда не испытывала к нему страха. Опасаться его, бояться того, каким будет его мнение — да. Но даже когда я поступала, мягко говоря, неправильно и боялась, что отец всыплет мне по первое число — чего он, кстати, никогда не делал, — я никогда не испытывала к нему панического страха, — вновь повторила девушка. — Это нечто другое.

Марта пожала плечами. И, минуту подумав, продолжила:

— Каждый раз, когда я рядом с ним, в моей груди словно открывается бездна. Тоска. Одиночество. Пустота. Вот, что я чувствую. Но не страх. И знаешь, что самое странное? После маминой смерти стало чуточку легче. Словно кто-то приоткрыл кран, и в эту бездну начала сочиться вода, понемногу заполняя её. Хотя разве у бездны может быть дно?

К глазам подступили слёзы, и Марта до боли закусила нижнюю губу, давя их в зародыше — плакать перед Коулом она не станет, хоть ей и казалось, что сегодня он не станет её осуждать.

— Высокопарные слова, — протянул парень, откинувшись на руках назад. — Но суть я уловил. Это похоже на то, что я испытал после смерти Ады. Словно от меня оторвали кусок, и я уже никогда не стану прежним.

В его голосе звучала та самая застарелая тоска и боль, которую Марта хорошо знала, ведь жила с ней всю жизнь.

— Ада — она… Она была твоей девушкой?

Коул непонимающе уставился Марту, и она неуверенно продолжила:

— Ты звал её в бреду и просил простить тебя. Я подумала, что вы поругались перед её смертью или…

— Ада — моя сестра, — перебил Коул. — Сестра-близнец. И да, она умерла, но я не хочу обсуждать это с тобой.

Марта ощутила себя, как человек, в руках которого захлопнулась шкатулка, чуть не прищемив пальцы. Ей даже показалось, что она услышала хлопок, с которым Коул закрылся от неё, разорвав то ощущение покоя, которое окутало их совсем недавно.

В этом было нечто странное. Марта и подумать не могла, что именно Коул Томсон вызовет у неё такие чувства.

Охотник резким рваным движением вскочил на ноги, пригибая голову, чтобы не цепляться за крышу палатки. Он не смог бы выпрямиться во весь рост, даже если бы захотел.

— Пойду наберу снега, — бросил мужчина, — тёплая вода немного притупит чувство голода.

Всё ещё не совсем пришедшая в себя, Марта просто кивнула и пошла расстилать свой спальник. Уснула она прежде, чем Коул вернулся.

***

Проснулась Марта в ещё более странной позе, чем вчера. Она буквально забралась на Коула, обхватив его руками и ногами, как обезьянка. Медленно, очень медленно, Марта подняла голову, чтобы посмотреть ему в лицо.

Дышал парень ровно, и глаза под веками вроде тоже не двигались. Марта пришла к выводу, что он спит.

Девушка вздохнула от облегчения и откатилась в сторону. Похоже, вчера она так и уснула в расстёгнутом спальнике. Марта никогда не любила спать в тесноте, её главным принципом всегда было «чем больше кровать, тем лучше».

Оставалось только надеяться, что Коул никогда не страдал чутким сном и не станет попрекать её тем, что она делала в бессознательном состоянии.

Охотник проснулся уже после того, как Марта натянула на себя всё ещё не просохшие вещи. Похоже, с мыслью о сухой одежде в ближайшее время стоит попрощаться. Коул брезгливо кривился, когда одевался, но ничего не сказал.

Позавтракали они тёплой водой, что на фоне полного отсутствия еды уже вторые сутки показалось Марте роскошью. Ещё со вчерашнего вечера она испытывала лёгкую тошноту и боялась, как бы недомогание не превратилось в лихорадку или ещё что похуже.

Едва рассвело, они двинулись в путь. Ночью снега навалило ещё больше, словно у неба появились излишки, от которых следовало избавиться как можно скорее. Им приходилось пробираться по свежим сугробам, то и дело увязая по колено, а то и выше. Как-то раз Марта даже провалилась по самую шею, и снег попал ей за шиворот. Она проклинала всё на свете: свой маленький рост, Кеторин, которая обрекла её на подобный турпоход, Коула, который пытался достать её, но лишь сильнее закапывал в снегу. В итоге, когда мужчина смог достать Марту из сугроба, она уже чуть не плакала от злости и собственной беспомощности.